- А мальчик вовсе не непослушный, - оттолкнув, Николай спрыгнул со стола, пошел к двери. – Сегодня вы ошиблись, Константин Евгеньевич. Что-то перепутали. Всё перепутали. Оревуар.

Он захлопнул за собой дверь, желая Железнову подавиться собственным членом. Хватит с него и на сегодня, и на все последующие дни. Возможно, он в чем-то неправ, раз сам бегал за историком и добивался его с долбаным упорством, но любому маразму есть предел и зримые границы.

***

Поднимаясь по лестнице, он слышал, как сзади открылась Костина дверь, и он вышел из кабинета. Белкин шел дальше, плевать он хотел на шаги за спиной и окрики: «Ник, подожди!» Чего ждать? Того, что Железнов, как баба, устроит сцену или, как мужик, начнет втирать, что все они полигамны? Лекции пусть читает в институте, козёл.

Ник врезался в танцующую толпу, несмотря на возросшее сопротивление, ускоряя шаг, цепляясь, распихивая, продираясь. Зная, что Джонни остался на берегу людского океана, остановленный нежеланием попасться на глаза своим студентам. Конечно-конечно, Филин сохранит всё в тайне!

- Эй, Бельчонок, куда пропал? – кто-то схватил его за руку.

Ник сфокусировал взгляд и увидел разноцветное от мелькающих лучей светомузыки лицо Сорокина, а вместе с тем, немного дальше… На балконе, скрытый полутьмой, держась за никелированные перила, стоял Костя и наблюдал за ним. Белкин поднял голову, встречаясь с ним долгим взглядом.

- Эй, Коль, - однокурсник потормошил его, - ты что - колес наглотался?

Белкин оторвал взгляд от Железнова, воззрился на Сорокина. В мозгу мелькнула внезапная мысль…

- Нет, нет, Илюх, я просто гулял, - Ник положил другу руку на плечо, и опять стрельнув глазами в сторону бойфренда, резко обхватил Сорокина за шею и, придерживая за затылок, впился в него губами.

Секунда. Две. Три. Четыре. Хватит.

Ник отпустил сопротивляющегося парня и, не собираясь ничего объяснять офигевшим одногруппникам, пошел дальше, к выходу. Ах да, он не заплатил за выпивку. Ничего, Джонни не обеднеет.

***

Сентябрьские ночи совсем не похожи на сентябрьские дни. Холод пробирает до костей, вынуждая кутаться в теплую одежду, чуть ли не надевать варежки и связанный бабушкой шарф. Полные бриллиантовых звезд сентябрьские ночи – первые подлянки неумолимо надвигающейся зимы.

Ник вышел на улицу, тело сразу покрылось гусиной кожей, так что куртка-то как раз сейчас не помешала бы, но он ее забыл взять из гардероба. Хрен с ней.

Приказав себе расслабиться и не думать о холоде, парень пошел вдоль памятников архитектуры, постройки века девятнадцатого, первой его половины. Все эти древности – теперь его профессия. На фига?

- Чёрт…

Последний трамвай ушел минут десять назад. Троллейбусы… Может, с ними повезет, на такси денег тратить не хотелось.

Троллейбусная остановка была в другой стороне, Нику пришлось развернуться.

- Не было печали…

Из ворот клуба выскочил Макс, завертел головой, увидел приближающего его.

- О, Белкин. Тебя-то мне и надо.

- Заезженная фраза, Совенок.

- Что? – слегка запыхавшийся Филин возник перед ним, вынуждая остановиться.

- Выкладывай, говорю, общественный транспорт не ждет.

- Слышь, Белка, что ты не сказал, что он педик? Ты ж по любому знал, он же твой репетитор типа.

- Слышь, Сова, был у меня один одноклассник, Михей, он тоже от меня всё время чего-то требовал, но он мне хоть друг был, а тебе-то мне с какого хера что-то выкладывать? Это его личная жизнь, неприкосновенная, как частная собственность. Усёк? Он тебе рассказал, вот и трахайся с ним, сколько в тебя влезет.

- Ладно, Ник, ты не подумай чего. Мне просто позарез надо не вылететь из универа, меня предки убьют. Ну, и у Железнова оказывается клуб свой, тачка приличная, квартира вон… Спонсор такой не помешает, в общем, как считаешь?

Ник хохотнул.

- А за голубизну тебя предки не убьют?

- Хватит херню городить. Нашел голубого!

- Один раз – не пидорас? Ну-ну.

- Эй!

