По поводу твоей идеи приехать в Бразилию?... "Бразилия -- страна будущего" в соответствии с рекламными слоганами... Следовало бы кое-что заметить по этому поводу. Точнее было бы сказать "Бразилия -- страна спекуляции". Спекулировать -- единственный шанс добиться здесь успеха, -- спекуляция недвижимостью, кафе, землёй, какао, чем угодно (подкупленные политики, которые не предназначены более ни для чего, кроме этого -- главное условие успеха). Чтобы делать бизнес, нужно быть либо в Рио, либо в Сан-Паулу. Выращивание мака будет стоить тебе множества хлопот -- давай бакшиш, потом жди; и в конечном счёте -- множества денежных затрат... Ты сможешь сам это увидеть, как один "приработок" заставит тебя заниматься другими делами.

Я долго говорил с "младшим" Уотсоном о твоём проекте в Бразилии. Он думает, что у тебя, разумеется, будут "гениальные идеи", но здесь невозможно сделать что-то крупное без минимального капитала.

Такова "тёмная сторона" ситуации. Несмотря на всё это, Бразилия -- страна, где ты должен иметь успех, поскольку сочетания наиболее неправдоподобные громоздятся именно здесь -- а ты достаточно силён в подобных небольших играх. Более того, твоё дворянское происхождение даёт тебе огромные плюсы: это страна снобов. Единственное, что их волнует, это фасад, хорошо скроенный костюм и Кадиллак у дверей. В делах они более подозрительны и нечестны, чем любой бабу из Калькутты или Дели (по мнению Уотсона). Наконец, для полноты картины, их перманентную чувствительность легко задеть за живое, ибо они не смогли освободиться от своего комплекса неполноценности по отношению к "иностранцам". Невозможно никакой близости или дружеских отношений с богатыми бразильцами или представителями цвета "бранко*" (цвет -- это очень важно!), они вас чураются, поскольку боятся выглядеть такими, какие они есть: претенциозными обезьянами. Я предпочитаю негров.

Если ты хочешь приехать сюда, я бы порекомендовал тебе -- если только ты не захочешь сразу начать "большую игру" -- найти неважно какую работу и просто жить, ожидая удобного момента, главным образом для того, чтобы иметь время разобраться с языком (вопреки легенде, очень мало бразильцев говорят по-французски).

Моё мнение о Бразилии, если не говорить о "бизнесе", таково -- это страна без души. Всё здесь поддельное, более того, прогнившее, по причине нескольких веков иезуитского лицемерия.

Для моего темперамента это не те "дела", которыми бы я стал заниматься в Бразилии -- потому что я не ровня этим акулам; я бы, скорее, отправился на Амазонку, где только что обнаружили чрезвычайно богатые россыпи золота. Это приключение более в "моём духе". Возможно, однажды я реализую сей проект, если мои дела с Уотсоном будут не столь интересны, как я надеялся -- конечно, повторюсь снова, до тех пор, пока я буду с Уотсоном, ты можешь положиться на меня, это само собой разумеется.

Я много думал о тебе, Бернар, о твоём фиаско в Индии, и я чувствую, насколько ты обескуражен в настоящее время, но держишься ты исключительно стойко (эти уроки французского!). Ты меня удивляешь... что тут ещё сказать? Скажу, что я с тобой. Но пользы от меня никакой, и я не знаю, чем бы я мог быть тебе полезен. Оставаясь у Уотсона? Положись на меня, чтобы "продержаться" как можно дольше.

Повторюсь, этот мир не для меня. Я чувствую себя счастливым лишь находясь в контакте со стихиями, будь то лес, либо море, либо золото... И что теперь?

Даже если ты меня осуждаешь -- твоё последнее письмо заставило меня страдать -- хотелось бы остаться братьями. Действительно ли мы так отличаемся друг от друга?

Б.

Как Маник?

