- Погоди, достойный лорд, - Кусланд протестующе вскинул руку. - Я еще не закончил. На Глубинных Тропах за ущельем, что легионеры прозвали Мертвыми Рвами, мы нашли кузню Каридина, Совершенного, которого так чтит твой народ. Сам Каридин встретил нас в своем доме. К сожалению, состояние его было таково, что он не смог идти с нами. Однако, узнав о цели нашей экспедиции и состоянии дел в Орзаммаре, он сделал и отдал нам вот это.
На глазах у изумленных, недоверчиво переглядывавшихся и переговаривавшихся гномов, Серый Страж полез в мешок, который все это время держал в руке, и извлек на свет массивную, отливавшую золотом корону. Приняв ее в руки, распорядитель провел пальцем по клейму и выражение его лица переменилось.
- Это... это действительно клеймо дома Ортан... - подняв лицо, он в растерянности обвел взглядом гномьих лордов. - Но как...
- Это ложь! - выкрикнул один из деширов, выражая, по-видимому, общую мысль. - Каридин, да упокоит его Камень, не мог прожить так долго!
- Каридин, - перекрывая выкрики, повысил голос Кусланд, - был заключен в тело голема. Так он смог просуществовать несколько веков.
Харроумонт недоверчиво сложил руки на груди.
- Разве может быть такое? Прости мне мои слова, Страж, но ты вводишь Совет в заблуждение!
Распорядитель поднял посох и опустил. Вновь воцарилась тишина.
- Ты можешь чем-то подтвердить свои слова, Страж? - подал голос Белен. Голос его звучал спокойно и немного насмешливо - как всегда. По-видимому, принц уже успел оправиться от нежданного появления своего не к месту воскресшего брата и, быть может, даже изготовился вытащить очередной из заранее припрятанных к сегодняшнему собранию козырей. - Разве можно живого гнома заключить в тело голема?
Вместо ответа Кусланд и Дюран одновременно обернулись к двери. Послышались грохочущие шаги по изразцовому полу, и в зал вошла Шейла. На несколько мгновений задержавшись у входа, она повертела головой из стороны в сторону, оглядывая в свою очередь в молчании глядевших на нее во все глаза деширов. Получив утвердительный кивок Командора, сошла в зал и, сделав несколько шагов, остановилась рядом со своим хозяином.
- Я Шейла из тейга Кадаш, - гулко и хрипло проговорила она, по-видимому, заранее обговоренное. - Я пришла от Каридина. Каридин сделал корону и отдал ее Стражу на моих глазах. Сделал для достойного. Достойного выбрать Стражу. Так он сказал.
На некоторое время вновь повисла тишина. Пораженные видом Шейлы и всем прочим, что явила вернувшаяся с Троп, как теперь уже было видно, не с пустыми руками, экспедиция, гномьи лорды молчали в ожидании продолжения. Первым опомнился распорядитесь. Без нужды стукнув об пол посохом, он прочистил горло.
- Похоже, ты действительно принес важную весть, Страж, - он еще раз осмотрел корону, и передал ее назад, в руки Кусланда. - Что ж, мы голосовали уже множество раз, и так и не смогли принять решения. Сами предки отдают это решение в твои руки. Есть возражения среди почтенных деширов? - он обернулся, оглядывая гномьи ряды.
- Страж - наймит Белена! - лорд Харроумонт всплеснул руками, выдавая крайнюю тревогу. - Лорд Эдукан! - обратился он к молчавшему Дюрану. - Твой отец перед смертью взял с меня клятву, что, пока я жив, я никогда не позволю твоему брату занять трон Орзаммара! Неужели ты... не хочешь ничего сказать?
Дюран посмотрел на застывшего в небрежной позе Белена, который умело скрывал свои возбуждение и тревогу, и перевел взгляд на лорда Харроумонта, сузив глаза.
- Мне известно о последних днях отца лишь то, что долгое время ты один был у его ложа, не допуская никого, а потом мой отец умер, - глядя в лицо старого лорда, громко и зло произнес он. - А потом ты объявил всему Орзаммару будто бы его волю, которую слышал лишь ты один. Но кто еще может подтвердить, что мой отец, да примет его Камень, действительно назначил преемником тебя?
- Это то, о чем я твердил Камень знает, сколько времени, - поддержал брата Белен, нацеливая обвиняющий перст на стушевавшегося Харроумонта. - Докажи, старик, что внезапная смерть отца - не твоих рук дело!
- И разве не твои псы очерняли меня перед Советом? - в тон Белену, продолжил Дюран, вскидывая подбородок. - Если бы не брат, мое имя было бы вымарано в веках!
