− Продолжай.

− Мы с тобой не были близки около трёх месяцев, мы… Мы почти как брат с сестрой…

− Мы и есть брат с сестрой, − ухмыляюсь я.

− Да, но, − она кивает, упрямо глядя в пол, и сильно сжимая деревянное седалище скамейки. − Ты здоровый мужчина и тебе необходимо…

Я не выдерживаю и, придвигаясь ближе к сестре, кладу её головку, занятую глупыми мыслями себе на плечо, попутно начиная шептать на ушко.

− И тебе было бы всё равно? Всё равно, если бы я проводил ночи в объятиях какой-нибудь привлекательной иностранки, а днём сопровождал тебя на реабилитационные занятия?

− Нет, то есть да, − заикаясь одним вдохом, пробурчала она.

− Не ревновала бы, значит?

− Ревновала, − глубоко вздохнула, признаваясь. − Но ведь ты не железный. Я всё понимаю, я же не маленькая.

− А ты? Как же ты? − продолжал этот разговор, занимающий меня как познание Миры с неизведанной для меня стороны, а Миру как ожидание вердикта относительно моей предполагаемой в будущем и заранее обговоренной измены.

− Я? Такая физическая нагрузка противопоказана мне в ближайшие два месяца, ты же знаешь? − Как легко она говорила о наших отношениях, без тени смущения в голосе, но за храбростью, толкающей её на такие откровения, был наложен ещё один слой бесстрастности, призванный убедить меня в том, что Мире не будет больно от осознания удовлетворения моих физических потребностей.

− Знаю, но я не об этом. Нельзя, это не значит, не хочется. − Только теперь её щёки обагрились смущённым румянцем, и она попыталась оттолкнуться от моего плеча.

− Тшш, − остановил и вернул её крамольную головку обратно на своё плечо. − Ответь же мне?

− Ты выбрал неподходящее место для своего вопроса, − думала избежать ответа, продолжая заливаться восхитительным румянцем, так прекрасно идущим к её тёплому шоколаду глаз.

− А твой вопрос очень подходил под это место? − парировал, сделав соответствующий жест рукой в сторону. − Я не отпущу тебя, пока ты мне не ответишь.

− Я не могу, − она на мгновение прижалась лицом в ямку на моём плече, а затем закрыла его обеими руками. − Мне стыдно.

Я ничего не мог сделать, кроме как забрать её дрожащие руки от лица в свои ладони и сжать их настолько сильно, чтобы она осознала и не сомневалась. Чтобы её глаза перестали искать жертву.

− Мира. Просто выслушай меня, хорошо? Мне безумно приятно, что ты беспокоишься о моём здоровье и согласна на такие последствия, как бесконечные бессонные ночи, которые ты решила проводить в слезах, вместо моих жаждущих тебя объятий. Согласна презирать меня до конца своих дней ради каких-то жалких двух месяцев, которые я якобы не смогу подождать… Тебя − самой желанной и самой потрясающей девушки на свете.

Она поднимает голову, в её глазах блестят слёзы и она смотрит на меня, долго-долго, целое мгновение, а потом, невзирая на сотню глаз, вокруг, обнимает и утыкается носом в своё любимое место − в мою шею.

− Ты, правда, подождёшь меня ещё чуть-чуть? − хрипит её голос, опаляя мою кожу дыханием.

− Чуть-чуть подожду, − смеюсь я. − Только всё-таки надо сходить пару раз на эти курсы массажа, а то твой массажист мне тоже не нравится.

Мира улыбается, увеличивая амплитуду своей улыбки постепенно, с невидимой стороны для окружающих нас зрителей, легонько целуя меня в шею.

Я забрался на кровать сестры и осторожно разминаю крохотные пальцы на ногах, втирая скользкое массажное масло по всей стопе.

− Иногда я веду себя как ребёнок, − вздыхает сестра, разрушая величественную тишину, в которой купается моя нежность к ней и её ласковый взгляд.

− Это тебя так сильно расстраивает? − смотрю ей в глаза, ожидая ответа и продолжая двухстороннее наслаждение.

− Не знаю, − пожимает плечами, задумывается на время, вновь погружая нас в молчание, плетущее вокруг свои немые сети. − Это становится закономерностью, когда я начинаю раздумывать о том, что совсем не подхожу тебе, перечисляя множество причин несоответствия меня для тебя. Я словно превращаюсь в ту пятнадцатилетнюю девочку, которая влюбилась в тебя однажды и со стороны наблюдает за своим недостижимым идеалом.