U

c/o Watson

Rua Barbara Hehodora, 559

Governador Valadares

Minas Geraes (Brazil)

Белу-Оризонти, 25 августа [1952]

Клари

Подруга, я получил ваше последнее письмо из Парижа незадолго до того, как покинуть Рио. Пишу эти строки на маленьком Ранчо из высохшей грязи и черепицы, затерянном в горах, где я застрял из-за дождей. За несколько часов дожди превращают ухабистые дороги на склоне горы в трясину, и смачно соскальзываешь в густую грязь цвета красной охры из-за раздробленного гранита: меня не прельщает риск оказаться в овраге, и я предпочитаю ждать солнца, думая о вас.

Вот подхватил новую временную "профессию": моя обязанность -- набрать в большом количестве для американской фирмы слюды, берилла, горного хрусталя в штате Минас Жерайс по разным шахтам, в беспорядке разбросанным по горам. Понемногу я учусь определять различные сорта слюды, различать кристаллы и их ценность -- есть некое эстетическое удовольствие в физическом контакте с минералами. Это первая "миссия": пятьсот килограмм слюды покоятся в "моём" джипе, который мирно ждёт во дворе Ранчо, когда, наконец, выйдет солнце.

Центр операций находится в маленьком городке под названием "Говернадор-Валадарис", где я устроил себе пенаты, посреди того, что я называю "Mica-belt" [слюдяной пояс]. Я счастлив был оставить журналистику, которой сыт по горло -- я чувствую себя лучше на дорогах. Однако, отдавая должное своему честолюбию, хочу заметить, что завершил журналистскую карьеру с блеском: руководство A.F.P. прислало мне поздравление за серию сделанных мной репортажей (о побеге из Аншиеты), и мне предложили "пост" при Директоре филиала Франс-Пресс в Бразилии. Но существует ли нечто, ради чего можно отказаться от этого? Всё, что я делаю, это следую за своей наибольшей плотностью. Вопрос всегда один и тот же: когда свобода достигнута, для чего эта свобода -- и может быть, прожить этот вопрос с полной осознанностью посреди этого неопределённого равновесия крайностей было самим смыслом жизни и условием нашего наивысшего роста. Чего стоит жизнь, если она не является в первую очередь напряжением? Мне кажется, что мы каждую минуту своей жизни должны проживать так, будто это вопрос жизни и смерти; никаких передышек, никакого отдыха; и каждый из этих моментов должен быть абсолютным утверждением того, что "это" стоило того, чтобы быть пережитым, быть продолженным. А иначе что? В каждый момент мы должны быть в состоянии утвердить свою жизнь, как самоубийца утверждает свою смерть -- этот экстремальный момент, когда мы решаем жить, а не умереть (или наоборот), и есть единственный момент истинного сознания.

Но как это трудно, Подруга, не засыпать, не поддаваться ежедневному сомнамбулизму. Каждый день мы должны бороться против тёмной глубинной силы -- силы наших привычек, нашего ментального автоматизма, которые тянут нас назад. Как это трудно -- оставаться бодрствующим и не скатываться каждый день в прежнее состояние!

Единственная польза "кочевничества", в котором я живу, это гигиена. Ежедневные неопределённости вынуждают меня объединить себя вокруг своей центральной сущности. Эти нарушения ритма во внешней жизни помогают сломать другой, внутренний, ритм, другой автоматизм. Впрочем, я прошёл стадию энтузиазма в отношении "новых опытов": не существует новых ситуаций, есть только внутренние колебания, флуктуации, и мой единственный мотив в том, чтобы овладеть этими флуктуациями.

Я действительно не знаю, к чему меня это приведёт. Мне кажется, иногда я переживаю опасное пари, я и вправду держу пари с Неизвестным, которое я надеюсь пробудить в своих глубинах. Порой мне кажется, что я переживаю что-то вроде чудовищного безумия, и всё вокруг меня тает: одиночество, необходимое целомудрие, безмолвие... и какое последнее слово этого безумия, если не пустыня, вакуум??