Они засиделись за полночь, перейдя на обсуждение местной политики, проблем благоустройства района и важности археологических раскопок, вложения финансов в строительство космических кораблей, преимуществ эльфов перед гномами.

Спать Белкин устроился на диване в гостиной. В постельку к Сане нырять он не собирался, держал себя в узде. Хотя пьяного тянуло на подвиги, в том числе сексуальные.

Уплывая за грани бытия, Ник подумал, что Железнов растерзает его за выключенный телефон.

Он потянулся, чтобы найти гаджет в кармане уложенной на стул одежды.

- Колян, не спишь? – отвлек шепот из спальни.

- Нет, - Белкин перестал пытаться нащупать телефон.

- А в чем прикол быть голубым? – язык у Сани заплетался. - Что интересного, когда тебя имеют в очко?

- Во дурак, - не выдержал такой необразованности Белкин. – Ты что, никогда не слышал о массаже простаты? Это улётное ощущение. Похоже на… на… Блять, тебе всё равно не понять, ты никогда ничего подобного не испытывал. Словно скачешь на единороге по радуге с волшебной палочкой в руках – весь мир у твоих ног. Но на мир тебе наплевать, потому что можешь думать и просить только: «Еще, еще, еще».

- Да ну нафиг…

- Минет, опять же гораздо чаще получаешь, а это тоже кайф.

- Это да, - признал Горностаев. – А тех, кто сверху, вообще не понимаю. Это же одно и то же, что бабу в задницу пялить, что мужика. Где тут голубизна?

- Эх ты. Ты геев хоть раз встречал в жизни? Ну, кроме меня.

- Не-еет, - Саша зевнул.

- То-то же, а говоришь, не любишь голубых. У нормальных голубых, Саня, главное чувства, а не короткий перепих.

- Все так говорят. И голубые, и обычные, и серо-буро-малиновые.

- А тебя, вижу, эта фишка задела за кое-что живое, да? – подкольнул Ник. Пиво приятно шумело в голове.

- Не, это я просто. Понять хочу.

- Все так говорят… Хочешь, устрою тебе ознакомительный курс?

- В глаз получишь.

- Тогда давай спать. Я шучу ведь. Обещал же не приставать.

Горностаев затих. Белкин усмехнулся темному потолку и уткнулся носом в спинку дивана. Нет, так нет. На нет и секса нет.

***

Костя сидел в баре дорогого гей-клуба, поглощал выдержанное французское пойло, поминутно смотрел на, лежавший на стойке, телефон, думал.

Номер Белкина не отвечает целый день. Впору звонить в больницы и морги, точнее, просматривать российские сайты на наличие дорожно-транспортных происшествий с пострадавшими.

С очередной порцией коньяка, Железнов отогнал от себя бредовые мысли. Гуляет Николай и пусть гуляет: устал быть под его присмотром, нужен глоток свободы. Скоро уже встретятся. Он почти уладил дела в Сорбонне, нашел подходящее жилье, заказал номер для новобрачных на новогодние каникулы в уютном отеле, купил кольца, хотя считал последнее сентиментальной дурью, но Белке будет приятно носить одинаковые символы-гаранты их предстоящей оформленной по закону жизни.

Потребуется еще несколько дней, максимум неделя на утряску кое-каких вопросов семейного бизнеса, а потом: «…Всюду парень был, весело он жил, но по дому загрустил…»

- Кого я вижу в нашей глуши!

Русская речь сквозь гремящую музыку приятно резанула слух, голос показался знакомым. Константин обернулся, щуря глаза на мелькающий сине-лунный свет, пытаясь разглядеть земляка. Рослая фигура, уложенные кучерявые волосы, обтягивающие штаны, расстегнутая до середины рубашка.

- Не узнал, Кастусь?

Парень присел на стул рядом, подставляя лицо под более выгодное освещение, но Железнов уже понял.

- Ха, Михалик! Ты ли это? Какими судьбами?

- Скажешь тоже! Я здесь уже второй год ошиваюсь. Променял Родину на чужбину, вот так вот. Но мир тесен, мир тесен.

Михаил Василёнок притянул Костю к себе. Железнов открылся навстречу его обалденным губам, сразу перенимая инициативу. В памяти всплывали жаркие московские ночи с жадным до жестких развлечений белорусским хлопцем. Похоже, за годы он только усовершенствовался, работал языком так, что у Константина член перестал помещаться в брюках.

