Это было очевидно.

Это поняла бы и наивная девочка, приехавшая в большой город из глубокой задницы, именуемой такой же глубокой провинцией, а не только такой прожжённый циник, каким Рэд считал себя. У него в голове всё и сразу сложилось, но он не спешил отмечать свои догадки пометкой «окончательный вариант».

Ждал подтверждения от Оушена.

Или опровержения.

В первое верилось сильнее.

Во второе — не очень.

Но Рэд всё равно затаился и выжидал.

Улыбался, пил и отчаянно флиртовал, не забывая о привычном имидже раскованной шлюхи, который создал ему Янис, а отскребать, отрывать сложившийся образ, подтверждённый многочисленными выходами на бис, следовало уже самостоятельно, своими силами. Желательно не в привычном окружении, которое знало его в лицо и могло узнать хоть в маске, хоть без неё.

Флиртовать Рэд не любил и не понимал, что в этой игре, предназначенной для двоих, находят другие люди. Флирт, как явление, представлялся ему максимально фальшивой штукой, серебрянкой, нанесённой поверх обычного листа бумаги. Разумеется, эффект будет — она начнёт сверкать и переливаться, но серебром не станет. Бумага всегда останется бумагой.

Оушену нравилось.

Льстило.

Он не замечал фальши.

Он от происходящего кайфовал.

— Значит, ты хороший актёр, — заверил себя Рэд, пребывая в гордом одиночестве и неспешно потягивая напиток, наслаждаясь, насколько это было возможно, его вкусом.

Ладно.

Вкус был очень неплох.

Компания могла подвернуться получше.

Хотя, из всех клиентов Яниса, желающих поглазеть на полуобнажённых мужчин и женщин, загнанных в кадр в различных комбинациях, Оушен, определённо, был не худшим.

Встречались экземпляры откровенно тошнотворные.

Он в их число не входил.

Но вместе с тем и какими-то выдающимися качествами не обладал. Описывая этого человека, к активному использованию напрашивалось одно единственное слово, которое Рэд, в общем-то, и эксплуатировал, составляя мысленно досье на пациента своей личной психиатрической клиники. Слово это было — средний. Оушен Брацловски действительно был таким. Среднего роста — на добрый десяток сантиметров ниже Рэда, среднего возраста — на пятнадцать лет старше — и средней же внешности. Черты лица не слишком выразительные, тщательно зачёсанные и уложенные светлые волосы, вечный деловой костюм, как у большинства клиентов Колвери, принадлежавших к элите сферы бизнеса. Никакой индивидуальности. Серая масса, которую можно использовать в своих целях и крутить ею, как вздумается.

Рэд сделал ещё один глоток, откинулся на спинку стула. Повернул голову, глядя на ночной город сквозь стеклянные стены. Поднял бокал, создавая некий натюрморт. Получилось.

В приличной порции мартини утонула бледная луна.

Рэд усмехнулся.

Поправил волосы, отбрасывая их назад и проводя ладонью по шее. Не так, как это делают люди уставшие от всего и несколько подзатраханные жизнью, а так, как это делают профессиональные соблазнители, желающие понять: верно они определили направление чужих мыслей или нет?

Делая это, Рэд не сомневался, что за ним наблюдают исподтишка, всё ещё прикрываясь необходимостью ведения разговора. А, может, реально разговаривая, но не упуская случая посмотреть на гостя и в очередной раз попускать на него слюни, как это было в первый визит, состоявшийся несколько недель назад, приведший к дружеским посиделкам, как выражался сам Рэд, и завершившийся — ожидаемо — в постели.

Бутылка виски, прихваченная из студии Яниса, пришлась как нельзя кстати. Давно известно, что алкоголь обладает чудесной способностью — соединять несоединимое. Он и позволил Рэду затянуть Оушена в свою авантюру. Не сказать, что это было очень легко, но он и не такое сопротивление готов был сломать ради исполнения задуманного. Оушен сопротивлялся больше для проформы, а не потому, что действительно душой болел за соблюдение закона. Его нужно было дожать, и Рэд воспользовался ситуацией. Любовником больше — любовником меньше.

