Несмотря на весь ужас ситуации, Алена вдруг почувствовала невыразимое облегчение. Да, иного она от него и не ждала! В первую очередь его волновали не деньги и не забота о собственной репутации.
— А это возможно? — вырвалось у нее.
Володя помолчал, потом с трудом выговорил:
— Конечно, скандала не избежать. Единственный способ — показать эти бумаги нашим компаньонам. А это…
Он не договорил, но Алена его поняла. Это означало гибель «Элиты».
— Что ты намерен делать?
— Ты можешь устроить мне встречу с этим твоим коллегой?
— Конечно.
— Когда?
— Хоть сейчас.
У них с Иваном была договоренность, что она может ему позвонить, и он подъедет в любое место и в любой момент.
— Хорошо. Давай я с ним встречусь, а потом поговорю с Аникеевым.
После обеда Элеонора Иосифовна взяла себе за правило непременно полежать час-полтора. Заснет она или нет — это уж как получится, но послеобеденный отдых в ее возрасте просто необходим. И заставить ее от него отказаться могло только нечто экстраординарное, из ряда вон выходящее.
Поэтому, услышав, как тренькнул звонок входной двери, она не двинулась с места: домработница откроет или Андрей. И кого это принесло в такое неурочное время?
Однако, услышав голос Аникеева, она приподнялась на локте и нащупала рукой лежащий на стуле шелковый халат. Видно, сегодня с послеобеденным отдыхом ничего не выйдет. Если муж так рано вернулся домой… Ровно выщипанные брови мадам Аникеевой озабоченно сошлись на переносице тонкой ниточкой, лоб прорезала ненужная поперечная морщинка.
Прожив бок о бок с мужем много лет, Элеонора Иосифовна понимала его не то что с полуслова — с полувзгляда. А иногда ей было достаточно просто звука шагов. Вот как сейчас.
Услышав в гостиной тяжелое шарканье по паркету, она сразу поняла — Всеволод Кириллович находится отнюдь не в лучшем расположении духа. Через секунду раздался осторожный стук в дверь спальни:
— Эля, ты спишь?
— Нет, Севочка, заходи, заходи.
Аникеев открыл дверь. Элеонора Иосифовна уже завернулась в халат и спустила ноги с широкой супружеской постели:
— Почему ты так рано? Что-нибудь случилось?
— Случилось…
Больше опытной супруге ничего объяснять не потребовалось. По выражению его лица она догадалась — произошло самое страшное.
Аникеев присел на край постели. Вид у него был не то что удрученный — просто убитый.
— Севочка, что? — осторожно спросила Элеонора Иосифовна. — Неужели кто-то пронюхал?
— Эти газетчики… — Аникеев грязно выругался, но жена сделала вид, что пропустила ругательство мимо ушей. Пусть хоть немного разрядится.
— Кто-то раскопал старые документы дубновского НИИ.
— Как?!! — Элеонора Иосифовна прижала руки к груди. — Ты же их купил!
— Очевидно, были дубликаты. Городецкий только что продемонстрировал мне отксеренные и заверенные копии.
— И что… Что он намерен делать?
— Этот идиот требует немедленного прекращения строительства.
— Но это невозможно!
— Мало того. Он хочет все рассказать французам!
Элеонора Иосифовна сжала губы:
— Этого нельзя допустить.
— Сам понимаю, не маленький!
У Аникеева от волнения клацнули зубы. Его жена встала с постели, прошла в дальний угол спальни, налила стакан минеральной воды из бутылки, стоящей на маленьком столике, и подала мужу. Потом присела рядом с ним. Ее полная холеная рука с длинными наманикюренными ногтями ласково легла на плечо Аникеева:
— Успокойся, Севочка. В конце концов, такой вариант мы предусмотрели, наняв эту актрисульку. Городецкий держит все важные документы в домашнем сейфе, ведь так?
— Так.
— Значит, их надо оттуда достать. Нет документов — нет и обвинения.
— Но если он будет настаивать…
— Севочка, твое слово значит столько же, сколько и его слово. Представим дело так, что Городецкому надоело содиректорство и он собрался прибрать «Элиту» к рукам. Обычная попытка скомпрометировать соперника.
