Евгений отшатнулся, вставая на ноги, вытирая рукой губы, пряча взгляд.

- Прости, Костик, я… я - идиот.

- Ты – педик, запавший на сына! - Железнов еще стоял, прислонившись к окну, кричал ему с вызовом. – А знаешь, Жень, мне понравилось! Люблю, когда меня ублажают.

- Замолчи, - отец ушел к бару за бренди.

- Мы с тобой идеально подходим друг другу! Признаешь? Я бы трахнул тебя! Нет, я бы даже позволил тебе трахнуть меня! Никому не позволял, а тебе бы позволил! Но облом: ты мой любимый папочка! Тебе позволено только баловать меня дорогими подарками и терпеть мои выходки!

- У тебя истерика! – отец подошел к нему, стиснул запястья, тряхнул. – Уймись!

- Разве только что не ты меня слюнявил? - Константин выдержал его взгляд. -Найди повод, предлог,

причину – и я твой.

Евгений молчал. Пристальный взгляд постепенно смягчался, но не отрывался от синих глаз сына. Это не истерика, это бунтарство.

- Так ты сам этого хочешь? – наконец, в тон ему спросил отец, запуская пальцы в его наращенные волосы, словно собирался поцеловать. – Иначе бы не просил найти повод.

- Я хочу повеселиться, глядя, как ты будешь выкручиваться, пытаясь заполучить мою девственность, папа. Ты же любишь пари и ребусы, так решай.

- Разговор не имеет смысла, - Евгений убрал руки, отвернулся. - Я завтра же уеду. Так будет лучше.

Он поднялся наверх, а Константин прибавил громкости музыке, сел за барную стойку и еще полночи пил водку. Клеману он соврал: у него на следующий день был выходной. А вот отцу сказал правду.

Спятил отец, а, значит, нам конец,

Он всё это долго терпел.

Вот так беда! Спасайся кто куда…

2

***

В комнате горел ночник. Ник прислушался к мерному дыханию ребенка – заснул. Он качнул кроватку для верности и лег на большую кровать рядом, посмотрел на экран телефона – время два тридцать, пропущенных вызовов ноль, сообщений – ноль. Вот и прошло его двадцатидвухлетие. Костя не позвонил, ну и хрен с ним, что с того? Чего ты, дурак, ожидал, что он растрогается в день твоего рождения и кинется делать тебе сюрприз. Он бросил, уехал, не сказав ни слова, а сейчас вдруг объявится и упадет в ноги?

Белкин покачал головой. На хуй он теперь нужен. Пусть катится на все четыре стороны и трахает там сексапильных Сорбонских студентов.

Он давно решил, что пошлет Джонни на три буквы, если тот приблизится к нему меньше, чем на километр.

Ник посмотрел еще раз на экран, убеждаясь, что смыкающиеся глаза его не подвели, и убрал гаджет под подушку, решил поспать.

Сквозь дрему услышал, как скрипнула дверь, с трудом соскреб себя с кровати. После работы на станции техобслуживания болели все кости, не отмывающиеся от масла, мазута, мастики и прочей мерзости руки, уже считались мелочью. Плюс началась посевная кампания, Санька целыми днями и иногда ночами пропадал в поле, и к основным обязанностям прибавлялись дополнительные опции – отвести Никитку в сад и забрать, выгулять, накормить, вымыть, поиграть, уложить спать. Даже, когда совсем нет настроения.

- Привет, Сань, - Ник вымученно улыбнулся, встречая сожителя у дверей. – Отсеялся?

- Да, пришлось задержаться. Трактор, падла, сломался, но Михалыч обещал мне новый «Джон Дир» дать. Но фиг там, зажмут, хоть бы какой трехлетний «Белорус»…

Они прошли на кухню, Саша мыл руки, Ник разогревал ему макароны с сосисками.

- Устал?

- Ага, есть немного, - Горностаев за резинку боксов привлек его к себе, обнял. – С Днем рождения тебя. С прошедшим, еще раз. Извини за такой грустный праздник.

- Да ничего не грустный, мы с Китом к моим ездили, мамка пирог испекла. Я тебе кусочек привез.

Белкин нежно дотронулся до его губ. Саша ласково усмехнулся.

- Завтра у меня выходной, пойдем подарок тебе покупать, ага? Хоть с опозданием…

- Нет, - он покачал головой, - не надо. Я не ребенок.

- Ты на целый год моложе меня, Никусь…

Белкин вывернулся из его рук, отвернулся.

