- Мы с братом не похожи, – рассказывала Инесса, чуть наклоняясь в мою сторону. – Даже профессии у нас кардинально отличаются друг от друга. Скажу по секрету, брат терпеть не может живопись, – Инга улыбнулась краешком губ, теперь я заметил, что она была значительно старше меня, но этот факт нисколько не умалял её привлекательности, тем временем она продолжала, – У него знаете ли математический склад ума.
- Наша сфера деятельности обязывает нас к этому, – вступился я за Макса, кривовато усмехаясь ещё не до конца оформившейся мысли в моей голове.
- Не сомневаюсь, – согласилась Инесса, снова подарив мне свою лукавую улыбку.
Весь остаток вечера я провёл в обществе своего вице-президента и его старшей сестры, где-то в середине его, рука очаровательной Инны Леонидовны перекочевала под мой локоток, а Максим скромно покинул нас, присоединяясь к более приятному для него окружению. Катя занималась своей работой и обхаживала очередное популярное в элите модное издательство и мне удавалось приятно коротать время с, как оказалось, известным в широких кругах галеристом.
Это было бестактно с моей стороны, но я пропустил церемонию награждения лауреатов «Самый-самый» по мнению женского журнала, не зацикливаясь на таких маловажных вещах и надо отдать должное Катерине, не докучавшей мне пересказами своих успехов на обратном пути. Не задумываясь, остался у подруги, разделившей со мной бутылку отменного коньяка, сделавшей расслабляющий массаж, подготовившей горячую ванну и на протяжении всего этого промежутка времени ни разу не упрекнувшей меня в чём бы то ни было. Смутно осознавая происходящее с собой, проделал несложный моцион перед паданием на широкую кровать, устало опуская отяжелевшие веки и ощущая ненавязчивые руки, боязливо перекинутые через своё туловище, вздохнул с полуулыбкой на пьяных губах – лицо моего ангела не покинуло меня даже в чужой постели, несмотря на охмелевший разум, несмотря ни на что…
Утро было беспощадным, наказывая за необдуманное смешивание спиртного, я был не против, раскалывающаяся голова не способна на порочные размышления, от которых я успешно сбегал с наступления нового года. Не мешая Кате досматривать свои сновидения, я отправился в ванную, чтобы наперекор всем показаниям привести свои мысли в порядок с помощью освежающего душа. Обжигающе холодные струйки стекали по голому торсу, заставляя вздрагивать моё тело, но голова с каждой утекающей капелькой становилась ясней, возвращая меня в мою реальность, состоящую из одного человека – Мира… От собственного бессилия неожиданно даже для себя резким ударом в мокрую плитку рассекаю кожу на костяшках пальцев, но физическая боль не заглушает боли душевной, такая ничтожная, что под натиском моих непрекращающихся мучений суживается до микроскопических размеров. Я боюсь себя… Я начинаю бояться себя… Не выдержу… Не могу…
МИРА.
Четырнадцатое января – ничем не примечательный день, разве что все новогодние праздники уже позади, каникулы закончились – теперь предстоит развёрнутая банальность будней. Хотя всё-таки есть у четырнадцатого января своя особенность, сегодня меня выписали из клиники и отпустили домой. Легкость, так томно распространяющаяся по телу за пределами стен больницы, была признаком моей номинальной свободы, всё-таки неосознанный страх вернуться сюда пропал не совсем. Ко всему прочему меня расстроило, что Влад не приехал за мной один, хуже, он вообще не приехал за мной… Домой меня забирали отец с матерью на такси, отчего внутри разрасталось неприятное чувство, примешивающееся к страху перед больничными стенами. Я так привыкла, что брат всегда рядом, всегда со мной…
Лиза с Татьяной Львовной встречали меня дома и там же ждало и разочарование – брата не было, а я не могла объяснить себе тоску, пускающую свои могучие корни в мою душу. Ссылаясь на усталость, безоговорочно принятую моими родными и тётей Таней я закрылась в своей комнате. Рука не заносилась над мольбертом – мне впервые не хотелось рисовать, неизвестно сколько времени простояв на одном месте в каком-то непонятном оцепенении, я направилась в ванную, чтобы принять душ перед тем как провалиться в сон, спасаясь от собственных мыслей.