— Ты думаешь, все еще можно поправить?
— Конечно! Разумеется, скандала не миновать, но его можно обернуть нам на пользу. Да что я тебе говорю, ты и сам все знаешь! Так что сегодня же вечером звони своей протеже. А остальное доделают Витя и Сережа.
7
День начался великолепно — Вику узнали в магазине!
Собравшись позавтракать, она вдруг обнаружила, что кончилось молоко. Кофе без молока Вика пить не могла. Осмотрев холодильник, Вика поняла, что нет не только молока — ни сыра, ни творога, ни яиц, вообще нечем завтракать. Пришлось, коря себя за непредусмотрительность, выскочить в ближайший магазин.
Молоденькая продавщица, которая уже точно год, а то и больше работала в этом отделе, в первый раз посмотрела на Вику не как на неодушевленный предмет, а как на нечто любопытное. Пока Вика перечисляла, какие продукты она собирается взять, девушка внимательно изучала ее лицо и потом спросила:
— Простите, это не вы играете в «Страстях под солнцем»?
«Страсти под солнцем» — так в конце концов назвали пресловутый сериал «Петр + Марк».
Вика улыбнулась:
— Я.
— Ох, — продавщица даже оторопела, — правда?
— Правда.
— Ну надо же! А в жизни вы еще лучше, чем на экране.
Вика про себя усмехнулась: комплимент явно был незаслуженным, по крайней мере сейчас. Она выскочила из дома даже не умывшись, в стареньких джинсах и футболке, волосы на затылке стянуты в конский хвост — тоже мне красавица! Но всегда приятно, когда тебя хвалят.
Продавщица продолжала ее жадно разглядывать:
— Нет, в жизни вы точно лучше! — наконец резюмировала она. — А скажите, много там будет серий?
Ох уж эта любовь нашего народа к серийности-многосерийности!
— Порядочно, — успокоила ее Вика и на всякий случай спросила: — А что, вам не нравится, когда много серий?
Продавщица всплеснула руками:
— Наоборот, чем больше, тем лучше!
Потом подумала и добавила:
— Правда, если честно, то вот на «Санту-Барбару» уже просто глаза не глядят — жуть как надоели они все! А вот «Гваделупе» — ничего, интересно… Хотя лучше всего была «Династия»! Кстати, а у вас тоже немного похоже на «Династию»…
Когда Вика возвращалась из магазина, у нее внутри все пело от радости. Ну надо же, как быстро! Только на этой неделе запустили первые серии, и уже такой результат! Настоящая популярность — это когда тебя узнают продавщицы и шоферы такси…
После завтрака Вика поехала к матери — обязательный еженедельный визит. Раз в неделю Викиной маме как научному работнику полагался творческий — или библиотечный — день, когда она должна была обдумывать свои новые идеи в области вирусологии. Вместо этого такие дни использовались для генеральной уборки и для встреч с единственной дочерью. В остальное время их жизненные ритмы решительно не совпадали.
Мать встретила Вику словами:
— Ну, дорогая моя, теперь в случае чего я буду просить тебя составить протекцию.
— В случае чего? — не поняла Вика Она чмокнула мать в щеку и прошла на кухню выгрузить из сумок продукты. Та пошла за ней, продолжая начатую тему:
— Все наши дамы просто обалдели, увидев тебя на экране. А наши мужчины, особенно молодые, мне проходу не дают, просят познакомить с дочкой.
— Мамочка, ты, как всегда, преувеличиваешь.
— Преувеличиваю… Но совсем чуть-чуть.
В общем, я в нашем НИИ действительно стала объектом повышенного внимания.
Вика заметила, что мать тоже смотрит на нее как-то по-другому. С большим уважением, что ли…
Да, жизнь была прекрасна и удивительна!
На репетиции «Антигоны» она чувствовала такой подъем, что даже «сделала» наконец-то очень трудное место во втором акте, которое ей никак не давалось. И даже Лешка Вишняков казался сегодня милым и обаятельным и почти совсем не пошлым.
А вот потом… День, начавшийся так славно, отнюдь не стал самым счастливым днем в Викиной жизни.