— Детей я ем только в полнолуние, — голос звучал насмешливо, видимо, злиться он перестал. — Мой сын зовет тебя бельчонком?

— Я — лис, — я воинственно встопорщил звериные уши. — И у меня есть имя.

— И какое же у бельчонка имя? — кажется, страсть к издевательствам — это у них семейное.

— Аэлл, — поделился я самым сокровенным, тем единственным, что мне досталось от матери.

— Красивое имя, — он кивнул и провел рукой по моим волосам. — Запомни, Аэлл, с этого дня ты принадлежишь мне.

— Вы сказали, что у эльфов нет рабства.

— Верно. Поэтому ты будешь первым и единственным, — потянувшись, он вынул из шкатулки бархатную, украшенную драгоценными камнями полоску, которая должна была выступать в качестве ошейника. Я не сопротивлялся, пока он застегивал его на моей шее, только дышать стало враз труднее.

— Когда-нибудь я сбегу от вас.

— Когда-нибудь, — послушно согласился он, улыбнувшись — совсем не так, как в зале, а тепло. — А пока будь хорошим мальчиком.

***

Я влюбился, когда мне исполнилось тринадцать.

Это вышло случайно. Я пришел в покои князя раньше и услышал. Орала она так, будто ее резали, и я уже приготовился либо бежать за Терри, либо прятать труп, если прикажут, как на особо трагичном вскрике все смолкло. А еще через двадцать минут дверь в спальню распахнулась, и оттуда как ни в чем не бывало вышла вполне живая и вроде как даже невредимая эльфийка, завернутая в покрывало. Заметив меня, она улыбнулась и, стащив с подноса яблоко, удалилась. Проводив ее взглядом, я все-таки заглянул внутрь, ожидая обнаружить все что угодно, вплоть до разбросанных по полу пыточных инструментов, но никак не довольно улыбающегося князя.

— Мой князь? — я нерешительно замер на пороге, прижимая к себе поднос.

— Проходи, бельчонок. Сегодня ты рано.

Он поднялся с развороченной кровати и скрылся в купальне, пока я расставлял на столе тарелки с завтраком и готовил одежду. Пахло в спальне странно, но солоновато-металлической нотки крови я не заметил, как не принюхивался. Вернулся князь через несколько минут.

— Если ты хочешь спросить, то самое время, — наконец произнес он, не выдержав моего взгляда.

— Почему вы сделали ей больно? — выпалил я, а потом вспомнил о манерах, которые так старались мне привить зануды-эльфы, и добавил: — Мой князь.

— Ты думаешь, ей было больно? — он вскинул брови и посмотрел на меня.

— Она кричала.

— И ты уверен, что от боли? — Он подался вперед и, цепко сжав мое запястье, подтянул к себе так близко, что я почувствовал его дыхание на щеке.

Говорить я не мог, у меня язык к нёбу прилип, поэтому я лишь кивнул.

— Кажется, мой младший сын упустил некоторые вопросы, обучая тебя, и пора рассказать о том, как на свет появляются дети.

— Я знаю, — я покраснел и попытался отодвинуться от князя, только он держал крепко. — Но когда отец с мачехой… спали… она все время плакала, а потом прятала синяки.

— Это не обязательно больно, бельчонок, — он вздохнул и коснулся губами моего лба, словно надеялся стереть воспоминания. — Когда ты станешь старше, то поймешь.

Когда Князь отпустил меня, я бросился на поиски Терри. За прожитые в лесу годы у меня сложилась странная привычка: за разъяснениями я каждый раз бежал к старшему эльфу. Вот и сейчас я отыскал его на тренировочном поле, где он то ли практиковался в шаманстве, делая странные взмахи палкой, то ли по какой-то причине пытался убить дерево. В любом случае действия Терри остались для меня загадкой, поэтому я сделал вывод, что мои вопросы не сильно отвлекут его.

— Что-то стряслось, бельчонок? — он присел рядом со мной и с беспокойством всмотрелся мне в глаза.

— Нет. Да. То есть… я не знаю, — удрученно шмыгнув носом, я постарался собраться с мыслями. Те, как назло, разбегались в разные стороны.

— Рассказывай, — Терри понимающе улыбнулся и взъерошил мне волосы, задержав в пальцах кончик уха.

Я вздохнул. Потеребил в руках хвост. Еще раз вздохнул под терпеливое молчание Терри. А потом, плюнув на все, рассказал.

