- Нет, нет, - сказал Дядя Ваня, - точно кто-то пробежал под колесами.

- Если бы он пробежал под колесами, то больше уже не встал.

- Думаю, мы приближаемся к Аду, - сказал Монсоро.

- Вы это почему подумали? - спросила Алисия из соседней тачки. - Потому что нас начинают окружать иллюзии?

- Да.

- Отвечайте, пожалуйста, полным ответом.

- Не буду.

- Почему?

- Потому что мы не в школе.

- Вы боитесь оказаться в школе? Почему? Боитесь, что не дам, если мы в школе?

- В каком смысле?

- Каком смысле?! - передразнила Алисия Монсоро. - Это риторический вопрос, ибо на уме у таких, как ты финдиректоров только одно: кого бы трахнуть, даже если он только просто пробежал мимо.

- Я не Машина-Олигарх, чтобы трахать всех попадающихся на перекрестках не только московских, но и здешних, адских улиц.

- Которых здесь нет, кстати, - заметила Мотя, - и поэтому у меня вопрос:

- Куда мы едем? Назад мы так можем вообще никогда не вернуться.

- Вы куда шли до нашей встречи, э-э, догорая? - спросил Монсоро.

- Хотела найти Стену Трои, которая была раньше.

- Мне ты говорила, что ищешь Иерихон, - сказал Дядя Ваня Таганский.

- Это одно и тоже.

- Должно быть и третье название этого места, - сказал Монсоро, - и оно само своим названием покажет нам, что именно то, что мы ищем.

Тем не менее, им пришлось сделать привал, так как стало еще темнее, чем было.

- Мы как будто въехали в пещеру циклопа Полифема, - сказал Таганский. И добавил: - Давай кинем жребий, кто из нас Одиссей.

- Ты ко мне обращаешься? - спросил Монс. И добавил: - Каким Одиссем, который втащил нас в эту пещеру, где темнеет быстрее, чем мы думали, или Одиссем, который нас выведет из царства этого Циклопа?

- Я никого здесь не вижу, - сказала Мотя, а Алисия взяла свой фотоаппарат и встала:

- Сейчас я сфотографирую со вспышкой тоннель, который ведет в глубь этой горы. Посмотрим более подозрительно, что там есть.

- Глубина резкости у тебя достаточная? - спросил Монс, обнимая леди сзади за плечи. Она улыбнулась, но не отстранилась. Нет, вот теперь сделала два шага вперед, и Монсоро к своему удивлению чуть не упал, как будто курил, прислонившись к столбу, а когда его сбила случайная - или нет - машина, повалился вперед, как будто вдруг увидел перед собой пропасть, и она поманила его:

- Гробовой глубиной.

Далее, на фотографии виден человек, прикованный цепями к скале. Это Иуда, и это:

- Женщина.

Алисия сделала несколько снимков в режиме та-та-та-та-та-та - выбрать лучшую - и ничего.

- Жаль, но скорее всего, здесь никого нет, - сказал Таганский, - но это даже лучше, и знаете почему? Потому что не надо мучиться и думать, что там-там-там-там:

- Находится человек, прикованный к скале, как Прометей.

- Ты думаешь, это было сделано не чинно и благородно, на свежем воздухе океанских брызг, а в тюремной камере, как эта пещера заморских разбойников? - удивилась Мотя. И добавила:

- Но это же очень страшно!

- Где Алисия Сильверстоун, май диэ чайльд? - спросил Монсоро.

- Когда она стала твоей? - спросил Дядя Ваня Таганский. Так-то - если не бояться, что можно запутаться - можно было смело именовать его:

- Дядя Ваня Молчановский, - как это делали раньше негры, попавшие из Африки на плантацию белого:

- Доктора Вашингтона, - и следовательно, и я:

- Их бин Вашингтон.

Но Дядя Ваня этого не делал, так как еще с детства мечтал жениться на Алисии Сильверстоун, или хотя бы на Кире Данцинг, и взять ее не только фотогеничное, но и магически-благозвучное, как Иерихонская Труба, - имя-фамилиё.