- Не называй меня этим дурацким именем. Я же просил.

- Ну ладно. Не дуйся только.

- Садись есть, - Ник поставил на стол тарелку, кетчуп, порезал хлеб. Горностаев взял вилку, сел. Белкин сел рядом.

Некоторое время царило молчание.

- Сань, - прервал его Ник, - я хочу в Москву уехать…

- Зачем? – Александр перестал жевать, с испугом уставился на друга.

- Работать. Что я в этом сервисе зарабатываю? На бензин не хватает.

- А там что?

- Что-что… Там полстраны сидит. Охранником устроюсь. Или на стройку.

- Охранником надо документы на оружие оформлять, еще что-то…

- Тогда на стройку. Все ведь ездят. Вахтами.

- Ну, зачем тебе это, Коль? Ну? Уехать просто хочешь?

- Да нет, - Белкин чувствовал себя предателем, но он уже все решил. – Скоро универ. Подзаработаю немножко на учебу. Мне ведь теперь в общаге жить придется.

- Жалеешь, да? – Саня окончательно потерял аппетит.

- Да ничего я не жалею. Просто факты констатирую. Я же вахтами хочу. Не волнуйся. Не найду ничего, сразу вернусь. Ну а с Никиткой… Хочешь, мамка моя поможет? Или Светка?

- Не надо, сам раньше справлялся. Попрошу график мне изменить. И когда ты собираешься ехать?

- Послезавтра.

- Я буду скучать.

- Я тоже.

Горностаев отодвинул тарелку.

- Пойдем спать?

- Пойдем.

Они легли на диване, чтоб не разбудить Никитку, но ограничились только легким петтингом. Впрочем, как обычно.

***

Маму Валю новость повергла в шок.

- Ты что удумал, дубина? Какая Москва? Не вздумай!

- Мам, я у тебя не спрашиваю. Я всё решил.

- Тебе надо учиться, дурень! Ты как без Костика остался, у тебя мозги совсем расплавились.

- Хватит о нем говорить. Пусть школу свою ремонтирует. Надоело. Я умнее стал и самостоятельнее.

- Что не видно. Умные вместо учебы на стройку не бегут. А ты что в институте с факультета на факультет бегал, что сейчас мечешься.

- Да буду я учиться! У меня еще полгода есть. Выучусь, не бойся.

- Я не боюсь, я свою жизнь прожила, хочется, чтоб ты чуть-чуть лучше жил, выбрался из этого беспросвета. Думала, Костик тебя…

- Хватит! - взорвался Николай. Не мог он больше слышать это имя! На душе и так кошки скребли…

- Ладно, делай, что хочешь, - мать махнула рукой. В конце концов, в Новосибирск она его, салажонка, одного отпустила, авось и сейчас не пропадет.

***

На вокзале прощались скромно. Ник поднял Никитку на руки, поцеловал, посюсюкал на ушко. Потом пожал руку отцу, чмокнул в щеку маму. Санька он обнимал крепко и чуть дольше положенного, но никто из окружающих и внимания не обратил, никому дела не было.

- Не забывай звонить, - напомнил Горностаев.

- Конечно, - улыбнулся Белкин, затем тоже пожал руку и, подмигнув мальчонке, пошел садиться в вагон.

Удобнее было ехать на машине, но она уже давно стояла без дела в родительском гараже, он не хотел ею пользоваться. Во-вторых, в Москве ее некуда было б приткнуть, разве что продать, а в-третьих, у парня были совсем другие планы. За машиной – пользоваться ею или продать – всегда можно приехать, какие-то четыреста пятьдесят километров, ерунда.

Белкин уселся на свое место в полупустом плацкарте, помахал рукой. Они все за него беспокоились, а он им соврал. Ладно, потом расскажет, когда все устроится, чтоб не спугнуть удачу. Не собирается он ни на какую стройку. Будет поступать в театральный, на актерский или режиссерский. Пока экзамены не начались, узнает всё, освоится, на какие-нибудь кастинги походит, на съемки ток-шоу, засветится на тиви. А что? Данные не хуже, чем у какого-нибудь Прилучного или Петренко. Можно еще в модельные агентства податься, вдруг повезет, чем черт не шутит? Если понадобится, переспит с каким-нибудь продюсером, но лучше без этого.

Трудно придется, но кто ж получает всё сразу на блюдечке? Такие, как Железнов, от мамы с папой.