Хохот Терри слышало, наверное, пол-леса.

— Прости, бельчонок. Я просто представил отца, — сквозь смех все-таки выдавил он. — Так что ты хотел узнать?

— Зачем князю еще один наследник? У него же и так трое детей. Ему вас мало? Или вы не подходите?

На мое заявление Терри сдавленно хрюкнул, махнул рукой, пытаясь что-то сказать и, не выдержав, вновь рассмеялся. Я терпеливо вздохнул, понимая, что это надолго.

— И? — напомнил я о себе, как только он успокоился.

— Ему не нужны дети, бельчонок.

— Тогда зачем? — я требовательно уставился на Терри, твердо намереваясь добиться ответа.

От моего вопроса старший эльф смутился, у него даже кончики ушей покраснели. Все-таки эти взрослые такие странные.

— Понимаешь ли, бельчонок…

Пауза затянулась, поэтому пришлось пояснить:

— Не понимаю.

— Князь… он просто… кхм… один спать боится. — В глаза мне Терри при этом не смотрел, увлеченно разглядывая разлапистое растение у себя под ногами. Я задумался. Причина казалась какой-то неправильной. Но реакция эльфа была странной. Словно ему стыдно признаваться в слабости отца.

Поблагодарив Терри, я отправился в замок: меня ждали занятия с учителями и тренировки, но мысли мои витали далеко. К вечеру я принял решение.

Мое появление в покоях князя, его удивило.

— Что-то произошло? — Он торопливо поднялся.

— Нет. С сегодняшнего дня, чтобы вам не было страшно, я буду спать с вами, мой князь, — пробубнил я в пол, опасаясь смотреть на него. Вдруг его разозлит мое решение. Но окрика не последовало.

— Вот как, — он тепло усмехнулся. — Тогда иди сюда, защитник.

Уже засыпая под боком у князя, под шорох перелистываемых страниц и тихое дыхание, я понял, что моя странная зависимость трансформировалась во что-то большое.

***

Мне было девятнадцать, когда меня впервые поцеловали.

Осень мерной поступью шла по лесу, расчерчивая изумруд листвы янтарно-золотым узором. Раненая нога болела, а меховое покрывало, накинутое на голое тело, не спасало от холода, но я упрямо не желал уходить с балкона.

Присутствие князя я заметил сразу, стоило ему бесшумно появиться за спиной, но оборачиваться не стал.

— Аэлл, посмотри на меня, — строго приказал он. Ослушаться я не посмел. Пощечина обожгла лицо. От удара я качнулся, не удержав равновесия, и, забывшись, наступил на поврежденную ногу. Упасть мне не дал князь: подхватил на руки и легко, словно я ничего не весил, посадил на парапет балкона.

— Какой раз ты пытаешься сбежать?

— Тридцать четвертый, мой князь, — едва слышно произнес я, жмурясь от его бережных прикосновений. Прохладные пальцы скользили по краю раны, оставленной металлическими зубами капкана. От яда кожа приобрела синевато-черные оттенок, будто огромный синяк, неаккуратной кляксой растекшийся до бедра. По словам лекарей, чудо, что я не сломал кости и не повредил сухожилия, при должном уходе через пару месяцев не останется и следа.

— В этот раз все могло закончиться плачевнее. На твое счастье, я запретил сыну показываться в моих покоях.

— Спасибо, мой князь. — Я по-прежнему не смотрел ему в глаза. — Передайте Терри: я сожалею, что доставил ему беспокойство.

Я думал о своих поступках. Князь прав, мой очередной побег мог стоить мне жизни, если бы его егеря не нашли меня вовремя. Но раскаяния не было. Да, я любил князя, но свободу — куда сильнее.

Тишину разрушил усталый смешок.

— Какая же ты глупая белка! — Он обхватил меня и притянул к себе, делясь теплом. «Странная ласка», — решил я, пряча улыбку и грея замерзший кончик носа. Дариан провел ладонью по моей спине снизу вверх, очерчивая линию позвоночника, пока не добрался до шеи. Глухо щелкнул замок, и бархатная полоска ошейника упала куда-то на пол. Я слышал, как звякнули драгоценные камни о ледяные плиты.

Я сделал глубокий вдох. Никогда еще воздух, холодный, пахнущий прелыми листьями и горьковато-кислыми ягодами, не казался мне таким вкусным.