− Глупая, − ругаюсь я, чуть сильнее надавливая на подушечку безымянного пальца Миры, она тихонько вскрикивает. − Больно? − кивает.

− Мне тоже. Иногда. Когда ты перестаёшь доверять мне, перестаёшь верить. − Она смотрит на меня, принимая мой докучный взгляд, придвигает свои ступни к себе, а сама сдвигается ко мне. Я немедленно захватываю её в объятия, оттягивая непокорную головку назад за пряди распущенных волос, продолжаю заглядывать в глаза, не собираясь целовать маленькую плутовку. Она читает мои мысли, руша все мои планы и выносливость.

− Ты можешь меня поцеловать, − повелительно разрешает, приоткрывая алые губы, улыбается и опускает веки, бросая тень к щекам распушенными в стороны своевольными ресницами.

***

− Девочка? − переспрашивает взволнованная Мира, вглядываясь в расплывчатое лицо старшей сестры на экране ноутбука.

− Да, дорогая, − Лизин голос, радостный и не менее возбуждённый, чем у моей малышки. Мира заставляет изображение на мониторе сестры запрыгать, отодвигая ноутбук в сторону от себя и поспешно стирая непрошеные слёзы со щёк, возвращает камеру на место.

− А как…? Как назвали? − голос Миры то и дело срывается, грозя выдать её волнение, но Лиза слишком счастлива, чтобы обратить внимание на такие «мелочи» со стороны.

− Анжелиной. Мы назвали её Анжелиной, − восторженно напевает Лиза, а я упрямо избегаю камеры, крепко удерживая одну руку Миры в своей ладони. Она, кажется, не замечает маленького неудобства, вытирая непрерывные слёзы одной рукой, и посылая этой же рукой одобрительные жесты в виде класса. − Все посторонние советы оказались такими посредственными, что мне пришлось взвалить эту тяжелейшую миссию на свои хрупкие плечи, − смешливый голос Лизки вынуждает меня присоединится к обсуждению, и я разворачиваю ноутбук к себе, позволяя Мире не прятать стекающие вниз по щекам бриллианты слёз.

− Ну, здравствуй, молодая мама! − восклицаю я, наблюдая в окошке Лизино счастливое лицо и воротник махрового халата.

− Ого, братик! − вторит она, отличаясь от моего приторного притворства своей естественной искренностью. Как вы там? Скоро домой собираетесь?

− Скоро, − уклончиво говорю, продолжая большим пальцем надавливать на ладошку Миры, которая словно в ответ на мои действия активно кивает головой, избавляясь ещё от одной пары драгоценных алмазов.

− А то я подозреваю, что вы гостите у добрых йети! − Лиза весело радуется собственной шутке, а я усмехаюсь над ней же, только совсем, совсем невесело.

− Нам пора, сестрёнка, Мире по расписанию ещё предстоит массаж, − прощаюсь с сестрой, перед закрытием окна, слышу её последнюю брошенную нам реплику:

− Ух, ты, как там у вас интересно…

− Я хотела… хотела, чтобы это была Владамира, − всхлипывает Мира, когда я захлопнув крышку ноутбука, придвигаюсь к ней ближе и укрываю её своими объятиями.

− Тише, малыш. Всё в порядке, − проговариваю вполголоса, будто громче говорить не могу, а перевести звук на успокаивающий шёпот просто не получается.

− Не будет, Влад, уже не будет, − хрипит моя девочка в моё плечо. − Я всё равно не могу иметь детей. У нас с тобой никогда не будет ребёнка, у нас не будет маленького Владимира, маленькой Владамиры не будет, − объясняет она, крепче ухватываясь за рубашку.

− Ничего страшного, девочка моя. В мире очень много Владиславов, очень много Мирослав, которым мы с тобой будем нужны. − Я говорю, не задумываясь, высказывая до этого ни разу не посещавшую меня мысль вслух. И Мира сразу затихает, переставая захлёбываться слезами, она ненадолго отстраняется и смотрит в мои глаза.

− Ты хочешь сказать… − спрашивает, а я не теряя больше ни минуты, поспешно избавляю её прекрасные глаза от жестокой влаги, большим пальцем протирая покрасневшие веки. Мира словно и не замечает моих действий, сглатывает, чтобы продолжить неоконченный вопрос. − Хочешь сказать, что мы можем усыновить малыша?