- Лорд Эдукан! - под направленными на него со всех сторон взглядами, взмолился Харроумонт, но его голос был едва слышен среди все набиравших силу голосов возмущенных деширов. - Я всегда был на твоей стороне! Вспомни, ведь в младенчестве я качал тебя на руках! Ты сам знаешь, кто виновник всех твоих бед - вот он, стоит перед тобой! Тот, кого ты называешь братом, предал тебя! Он убил твоего брата твоими же руками! Принц Белен в слепой жажде власти норовит подорвать вековые устои, благословленные предками! Он связался с неприкасаемой! Избрание его королем принесет гибель всему Орзаммару! Молю тебя, не дай этому свершиться! Останови убийцу и тирана!
Стук посоха об пол заставил лорда Харроумонта замолчать. Распорядитель устало повернулся к Кусланду.
- Мы слышали всех. Теперь, Страж, яви нам волю Каридина.
Внутренне содрогнувшись, Айан взял корону будущего короля обеими руками. Помедлив, он обернулся к Дюрану.
Белен сделал невольный шаг вперед. Глаза его сверкнули.
- Страж! - предостерегающе выкрикнул он. Кусланд, не глядя в его сторону, передал корону среднему Эдукану. Тот принял ее слегка подрагивавшими руками. Долгие несколько мгновений лорд Дюран, а с ним остальные, завороженно смотрели на творение Каридина. В душе принца происходила нешуточная борьба, и это понимали все.
Наконец Дюран вздрогнул, дернув головой. Взгляд его прояснился и обрел прежнюю твердость. С поклоном он передал корону распорядителю. Его щеки и даже лоб горели нездоровым, лихорадочным румянцем.
- Пусть это будет тот, кто сможет удержать Орзаммар от падения, - негромко проговорил он, но слышали его все. - И пусть он помнит, от чего я отказался, и не будет отвергать моей помощи... отныне и до самого конца.
- Волей, которой наделил меня Совершенный Каридин и Совет деширов, - раньше, чем кто-либо успел понять, что только что произошло, и опомниться, зычно проорал Кусланд, - я называю королем Орзаммара принца Белена Эдукана!
Миг царила тишина, в которой еще звенел отзвук его голоса. А затем половина зала деширов, что стояла за Харроумонтом, разразилась гневными криками, вторая - восторженными.
Белен медленно сошел с пьедестала. С каждым его шагом крики делались все тише. Посохи в руках гномов стали отстукивать по камню - мерно, ожидающе. Принц подошел к распорядителю, высоко поднявшему над головой корону, и преклонил колено.
- Да назовут тебя Хроники достойным, король Орзаммара!
Опущенное на голову Белена массивное золото творения Каридина придало его облику еще большей величественности. Он медленно поднялся, обводя взглядом собрание. Взгляд его остановился на брате. Правильно истолковав значение этого взгляда, Дюран шагнул к новому королю Орзаммара, преклоняя колено.
- Присягаю тебе, король Белен Эдукан, - склонив голову, проговорил он. Вслед за принцем все, бывшие в зале, кроме Кусланда, Шейлы и лорда Харроумонта, последовали его примеру.
- Присягаю... присягаю... присягаю... - каждый из присутствовавших лордов повторил необходимое, видимо, бывшее частью какого-то ритуала. Выслушав последнего, Белен бросил еще один взгляд на своего коленопреклоненного брата, а после обернулся к бывшему сопернику - единственному гному, который продолжал оставаться на ногах.
- А ты признаешь меня своим королем?
Долгую минуту седобородый гном выдерживал взгляд нового владыки Орзаммара. Потом он вздохнул, тяжело опускаясь на колено.
- Присягаю. Славься вовеки в Великих Хрониках, мой король.
Глава 64
Глава 64
- У тебя есть вопросы, Страж.
Дюран не спрашивал, он утверждал. Идущий рядом с ним Кусланд передернул плечами. Вопросы у него действительно имелись, но после посещения Зала Советов и коронации он устал больше, чем за весь переход по Глубинным Тропам, и потому ни о чем не спрашивал. Он погряз в гномьей политике больше, чем рассчитывал, и, к тому же, тревожился, исполнит ли новый король свое обещание о вверении ему армии гномов. Обозленный тем, что вместе со Стражем в Орзаммар вернулась угроза его единоличному правлению в лице популярного среди знати Дюрана, Белен мог отказать в военной помощи. Размышления о том, что долгий чудовищно утомительный поход мог завершиться безрезультатно, угнетали Командора, и без того страдавшего муторной сердечной тоской.
