И она решила войти в их номер. Достала ключи у дежурной по этажу, заговорив ее до полусмерти, вошла в пустой номер и принялась шарить в поисках чего-нибудь, что могло подсказать ей фамилию Валентины. Сумочки, разумеется, не было. На простынях, сбитых в большой голубоватый ком, она вдруг увидела странные желтые перчатки. Поднеся их к носу, Лариса долго наслаждалась запахом духов, которым были пропитаны изящные вещицы. Выглянула в коридор: никого. Вернувшись в номер, она позвонила Вельде:

— Ее имя — Валентина, фамилию она не сказала, — рапортовала Лариса, — в номере я тоже ничего не обнаружила, ни паспорта, ничего… Кроме двух черных костюмов и желтых перчаток, ничего.

— Как ты сказала? Желтые перчатки? Странно… А как, ты сказала, зовут ее, Валентиной?

— Так во всяком случае записано в журнале регистрации. — Она хотела сказать «Валентина Невская», но не смогла. Пожалела Анну.

— Спасибо, Лора. Я сегодня буду дома в восемь. Приходи. Возможно… — Анна сделала паузу, — у меня будет для тебя задание… Очень ответственное. Приезжай.

Лариса, последний раз взглянув на висевший на плечиках в шкафу черный кашемировый костюм, достала из свертка другой черный костюм и приложила к себе. «Интересно, зачем ей два черных костюма?» И тут ей в голову пришла безумная мысль. Через полчаса ее ждали на седьмом этаже двое командировочных из Киева. У них самолет вечером, они ее долго не продержат… И заплатят хорошо. А что, если прийти к ним в одном из этих костюмов?

Лариса не считала это воровством. Она просто одалживала у рыжей Валентины вещь. Она же вернет. Обязательно.

Выйдя из номера с большим пакетом, Лариса быстро спустилась к себе в подсобку, заперлась там и примерила диоровский костюм. На стене висело большое, во весь рост, зеркало. Увидев себя в нем, Лариса удивилась: как же меняет человека стильная одежда. Жакет сидел идеально, а юбка открывала стройные ноги. Вот только лицо хорошенько наштукатурить, и все. И все-таки она не выдержала и достала из кармана форменного халата прихваченные в каком-то азарте желтые перчатки. Нет, они ей не подходили. Если бы у нее была сумочка… Стоп. Валентина выходила из номера без сумочки… Как же это она искала?

Лариса вновь переоделась, вернулась в номер и, к своему удивлению, нашла сумочку, висевшую в ванной комнате под длинным махровым халатом. Раскрыла ее, но, кроме косметики, духов и прочей мелочи, ничего не обнаружила. Хотя одна вещица удивила ее: упаковка новых швейных игл.

На этот раз Лариса вышла из номера с желтой сумкой.

В шесть вечера, пьяненькая, спустившись в подсобку, она сняла с себя черный костюм, швырнула желтую сумку в корзину с грязными полотенцами и встала под душ. И хотя сейчас она была одна, ей казалось, что мужские руки продолжают терзать ее тело… Наверно, эти двое из Киева понежнее обращаются со своими женами, а с ней поступили по-скотски… Но один ей все же понравился. Было в нем что-то такое…

После душа она почистила зубы, посушила феном волосы, переоделась в джинсы и свитер (на улице похолодало, она это почувствовала, когда открыла окно и в комнату ворвался ветер с дождем), достала из сумки две плитки шоколада, презервативы, смятую стотысячную купюру, несколько пятидесяток и губную помаду с носовым платком. Теперь ей предстояло вернуть чужие вещи в номер. Сложив их в большой пластиковый пакет, она поднялась на десятый этаж, но опоздала: эти двое уже вернулись, Невский открывал замок. Какое счастье, что ее не застукали, приди она пятью минутами раньше… А с другой стороны, может случиться, что эта парочка вызовет милицию… Милицию? Не идиоты же они законченные. Сами же прячутся ото всех и вся.

Лариса вернулась в лифт и поехала вниз.

