- Я… сейчас… кончу… - на частых выдохах пробормотал он. Железнов плотнее обхватил его скользкий от смазки член, сдвигая нежную кожу и… Ник словно в глубокую воду, погрузился в пучину короткого удовольствия. Он изогнул спину, сжал ягодицы и в бессилье опустился на заляпанный грязью капот иномарки, чувствуя, как из него изливаются последние капли спермы.

Константин толкнул его на себя и тоже вскрикнул, кончая.

На все про все минут пятнадцать, не больше. Белкин извернулся, вставая. Было тяжело от усталости и томно от еще не окончательно схлынувшего напряжения. Измазанные штаны висели в районе щиколоток, куртка и свитер намокли и пропитались грязью. Ноги и задница были липкими от крови, живот – от спермы.

Учитель копался в бардачке, потом вылез из салона и протянул ему упаковку влажных салфеток.

- Вытрись.

Белкин взял, медленно открыл и стал вытираться, наблюдая, как тот в стороне делает то же самое. Сейчас Ник уже с трудом понимал, что произошло и кто в этом виноват. Никакой обиды и угрызений совести, только сумасбродное желание всё повторить. И осознание, что не ошибся в своих чувствах, любит своего классного по-настоящему.

- Природу нельзя загрязнять, - сказал Железнов, застегивая джинсы, тоже, кстати, в пятнах грязи. – Подними свой мусор и положи в этот пакет, потом выкину.

Он кивнул на маленький полиэтиленовый мешок у заднего колеса. Белкин повиновался.

Через минуту они стояли друг напротив друга.

- Ну? – спросил Железнов.

- Что ну?

- Усвоил урок?

- Вы же говорили, что не гей, Константин Евгеньевич. Или мне теперь всё-таки можно звать тебя Костя?

- Всё-таки нельзя. И да, не гей.

- Но вы же меня только что… Это изнасилование несовершеннолетнего. Я могу в полицию заявить.

- Твое право.

- И с работы вылетите, и Новосибирск накроется.

- Белкин, тебя прямо сейчас до ближайшего отделения отвести? - историк приблизился к нему, он был ниже ростом и смотрел снизу вверх, но парню сейчас показалось, что наоборот, он почувствовал себя очень маленьким. – Ты считаешь, что я испугаюсь ответственности? Если бы это было так, я бы к тебе никогда не притронулся. А пока я в состоянии отвечать за свои действия.

- Никому я не расскажу. Обещаю.

- Мне всё равно. А тебе советую подумать, хочешь ли ты еще считать себя геем.

- Хочу.

- Это неправильный ответ. Слишком быстрый. Я сказал – подумай.

- Уговорили. Когда мы еще встретимся? Вот так?

- Наверное, никогда, - Железнов поднял с травы куртку, достал из внутреннего кармана «Парламент», взял одну сигарету, потом протянул пачку ученику.

- Вы же не курите! – изумился Белкин, но сигарету взял.

- В школе не курю, - Константин Евгеньевич щелкнул зажигалкой, поднес огонек Николаю. – И не встречаюсь со школьниками.

- Только насилуете…

Историк хмыкнул.

- Этот разговор ни к чему не приведет, - сказал он, выпуская облачко дыма. – Собирайся, отвезу тебя домой. Думай, как будешь объяснять свой вид.

- Скажу, что упал, я ж пьяный был.

- Садись в машину.

- Сиденье испачкаю.

- Здесь тебя оставить?

Они сели в «Ауди». Белкина всё не отпускало ощущение нереальности происходящего, но ноющий зад доказывал обратное. Щемящей болью в груди засело сожаление, что этого больше не повторится. Он будет ходить по коридорам, сидеть на его уроках, помнить этот вечер, но быть не в силах что-либо изменить. Подставлять классного он больше не хотел.

- Константин Евгеньевич?..

- Слушаю.

- А когда я окончу школу… В апреле мне исполнится…

- Еще раз тебя изнасиловать? – он снова надел очки. – У меня есть девушка.

- Она вас бросит, вы ей только что изменили.

- Да уж.

- Я же вам небезразличен. Вы меня так целовали…

- Что с того, Ник?

- Когда я окончу школу, мы можем быть вместе?

- Потом я уезжаю в Новосибирск.

- То есть, вы согласны?

- Ты меня утомил сегодня, - они выезжали на шоссе.

- Вы меня, кстати, тоже. В каком вузе будете работать?

- В техническом.

- Самое то! Решено, я еду с вами.

- Белкин, - историк повернулся к нему, усмехнулся, - со своими студентами я тоже не встречаюсь.

- Я на другой факультет, не переживайте.

Теперь у Белкина появилась реальная цель в жизни.