Вода, всегда так желанно приносящая мне облегчение, не справлялась со своей задачей, мне было физически плохо, но я отчаянно не понимала причины своего выдуманного недомогания.
Я провела в кардиологическом центре почти две недели, и каждый день Влад приезжал ко мне, чтобы навестить меня. Мы много говорили не о чём, много молчали, и молчали о многом, и это не было в тягость, просто так надо, так правильней, так приятней. Мне было легче смеяться вместе с ним, легче плакать, легче с ним…
Казалось он ждал, моего возвращения больше меня самой и вдруг… Не приехал, не позвонил, не встретил, не ждал… Снова начала наваливаться эта слабость, расслабляющая мои конечности и оставляющая в напряжении только мои мысли, не переставая сменяющие одна другую.
Я легла в постель, укутываясь в тёплое одеяло до самого подбородка, не желая никого видеть, кроме…
Вечер наступил так быстро, только потому что я провела весь день в кровати, уверена родители не обеспокоились, списав всё на переутомление и мою природную слабость, меня это успокаивало. Мама предложила принести ужин в мою комнату, но я отказалась, заверив её, что всё в порядке – так и было.
- Отварная курица с гарниром, как ты любишь,- радостно оповестил меня отец, в то время как мой навязчивый взгляд приковывался к пустующему стулу брата. Не пришёл…
- Да, прекрасно, – согласилась я, занимая своё место.
- Хорошо себя чувствуешь? – Лизка поинтересовалась моим самочувствием, пока мои глаза бегали по углам гостиной.
- Да, нормально, – не теряла нить разговора, отправляя в рот безвкусный кусочек птицы.
- Мама, а кто готовил? – Лиза удовлетворилась моим ответом и заговорила с матерью.
- Мы с Таней разделили обязанности, и … – я их не слушала, мама продолжала говорить.
- … – Лиза что-то ответила, я только видела, как шевелятся её губы.
- … – папа рассмеялся, было видно, как заноситься его челюсть.
- А где… Влад? – я не могла задать этот вопрос, но ни мать с отцом, ни Лиза в этот момент ничего не произносили, почему-то я смутилась оттого, что спрашивала о брате. Но постаралась сосредоточиться на выслушивании ответа.
- Он уехал рано утром, мы не застали его уход, но в полдень он звонил и предупредил, чтобы мы его не ждали, сказал, что будет поздно. – Отец снова принялся за ужин, странно почему они не сказали мне сразу или мне просто нужно было спросить раньше?
Я совсем не ела, бессмысленно потроша курицу вилкой на мелкие волокна и размазывая рис по тарелке. С того момента как я упала на лестнице, брат не оставлял меня так надолго…, даже в больнице, даже во сне…
- Спасибо, мам, всё было очень вкусно, – выдавила я по слогам, сдерживая надуманные слёзы и вставая из-за стола. По привычке взяла свою грязную тарелку, отправляясь на кухню.
- Дорогая, всё хорошо? – встревожилась мама, оборачиваясь ко мне.
- Да, это всё лекарства, я просто ещё немного слаба, – постаралась улыбнуться, чтобы не растревожить мать. – Я наверное пораньше лягу. – Видеть в их глазах беспокойство, было неприятно – смутное чувство вины закрадывалось ко мне, когда я покидала гостиную.
Комната была такой тихой и пустой, потолок слишком высокий, стены невзрачно чёрно-белыми, кровать громоздкой и угнетающей, только окно непреодолимо манило меня к себе. Отодвинув штору, я приблизила своё лицо к стеклу – запотевшее и непрозрачное, оно скрывало от меня гладкий зимний пейзаж, желание нарисовать его не возникало, но мне захотелось оказаться сейчас по ту сторону этой маленькой, но всё-таки неотделимой преграды. Со свистом из моего далёкого детства я протёрла недружелюбное стекло, чтобы было свободнее любоваться зимой в её полной красе, на самом деле отгоняя от себя навязчивые, но не умеющие достучаться до меня мысли.
Уверена, что очень долго я пробыла возле окна, но время тянулось ужасно медленно, мне пришлось вернуться в кровать, иначе я рисковала снова окунуться в усталость. Я и не думала ложиться спать, этого нельзя было делать, потому что я должна была дождаться брата – я не виделась с ним со вчерашнего дня.
