Перетерпит, в люди выбьется. Тогда и посмотрят, сравнят, кто достоин, а кто размазня. Локти себе еще кусать будет, скотина.

Но сначала надо было съездить в Новосибирск, забрать документы из универа. Нахер ему теперь этот город? Благо деньги, порядка двухсот тысяч, еще оставались. Они были Костины, но тут уж приходилось смирить свою гордость. Это в долг, потом отдаст.

Поезд тронулся. Ник помахал родным еще раз, собираясь вернуться через пару-тройку недель. Потому что будет скучать.

========== Агентство ==========

3

Я по характеру – злой, моё стремление – власть,

Во мне горячая кровь, во мне свирепая страсть…

Константин с силой надавил на затылок Этьена. Француз поперхнулся, засопротивлялся.

- Глубже, я сказал! – Константин надавил жестче. – Или ты сосать разучился, ублюдок?

Клеман расслабил горло, пропуская в него головку, потом сделал несколько глотательных движений, исхитряясь языком стимулировать ствол.

- Вот так… - выдохнул Железнов и спустил, заставляя партнера давиться спермой. Но потом сразу отодвинулся, встал с кровати, заправил член в штаны.

Этьен остался сидеть на полу, лишь поменял позу.

- Ты сегодня на высоте, Константэн, - он вытирал губы носовым платком. - Обожаю, когда со мной так обращаются.

- Всегда пожалуйста, - Железнов взял пульт от стерео-системы, нажатием кнопки вернул песню в начало.

Как-то некто на базар пришел…

- Твои русские любовники были от тебя без ума?

- В России на улицах нет медведей.

- Я знаю.

- Тогда тебе надо знать, что русские верят в любовь. И любовь для них значит ласка, нежность, семья.

- Давай оформим наши отношения официально?

Константин, качая головой, рассмеялся.

- Я домой хочу. Поеду я, наверно, домой. В Россию.

- Вернешься, тогда и поговорим. Не хочу упускать своего любимого доминанта.

Железнов подмигнул ему и вдавил кнопку увеличения громкости.

Я хочу, чтоб, видя облик мой, все меня обходили стороной,

Чтоб сразу понимали, кто я в душе такой…

4

***

Погода в Новосибирске выдалась чудесной. Такой может быть только сибирская весна. Ни в каком заморском городе такой не найдешь. Да.

Белкин сидел на лавочке, на площади возле университета, ел беляши и смотрел, как рядом в мелкой луже плещутся голуби. Заявление на выдачу документов он написал, но скоро только сказка сказывается. В деканате, безрезультатно попытавшись отговорить, всё же выдали обходной лист. Часть пунктов он подписал сразу, а вот, к примеру, в библиотеку надо было вернуть учебники.

Учебники находились в квартире Кости. Как и многие другие личные вещи. Они с Железновым разошлись так странно и внезапно, что не имелось возможности их забрать.

И как их вернуть сейчас, если хозяин уехал полгода назад? Квартиру и дачу он не продал, это Ник знал по доходившим слухам. Ключи от жилья лежали в кармане, на общей связке: когда он в последний раз виделся с Железновым, как-то о них думал в самую последнюю очередь. Но вломиться вот так, в ставшую теперь чужой квартиру?

Ник не знал, как правильно поступить. Позвонить Константину и испросить разрешения? Во-первых, у него сменился номер, а в связи с этим все «во-вторых» и «в-третьих» просто неактуальны.

Да и негоже ему еще раз наступать на горло своей гордости, чтобы услышать, что набранный номер не существует. Если Джонни захочется услышать его голос, пусть сам позвонит, цифры остались теми же.

Белкин сидел долго, потом решил пройтись пешком, вспомнить город.

Ноги сами привели к «Пропеллеру». Просто было интересно, что сделали с ним новые владельцы.

Приблизившись, он даже здания не узнал. Клуба не существовало, его переделали в торговый центр.

Ник усмехнулся незавидной судьбе железновской мечты и пожелал ему самому превратиться в безликую французскую лошадку из элитного российского жеребца. Заходить в эту кричащую яркими вывесками пошлость парень не стал, поплелся дальше. Не спешил, ожидая, чтобы зажглись звезды и фонари: ночью в их доме мало шатающихся по подъездам, а значит, меньше вероятность быть схваченным на взломе.