- А ты не жди, иди к нему. Он там один остался, переживает. Раскрою тебе секрет: Константин Евгеньевич как раз сегодня с бойфрендом своим расстался. Утешь его.

- А кто у него бойфренд?

- Неважно уже, Максик. Иди. Желаю удачи, а то ведь и вправду из универа вылетишь. Фамилия у тебя такая, Филин, - вылетающая.

- Да пошел ты…

- Бегу уже: мой троллейбус…

Белкин побежал, успел войти и из окна помахал однокурснику рукой. Клёво, за один вечер настроить против себя всю группу – вы встречали большего идиота? Сто пудов, за идиота его и примут, когда он будет переводиться обратно на экономический факультет.

***

Ник сидел на кровати в своей комнате, думал, куда пойти перекантоваться пару ночей, пока опять общагу не дадут. Между ног стояла спортивная сумка, в которую он запихал почти весь свой скудный гардероб, то, что принес с собой. Вещи, купленные Железновым, оставил висеть в шифоньере.

Податься было особо не к кому, студенты – они и есть студенты.

- Марин, - он набрал номер той девушки, что познакомила ШутНика с Проказником-скоморохом. – Марин, прости, разбудил? Марин, понимаю, неуместная просьба, учитывая второй час ночи, но… Марин, спаси заблудшую душу. Можно мне у тебя переночевать, на коврике, в прихожей, в обнимку с твоей Найдой? Ага, поссорился. Приду, расскажу, если кофе еще угостишь. Спасибо, уже бегу.

Как некрасиво. Некрасиво, да. Она была влюблена в него, наверно, и сейчас самую малость. Иначе не пустила бы к себе беглеца.

Ник откинулся на помятое одеяло, мысленно поблагодарил ее. Если б не она, не случайность с нею связанная, он, наверно, еще нескоро бы встретил своего любимого историка, за которым проехал полстраны, променяв столицу на Сибирь. А встретил бы – совсем не так сложилось бы их общение, хотя – что уж там изменилось со школьной поры? «Ник, не прогуливай. Ник, учи уроки. Ник, не кури много».

Кстати.

Парень поднялся, вышел на балкон, поднял забытую там пачку «Лаки Страйк», закурил, выпуская белый дым в черную ночь.

Ничего не изменилось. Разве что появилось: «Ник, просыпайся».

Но этого ничтожно мало. Даже для двух мужчин.

А он уже мужчина, не подросток, ему двадцать, закон разрешает пить спиртное.

А Джонни не одобряет. Джонни говорит, что оберегает его.

Но тут не к чему придраться. Заботится. Готовит обед. Возит в универ и обратно. Делает подарки. Даже, трахает аккуратно. Гребаный писец!

Белкин придал окурку ускорения для встречи с землей. Сплюнул вдогонку.

Сколько раз еще Железнов искал экстрима в своем клубе, чтобы потом нежно гладить его в своей постели? Не надо быть семи пядей во лбу для понимания, что вот так сразу многолетним привычкам не изменяют. Зато изменяют бойфрендам.

Сердцу было больно, тут уж нечего храбриться и скрывать.

Прощать измену и изменять самому? Или давать измываться над собой? А вдруг Константин уже просто не может обижать его?

И он уже не ребенок, чтобы давать себя обижать. Не до пенсии ему же изображать растерянного школьника, разрешающего чужому дяденьке порвать свой любимый зад ради развлечения? Нет. Он симпатичный парень. Пусть небогат и родился в глухомани, но станет хорошим специалистом, пробьется, найдет любящего мужчину, и будет всё у них зашибись.

Белкин снова сел на кровать, стал застегивать молнию на сумке.

Звякнула в тишине входная дверь, щелкнул выключатель, в прихожей загорелся свет. Надо было уходить раньше.

========== Проспал ==========

***

Константин снимал пальто, вешал его в шкаф. Ник видел его силуэт сквозь матово-коричневое стекло двери, не знал, что предпринять, поэтому остался сидеть, так и не выпустив из рук бегунок замка.

Скоро дверь в его комнату бесцеремонно открылась. Джонни вошел, приблизился к кровати, положил рядом с Белкиным забытую в клубе куртку, потом уселся на край компьютерного стола. Гребаная, млять, привычка! Вдруг Ник понял, что сходит от этой долбанной привычки с ума, и от этих выразительных синих глаз за невесомыми очками, от косой мелированной челки, длинных волос, узкого, по-мужски красивого тела… Теряет рассудок…