Имя, имеется в виду, чисто символически, а в загсе-кирхе записать, конечно, только фамилие:

- Граф Сильве.

Молчановский даже думал когда-нибудь обидеться, что рабы не хотят регистрироваться под его именем, но пока еще не мог выйти на прямую к этому логичному выводу. Хотя и всё было просто:

- Где монарх - там и Монархия.

И логично, что эти мысли были прерваны появлением Ми Склифософского.

- Откуда, маэстро?! - просто спросили его ребята: и Монсоро, и Таганский, - видимо, надеялись почтением отвлечь его внимание от своих подруг, особенно от Алисии Сильверстоун, в которую по слухам он был когда-то влюблен по:

- Самые её задумчивые, как у змеи, глаза.

Но этот маэстро сказал:

- У меня есть план, следуйте за мной, - но у входа в пещеру столкнулся с Алисией, про которую ему было сказано, что:

- Ушла с Монсоро на поиски Прометея, или хотя бы его представителя в Подземном Царстве.

Алисия показала серии своих фотографий, но никто никого не узнал, а Склифосовский облегченно вздохнул:

- Я рад, что меня там нет.

- Вы думаете сначала была фотография, а только потом к ней пришел человек и спросил:

- Это я? - решила проверить свою догадку на Склифосовским Алисия.

- Думаю, мы должны пойти туда еще раз и проверить, правильно ли вы сосчитали всех баранов.

И было.

Когда они - а некоторые опять - приблизились к стене на ней действительно висел хомо сапиенс.

- Я чувствую, что кто-то хочет поспорить, кто это? - сказал Дядя Ваня Таганрогский.

- А что у тебя есть? - спросил Склиф. И сам же добавил: - Договор с Молчановским на пожизненное исполнение Дядя Вани в труппе его, так сказать... - В это время Сапиенс, прикованный к стене, открыл один глаз, и его узнали, как:

- О, боже-е! - Ахнула Мотя, - это исполняющий обязанности финдиректора и его директора Театра Варьете Стоик, про которого мы думали, что:

- Один отдувается за всех бежавших-высланных в неизвестность неизвестной силой Степ Лиходеевых и Римских.

- Это который обедал, говорят, в одной и той же столовой вместе с Товстоноговым? - спросила на смешанном датском Алисия Сильверстоун. - Что-то я такого роста не помню.

- Скорее всего, до тебя он так и не смог добраться, - сказал Монсоро, и хотел чуть-чуть приобнять ее за тонкую длинную шею, но две руки, как два скрещенных меча, задержали ее на полпути к этой Колонне Пигмалиона, которую он называл Гала:

- Тея - половину пастуху, а другую циклопу Полифему.

- Зря вы с ним связались, - сказал пастух Дядя Ваня, а Поли - Ми Склифосовский - добавил:

- Это моё-моя Взрослая дочь молодого человека, - а точнее:

- Стиляги, - сказал Монсоро, - и все чуть не раздрались, но Мотя, как прирожденная жена своего Электрика, выступила вперед:

- Пусть он съест меня, - и хотела даже разорвать воротничок своего праздничного как для жертвоприношения платья, не поняв разгоряченным видением прикованного к стене Прометея, что не о том, не о нем речь, а ребята даже в таких экстраординарных обстоятельствах собрались разделить на свои части Алисию, чтобы - не знаю уж, что каждому из них надо, но обязательно:

- Трахнуть или съесть, на худой конец.

Мотя только тогда поняла, что им всем надо, когда сам Ми Склифософский промямлил:

- Ня буду, я читать тебе морали, юнец - кому-то из них, или обоим: и доктору Монсоро, и второму шоферу Дяде Ване, - и:

- Почапала прямо в одежде к распятому Полифему.

- Думает, что он ее съесть, - сказал - правда негромко - Монсоро, так как понимал: ее роль в качестве владелицы Ван Гога еще не исчерпана.