- Может, уединимся? – унисоном его мыслям томно выдохнул Михаил, его ладонь легла старому другу на пах, сжала напряженную плоть. - Здесь есть пара комнатушек на наш вкус, а я, кажется, весь вечер ждал только тебя. Соскучился, ты не поверишь.

Железнов выдохнул и снова смял его губы. Дырка белоруса всегда была узкой, он так натурально сопротивлялся насилию, не возражал против оставленных на коже синяков и засосов, что…

Константин подумал: если не трахнет его сейчас же, просто умрет на месте от одуряющего стояка. А Миша целовал его шею, поглаживал до предела твердый пенис через тонкую ткань и двумя пальцами проникая под ремень.

- Нет. Не сегодня.

Он сделал над собой усилие, ладонью в грудь отодвинул приятеля.

- Да что такое? – не понял Василёнок.

- Я занят, Михалик.

Парень оглянулся.

- Кем?

- Своей правой рукой, благодаря тебе. Извини, я б тебя трахнул, но у меня есть бойфренд. Без обид.

- Что ж ты раньше не сказал, Кастусь?

Михаил белозубо улыбнулся и в третий раз прильнул губами к Железнову.

***

На следующий день Никитку оставили у Белкиных, и Ник отправился знакомить Александра с ночной жизнью больших городов. Ехать пришлось аж в соседнюю область.

- Классный клуб, - расписывал по дороге Белкин. – В Сети нашел. Отзывы только положительные. Ништяк. Оторвемся. Главное не робей и не зажимайся.

- Не знаю, я никогда в клубах не был. Ну, не считая нашего сельского.

- Сельского? – Ник засмеялся. – Сравнил жопу с небом. Это совсем другое. Ладно, не бойся, я ж с тобой.

- Хорошо, уговорил.

Нику нравилось смотреть, как Горностаев оживает от такого пристального, чуткого внимания к себе. Всё-таки они почти ровесники, а парню не удалось нагуляться, окунуться в нормальную бурную молодежную жизнь. Постоянное безденежье, заботы о ребенке, вызванное этим чувство ненужности и замкнутость, необходимость рассчитывать только на себя, превратили его в затравленного человека. А теперь он сбрасывал с себя тяжелый кокон, раскрепощался. Нику нравилось , что именно с его подачи к Сане возвращаются жизнерадостность и вера в будущее, что именно он дает ему возможность вспомнить, что значит быть молодым.

- Только, - Белкин облизал губы, зная, какая последует реакция, в глазах плясами озорные чертики, - это… гей-клуб.

Секундная пауза. Ник оглянулся, что увидеть ошеломленное выражение лица Горностаева.

- Что? – заорал он, не очень, впрочем, гневно. – Всё, поворачивай обратно!

- Не-а.

- Эй, мы так не договаривались. Не хочу находиться среди гомосятины. Разворачивай.

- Нет, значит, в одной машине с гомосятиной ты ехать можешь и про гомосятину выспрашивать вчера тоже мог, - показушно обиделся Ник, – а в гомосятское заведение зайти в падлу? Ладно тебе, брат, один раз живем!

- Но…

- Слушай, никаких «но», - оборвал Ник. – Верь мне, чувак. Хватит сидеть взаперти. Никто на твою девственность покушаться не будет, без тебя свободных парней навалом. К тому же, подумают, что мы с тобой – пара.

Ему нравилось наставлять Александра, обучать его ориентироваться в непривычном для него мире. Роль покровителя затягивала, но он ни в коем случае не хотел унизить друга, считая свои поступки абсолютно искренними.

- Пара? Хух, мы не пара.

- Ну, конечно!

- Окей, уломал, едем в гомосятский клуб.

Ник усмехнулся, радуясь, что Саня согласился. Покажет ему, что не так страшен черт, как его малюют, может, проникнется той атмосферой.

Саша проникся. Шарахался от всех и вся. Смущался под изучающими взглядами, отворачивался от танцующих на подиумах жеребцов, шипел при каждой попытке облапать его. Успокоился и затих только, когда они нашли свободной местечко в баре. Ник заказал выпивку.

- Блять, словно в кошмарный сон попал,- крикнул ему Горностаев. – И все они педики?