- Щенок. - выплюнул он с такой злостью, что даже в таком возрасте Джерому стало ясно, что это уже не игра, не

веселая, придуманная папой, забава. И тогда он заплакал, зарыдал, горько и громко - так ,что разбудил Митси, который сбежал к ним со второго этажа, и в ужасе замер, глядя на кровь на руках и лице брата. Лицо его сморщилось, он и сам хотел заплакать, но Рамон подошел к нему, бережно обнял и прошептал.

- Тише, Митси, тише. Папочка просто воспитывает твоего братика. Если его не воспитывать, в одиннадцать лет он начнет курить, в двенадцать пить, а в тринадцать умрет от передозировки наркотиков. Ты хочешь ,чтобы твой брат умер, Митси?

Митси в ужасе затряс головой, глядя на рыдающего близнеца во все глаза.

- Тогда ты не должен говорить нашей мамочке об этом слышишь? - заговорщицким шепотом произнес отец, поднимая Митси на руки и прижимая к себе. - Никогда. Это будет нашей тайной.

Это оставалось их тайной на протяжении четырех лет. Митси и Рамон безбожно врали матери, говоря, что Джером упал с лестницы и поэтому все его ребра в синяках, врали, что Джером бежал по двору и - надо же такому случится, Бог ты мой - наткнулся прямо на брошенные грабли, которые в кровь разбили его нос и губы. На протяжении четырех лет Джером падал в яму, вырытую для отходов у забора, срывался с мостика на берегу реки, натыкался на дверь. Мелинда, до смерти замученная на двух работах, безоглядно верила и сыну и отцу, не замечая кричащей мольбы в глазах Джерома.

Правда открылась, когда Рамон, чуть выпивший и веселый, не рассчитал силу и так отшвырнул Джерома, что тот не устоял на ногах, и свалился с лестницы на самом деле, сломав руку и два ребра. От боли он потерял

сознание, и Митси, рыдающий на коленях возле брата, кричал отцу, что теперь он все расскажет, точно расскажет матери.

Ребра зажили, и рука срослась, а Рамон на следующий же день собрал свои вещи и ушел, оставляя после себя машину и дикий страх в душе младшего из близнецов.

Митси долго плакал после ухода отца, и Джером до слез жалел своего близнеца, втайне радуясь так, что едва не прыгал от этой радости. Если бы мог - прыгал бы. Если бы так не болело все тело.

"Просто сон, " - убеждал он себя, спускаясь по лестнице на кухню за водой, чтобы смочить пересохшее горло. - Просто что-то приснилось, и я..."

Он мельком бросил взгляд к матери в спальню, когда проходил мимо, и сам не понял, что его заставило остановиться.

- Мам? - осторожно позвал он. Тишина. Он толкнул дверь ,зашел. - Мам? Ты не спишь?

Он протянул руку и щелкнул выключателем, и обомлел ,увидев, что комната матери так же пуста ,как комната Митси. Этого не могло быть, мать просто не могла куда-то уйти посреди ночи. Он прекрасно помнил, как в одиннадцать вечера он пожелал ей спокойной ночи, и мать ушла в свою спальню. Он бросился в прихожую, и, не найдя туфель и пальто матери, побежал наверх, в свою комнату. Схватил телефон, выронил. Выругался так, что будь бы рядом мать, мигом бы получил по губам, несмотря на то, что давно стал совершеннолетним.

Он снова и снова попеременно набирал то номер матери, то номер Митси, и медленно сходил с ума. Телефон матери не отвечал, у Митси - был выключен. Как он узнал потом,

в момент аварии телефон брата вылетел сквозь разбитое лобовое стекло, и вдребезги раскололся о мокрый асфальт.

О том, что его брат теперь безногое существо с походкой краба - он узнал только в пять утра, почти поседевший от ужаса и до кровавой пены повторяющий: "Господи...Господи, пожалуйста..."

Бог не внял его молитвам.

В пять утра его телефон завибрировал, и он вцепился в него, едва не обмочившись от избытка чувств.

- Да, мам! - заорал он, от волнения даже не сразу выговорив эти два элементарных слова. Несколько долгих-долгих секунд тишины, а потом голос матери, далекий и безжизненный.

- Джерри, я в больнице.

- Что? - прохрипел он, сползая вниз по стене.