4

— Понимаешь, мне кажется, что стоит только выпустить тебя из комнаты, так ты сразу исчезнешь… Я не хочу, чтобы ты превратилась в тень, в сон, в наваждение… И поэтому мы не будем назначать встречи… Мы просто не будем расставаться… Конечно, и я, и ты, мы оба должны встретиться… я с женой, ты с женихом, но будет куда спокойнее, если ты будешь рядом…

— Ты хочешь сказать, что я буду присутствовать во время твоих объяснений с женой? Это невозможно, как ты не понимаешь, да и жестоко, наконец, по отношению к ней…

— Но мне необходимо знать, что ты рядом…

— Я могу подождать тебя в подъезде… Буду смотреть в окно и прислушиваться к шагам на лестнице… Пусть это будет час, я уверена, что он покажется мне годом… но раз надо, значит, надо… Игорь, остановись, я не могу больше есть…

Они завтракали в постели, устроив на подносе среди простыней и подушек нечто вроде острова, на котором возвышалась гора бутербродов, пирожков и чашек с кофе.

— Еще один съешь, и все, я оставлю тебя в покое…

— Нет, все, больше не могу…

Откинувшись на подушки, Валентина закрыла глаза. Когда за дверью раздавались шаги (это была горничная, которая уже несколько раз стучалась к ним и предлагала убрать номер, на что Невский упорно отвергал ее услуги), ей казалось, что это бродит Костров. Вот сейчас он не выдержит и выломает дверь… Посмотрит ей в глаза, и она умрет от позора…

— Мне стыдно, что я так счастлива, — прошептала она, не открывая глаз. — Я не уверена, что имею на это право…

— Почему?

— Потому что мое счастье принесет страдание Сергею… Как я объясню ему свое предательство? Где найти такие слова, чтобы он простил меня?..

— Мы можем встретиться втроем и поговорить все вместе…

— Нет! — покачала она головой. — Как ты не понимаешь, что я сама должна поговорить с ним… Все, пора вставать, надо действовать… Эта неопределенность убивает меня… Ты не знаешь Кострова, ведь он ищет меня по всему городу, обзванивает морги, больницы… Так же, наверно, как и твоя Анна… Игорь, я тебя прошу… Давай быстрее со всем этим покончим… Да, мы поедем вместе — сначала к тебе, а потом ко мне или нет, наоборот… Я не знаю… Почему ты еще не встал… Давай же…

Она схватила его за руку и принялась тормошить…

Через час Валентина стояла перед зеркалом, рассматривая круги под глазами. Невский стоял рядом с пакетом в руках.

— Я не знала, что в гостиницах воруют… Что-то мне в последнее время с этими костюмами не везет… Как нелепо они мне достались, еще более нелепо я с ними и расстаюсь… Но черный мне нравился куда больше… И перчатки… Кому они могли понадобиться?

— Ты уверена, что в сумочке не было ничего ценного?

— Ничего… Ты же сам видел, что деньги они не взяли… При других обстоятельствах я бы непременно нашла вора… Но тот, кто это сделал, понимал, что мы не будем обращаться в милицию… А понимание идет от знания… Думаю, что информация шла от администратора… Кто еще знал о нас?

В машине Валентина думала о Кострове, о предстоящем разговоре… Когда она смотрела в окно, ей казалось, что она несчастна и одинока, но стоило повернуть голову и увидеть сидящего рядом Невского, прижаться к нему, как ее охватывало ощущение счастья. Но и это длилось недолго: она, как и Игорь, боялась реальности, способной погубить все то чудесное, что возникло между ними, изменив их жизнь.

«Куда подевалась любовь к Сереже? И что же это было за чувство, которое так скоро прошло? Или это я такая ненадежная, глупая, лечу, куда подует ветер?»

В голове стоял гул, словно это была вовсе и не голова, а большой звонкий колокол… «А ведь я все это время почти не спала… Полусон-полуявь, полуум, полуглупость… Что со мной?»

Они остановились возле его дома.

— Так ты пойдешь со мной? — спросил Невский, когда они уже вошли в подъезд.

— Ты как нашкодивший мальчик, который боится возвращаться домой… Я и сама чувствую себя не лучше… Хорошо, я пойду, но не уверена, что так будет лучше… наверно, все-таки вам надо некоторое время побыть вдвоем, сесть и спокойно все обсудить…

— Жди меня здесь… Или, если хочешь, на лавочке возле подъезда… Просто дождь собирается… — Он привлек ее к себе и поцеловал. — Ничего не бойся…