Вернуться к тексту

Федералист № 84

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 550–561.

Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 587–589.

Мая 28, 1788 г.

В ходе предшествовавшего рассмотрения конституции я обратил внимание и попытался ответить на большинство возражений, выдвинутых против нее. Их осталось немного, иные логично не подпадали под тот или иной раздел, о других забыли упомянуть в надлежащем месте. Теперь рассмотрим и их, но, коль скоро изложение очень растянулось, я буду краток во всех моих рассуждениях, с тем чтобы рассмотреть разнообразнейшие сюжеты в одной статье. [c.550]

Самое значительное из оставшихся возражений – план конвента не предусматривает билля о правах*. Среди ответов на это заявление, делавшееся по разным поводам, есть указание на то, что такое же затруднение встречается в конституциях нескольких штатов. Добавлю: в их число входит и штат Нью-Йорк. Тем не менее противники новой системы в нашем штате, безгранично восхищающиеся его конституцией, принадлежат к самым яростным сторонникам билля о правах. Оправдывая свое рвение в этом вопросе, они выдвигают двоякое утверждение: во-первых, хотя к конституции штата Нью-Йорк и не приобщен билль о правах, в ней содержится ряд различных положений в пользу особых привилегий и прав, которые в сущности все равно что билль о правах; во-вторых, конституция полностью воспроизводит неписаный и писаный закон Великобритании, согласно которому многие права, не отраженные в нем, тем не менее обеспечены.

На первое утверждение я отвечаю: конституция, предложенная конвентом, как и конституция нашего штата, содержит ряд таких положений.

В отношении обеспечения независимости лиц, имеющих отношение к структуре правительства, мы находим (статья I, раздел 3, абзац 7): “Приговор в случаях импичмента ограничивается отстранением от должности и лишением права занимать и исполнять какую-либо почетную, ответственную или оплачиваемую должность на службе Соединенных Штатов. Однако в дальнейшем тем не менее производится расследование, ему предъявляется обвинение, он предается суду и несет согласно приговору наказание в соответствии с законом”. Раздел 9 той же статьи, абзац 2: “Не допускается какая-либо приостановка действия habeas corpus, если только этого не потребует общественная безопасность в случае мятежа или вторжения”. Абзац 3: “Не могут приниматься билли об опале1 и какие-либо законы ex post facto”. Абзац 72: “Соединенные Штаты не жалуют никаких дворянских титулов, и ни одно лицо, занимающее какую-нибудь оплачиваемую или почетную должность на службе Соединенных Штатов, не может без согласия [c.551] сия Конгресса принять тот или иной дар, вознаграждение, должность или титул от какого-либо короля, принца или иностранного государства”. Статья III, раздел 2, абзац 3: “Все дела о преступлениях, за исключением рассматриваемых в порядке импичмента, подсудны суду присяжных; судебное разбирательство происходит в том штате, где было совершено преступление; а если оно было совершено вне пределов штата, то суд происходит в том месте или местах, которые будут предусмотрены в законе, изданном Конгрессом”. Раздел 3 той же статьи: “Под изменой Соединенным Штатам понимается только возбуждение войны против них, присоединение к их врагам, оказание им помощи и услуг. Никто не может быть признан виновным в измене, если это не будет подтверждено показаниями двух свидетелей инкриминируемого акта или собственным признанием обвиняемого в открытом судебном заседании”. И абзац 33 того же раздела: “Конгресс имеет право определять наказание за измену, но осуждение за измену не должно влечь за собой лишения гражданских прав или конфискации имущества иначе как при жизни осужденного”.

Есть все основания задаться вопросом, не является ли описанное равным по важности любому положению, которое можно найти в конституции нашего штата. Получение предписания на основе habeas corpus, запрещение законов ex post facto и дворянских титулов, чему нет соответствующих положений в нашей конституции, вероятно, лучше обеспечивают безопасность и республиканизм, чем любое из ее положений. Объявление преступлением после совершившегося факта, или, другими словами, наказание за поступки, которые в момент совершения не нарушали никаких законов, и практика произвольного заключения во все века были излюбленными и самыми страшными орудиями тирании. Заслуживают повторения замечания рассудительного Блэкстоуна4 в отношении последней: “Лишение человека жизни или конфискация [c.552] силой его владения без выдвижения обвинения и без суда – неслыханный и отвратительный акт деспотизма, который немедленно поднимет по тревоге всю нацию; но тайное заточение его в тюрьме, где его страдания неизвестны или забыты, не так публичны, не так поразительны, – более опасное средство своевольного правительства”. Как средство против этого фатального зла Блэкстоун везде подчеркнуто восхваляет закон habeas corpus, который в одном месте именует “оплотом британской конституции”5.

Нет необходимости говорить о важности запрещения титулов и дворянства. Это поистине краеугольный камень республиканизма, ибо, пока они исключены, никогда не может возникнуть серьезной угрозы, что правительство может стать не народным.

На второе утверждение о том, что конституция вводит неписаные и писаные законы, я отвечаю: они подлежат, и это ясно указано, “таким изменениям и внесению таких положений, которые законодательное собрание будет делать время от времени в отношении их”. Они, следовательно, в любой момент подлежат отмене обычной законодательной властью и, конечно, не имеют конституционной санкции. Единственная цель декларации – признать древние законы и устранить сомнения, которые могли бы быть порождены революцией. Следовательно, ее нельзя рассматривать как часть декларации прав, которая по нашей конституции нацелена на ограничение прав самого правительства.

Несколько раз справедливо отмечалось, что генезис биллей о правах в соглашениях между монархами и их подданными, в сокращении прерогатив в пользу привилегий, в сохранении прав, не переданных королю. Такова была Хартия вольностей, добытая баронами огнем и мечом у короля Иоанна. Таковы были последующие подтверждения этой Хартии последующими королями. Такова петиция о правах, с которой согласился Карл I в начале своего правления. Такова и декларация прав, представленная палатой лордов и палатой общин принцу Оранскому в 1688 году и позднее превращенная в форму акта парламента, именуемого биллем о правах. Следовательно, [c.553] очевидно, что, согласно их первоначальному значению, они не применялись к конституциям, открыто основанным на власти народа и исполняемым его непосредственными представителями и слугами. В этом случае, строго говоря, народ ничего не передает, и коль скоро он сохраняет все, то не нуждается в особых оговорках. “Мы, народ Соединенных Штатов, в целях... обеспечения нам и нашему потомству благ свободы учреждаем и вводим эту Конституцию для Соединенных Штатов Америки”. Вот признание прав народа лучшее, чем тома афоризмов, которые ставят билли о правах в ряде наших штатов на первое место и которые лучше звучат в трактате об этике, чем в конституции правительства.