***

В окнах горел свет.

Ник увидел его с расстояния, наверное, в три миллиона световых лет.

Как отсвет рождественской звезды. Как спасительный свет маяка.

Свет! Свет! Свет!

Сердце радостно забилось, выскакивая из груди: Костя здесь, здесь, он его просто обманул, никуда не уехал и, если подняться в квартиру…

Нет.

Белкин затормозил бег своих мыслей. Он поклялся никогда не объясняться и не вымаливать прощения. Не нужен он Железнову, значит, не нужен. Есть Саня и Никитка, остальных не существует. Они взрослые люди и принимать жизнь такой, какая она есть, должны по-взрослому. Разбитую кружку можно склеить, но она уже не станет такой красивой и любимой как раньше, ее поставят в дальний шкаф и постараются забыть, прячась от уколов совести, когда она попадается на глаза.

Между ними с Константином навсегда останется этот полугодовой период отчуждения и измена.

Николай еще раз отругал себя за желание унижаться: хватит уже обожествлять этого мерзавца, у них больше ничего общего. Кроме учебников в его квартире.

Ник стоял и курил, задирая голову к окнам, собирался с духом.

Шел вверх по лестнице, каждой ступенькой отмеряя какой-то отрезок их совместной жизни. Самый счастливый период был самым коротким: когда они познакомились в Интернете, и Железнов не знал, кто такой ШутНик. Проказник-скоморох из кожи вон лез, чтоб заполучить его, вел себя, как охотник, сгорал от страсти, считал того парня на равных. Конечно, Джонни сотни раз потом признавался в любви, старался быть аккуратным и внимательным, но в его глазах, в его речах не имелось того блеска, того азарта, как при виртуальном общении с наглым студентом. При этом ШутНика он берег, а Белкина, то есть его, дико насиловал. И, страшно подумать, за второе изнасилование Костя предложил ему поставить «автоматом» зачет. А за первое – так и вовсе ничего не предложил.

Ник грустно усмехнулся. Не стоит этот человек его мужских слёз, пусть сам по нему плачет, когда поймет, какого отличного парня потерял. Сейчас он просто зайдет и спросит, сохранились ли его вещи. Даже смотреть на него не будет. И не зайдет на чашку кофе. И не кинется его целовать. Постоит на площадке, вернет ключи от квартиры.

Ник позвонил в дверь, которую всегда открывал своим ключом. Странное тепло разлилось по ногам, вынуждая за что-нибудь взяться, чтоб не упасть.

Он оперся ладонью о стену. Сохранять невозмутимый вид было очень трудно. На поддержание спокойствия уходили последние силы, начинало шуметь в голове. Хотелось убежать. Какой же он дурак, что поперся сюда. А если у Железнова уже есть новый бойфренд, молоденький глупенький мальчик?

Дверь открыл мужик лет сорока пяти, в спортивном адидасовском костюме, вопросительно уставился на него.

- Ой, простите, - опешивши на изменившиеся вкусы бывшего, Белкин отошел на шаг, но потом решил, что терять нечего. – Я к Константину Евгеньевичу. Он дома?

Мужчина осмотрел его с ног до головы, прежде, чем ответить.

- Он здесь не живет.

У Ника дрогнуло в груди, хотя он прекрасно знал, что Железнов в Париже, но… надеялся, что всё же…

- Простите, - еще раз извинился он, уже смелее, раз Кости здесь не было. – Просто книги у него оставлял. Еще давно. Но ладно. Бог с ними.

- Ничего, бывает.

- Книги? – откуда-то из-за спины мужика выскочила юркая тетка, тоже в спортивном костюме.

- Да, - остановился, собравшийся уходить Ник, - учебники.

- Ты не Николай Белкин, случаем?

- Да.

- И документы есть?

- Конечно, - Ник достал из рюкзака паспорт, непонятно чему радуясь. – А что? Константин Евгеньевич говорил про меня?