- Я в больнице с Митси. Он в реанимации, Джерри. Врачи... - ее голос сорвался, и Джером понял, что она плачет. - Врачи говорят, что он вряд ли выживет. Он...о, Господи...

- Что случилось, ма...

- Он попал в аварию. Машина врезалась в бетонное ограждение... Врачи говорят, он был пьян, и его ноги, Джерри, его ноги...

Дальше он не слушал. Дальше - все было как в тумане. Вызов такси, пачка выкуренных сигарет, дождь, который под утро стал только сильней. Заплаканные, перепуганные глаза матери и белые больничные стены.

- Врачи говорят, что у него сотрясение. Сильное, Джерри, вроде как трещина в черепе, или перелом. Сломана челюсть... И его ноги...

- Что с ними? - он сам не слышал своего голоса. Сидел прямо на полу возле ее ног, глядя прямо перед собой

невидящим взглядом. Он сразу же вспомнил, как не смог встать с кровати, и почувствовал, что сейчас сорвется, начнет кричать и бросаться на стены.

- Их... - мать беспомощно развела руками. Сглотнула и попыталась продолжить. - Их зажало между рулем. Врач говорит, что, если он выживет, придется делать ампутацию...

- Если выживет...- эхом повторил Джером и сжался от боли.

Митси выжил. Выжил, и ампутация понадобилась только для второй ноги. Только не легче от этого было.

Позже, он узнал ,что на вечеринке Митси поругался с друзьями. Поругался, и ушел, вскинув средний палец. Сел в машину и надавил на газ. И никто из его друзей, из тех, которые клялись отдать за него жизнь, его не остановил.

- Я не знаю. - честно признался он, глядя в глаза брата. Они больше не были глазами человека, который счастлив. Они были глазами человека, который умер, но каким-то образом продолжал дышать, а кровь продолжала бежать по его венам. - Мне нужно было время, чтобы осознать то, что случилось.

- Наверно, осознал, когда понял, что и поесть мне надо принести, и говно вынести? - с кривой ухмылкой отозвался Митси, и Джером вздрогнул, вскинул на него взгляд.

- Митси...не надо... - он поморщился, как от боли, и брат согласно кивнул.

- Ты прав, не надо. Пошли к дому?

Они вернулись домой, когда уже начинало темнеть. В конце зимы день еще не разгорался в полную силу.

Фонари вдоль улицы, из за экономии электроэнергии, не включались.

Джером нашел в одной из комнат колоду карт, и они ,усевшись прямо на полу около камина, сыграли несколько партий в покер, выпив по две банки пива и закусывая шоколадом и чипсами. И Джером едва не пустил слезу, когда Митси заулыбался, выиграв очередную партию. Теперь это можно было увидеть очень редко - его улыбку. И он протянул руку, и почти сразу же Митси вложил в его ладонь пальцы и сжал.

- Хорошо, что мы приехали. Я здорово скучал по этому месту. - тихо произнес Митси и неловко улыбнулся.

Джером задумчиво кивнул.

Когда они были помладше, лет по двенадцать, а то и меньше, они оба до хрипа умоляли мать приехать сюда.

В детстве все казалось проще, это Митси правильно сказал. Без каких-то дурных мыслей, без забот. Без переломанных ног.

Дорога в ад была вымощена кирпичами дружбы, в этом Джером не сомневался.

Когда с Митси случилось несчастье, когда он рыдал от боли, пытаясь подняться, когда ему только установили протез, ни одного человека из его друзей не было рядом. Ни Дерека, который клялся в вечной верности. Ни Стива, которого Митси часто доводил до своего дома, разрешая отоспаться, а потом идти на повинную к родителям. Никто не появился и когда Митси пытался заново учился есть с трещиной в челюстной кости. Джером проталкивал между его зубов ложку, наполненную жидким пюре, а оно вытекало из уголков губ , и Джером осторожно стирал его полотенцем.

Никто не стоял рядом и не поддерживал его, когда он делал первые шаги. Шесть в сторону двери, шесть обратно к больничной койке. Двенадцать шагов занимали теперь не меньше получаса.

Никто не приходил в больницу с апельсинами и минеральной водой. Джером сам, разрываясь между институтом, матерью, которая медленно, но верно становилось алкоголичкой, работой в кафетерии и больницей, таская туда сумки с фруктовым пюре и бульонами. Он умирал от усталости.