Какая, в сущности, разница?

Стандартный ответ.

Разницы никакой.

Утром, сидя на кровати, он допивал виски прямо из горла — осталось там немного, и Оушену он ничего отдавать не собирался.

Чувствовал, как ладонь скользит вдоль позвоночника, поглаживая с благоговением, будто Оушен прикасался не к живому человеку, а к хрупкой статуэтке, которую нужно хранить в специальных условиях, и думал о том, что дело выгорит. Обязательно выгорит, тут никаких сомнений возникать не должно, ни на мгновение. Он даже на завтрак расщедрился и повторно отдался своему союзнику на кухне, едва не вывернув на себя только что сваренный кофе, потому что было немного неожиданно. От Оушена особой прыти он не ожидал, думая, что и в сексе его запросы будут под стать внешности — крайне средними. Сделать пару фрикций, кончить и отвалиться на вторую половину кровати, затягиваясь сигаретой и считая себя неебически крутым любовником.

Что ж, господин адвокат умел удивлять. Потребности у него были несколько выше среднего. Ладно, сильно выше. Да и с фантазией проблем не наблюдалось. Правда, работала она куда-то не в ту сторону, в чём Рэд убедился на практике неоднократно, сумев и здесь перехватить лидирующую позицию, не выполняя чужие прихоти, а устанавливая свои правила, навязывая свои взгляды и убеждая Оушена в том, что он любит именно так, а не иначе. И Оушен любил. Самозабвенно.

Но пока многочисленные открытия маячили лишь в перспективе, и Рэд развлекался в своё удовольствие, чтобы хоть немного скрасить вечер, показавшийся ему невероятно скучным.

С большим воодушевлением он сейчас отправился бы в тир и долго-долго тренировался, продолжая поддерживать свой энтузиазм мыслями об обязательной мести, которая однажды обязательно свершится. Нужно лишь набраться терпения и сил, а не бросаться на свору разъярённых собак с голыми руками. Может, парочку он и способен был придушить, но эти две собаки были всего лишь верхушкой айсберга, в то время как он нацелился не на кого-то там, а на первое неофициальное лицо Наменлоса. И уж кого-кого, а Ингмара Волфери голыми руками не удалось бы удавить ни при каких обстоятельствах — разные весовые категории, если можно так выразиться.

Тем более, что в Наменлосе время тоже не застыло на месте, а стремительно неслось вперёд, принося с собой многочисленные перемены, и открывая новые лица, этим переменам способствующие. Воевать с представителями старой гвардии было проще. В противостоянии грубой силы и интеллекта первая побеждает далеко не всегда, и Рэд это понимал, как никто другой.

Но если противник ни в чём тебе не уступает…

Игра становится интереснее, но в разы сложнее и опаснее.

И отрицать это может только законченный оптимист или идиот.

Идиот-оптимист.

Два в одном, как принято говорить.

В комнате ненавязчиво звучала тихая музыка — джаз. При организации романтических свиданий Оушен всем иным стилям предпочитал его. В сегодняшнем разговоре признался, что когда-то, ещё во времена студенчества пытался организовать свой джаз-банд и даже сделал несколько неуверенных шагов на пути исполнения мечты, но все попытки вышли поразительно провальными, оттого предпочёл оказаться по ту сторону музыки. В качестве благодарного слушателя, который черпает из композиций вдохновение и прилив сил.

Он сегодня вообще отличался повышенной откровенностью и много говорил о себе. А Рэд внимательно слушал. Он никогда не отказывался от новой информации. А уж если её столь любезно предоставляли, самостоятельно вкладывая в руки, было нелепо отталкивать собеседника, затыкая ему рот и признаваясь, что ему неинтересен ни этот рассказ, ни сам господин адвокат — средняя личность.

На месте Рэда удерживали исключительно мысли о том, что у них есть одна на двоих тайна, и этой тайной они связаны крепко-накрепко. Никаких манёвров.

Оушен наверняка считал себя хозяином положения.

Но Рэд не был бы собой, не окажись у него козырь в рукаве, припасённый для особых случаев.