- Не говори так о себе! - Джером закричал так ,что спугнул сидящих в ветвях птиц и они с криками рванулись в небо. Он злился, злился на себя ,злился на Митси ,который только что озвучит его собственные мысли. - Не говори...Митси... - он остановился, разворачивая брата лицом к себе. В глазах брата блестели слезы. Он вытер их ладонью, произнес сердито. - Ну же, Митси. Мужчины не плачут. Ты еще бегать будешь, обещаю.

Митси грустно ухмыльнулся.

- Обещаю. -повторил он. Он знал ,что не имеет права ничего обещать, но он больше не мог видеть в его глазах слезы. Просто не мог.

Они дошли до магазина за озером, накупили всякой вкусной ерунды - шоколад, чипсы и еще Митси уговорил Джерома взять пива.

Джером хотел возразить, но передумал. В голову пришла мысль, что они это заслужили - сегодня был тяжелый день.

На обратном пути подошли к озеру, которое уже начинало таять, на его поверхности были видны темные пятна воды.

- А вон пристань. - Митси заулыбался, ткнул пальцев в действительно возвышающуюся на самом берегу. - Помнишь ,как нас оттуда скинули?

- Угу. Нам тогда восемь было вроде, да?

- Вроде как...классно было в детстве, скажи, Джерри? Ни о чем не думаешь, не беспокоишься...если бы знать, что все будет так ,как сейчас, возможно, мы бы уже не радовались...- он помолчал, вглядываясь куда-то вдаль, достал сигареты, протянул одну брату.

- Скажи, Джерри, что ты чувствовал, когда узнал об аварии? - внезапно спросил он, и Джером почувствовал, как сердце проваливается куда-то в желудок.

Он прекрасно помнил ту ночь. Ни на секунду не забывал.

Он проснулся от чьего-то дикого крика. Такого, что кровь застыла в венах, а волосы встали дыбом. Спросонья ,поначалу, ему показалось ,что кричит мать, но потом он понял, что крик принадлежал его брату.

Он сидел на кровати и, глотая открытым ртом воздух, ошалевшим взглядом всматривался в темноту.

- Митси? - на всякий случай позвал он, зная, что это бесполезно. Поздно вечером, брат в прекраснейшем настроении уехал за город, один из его многочисленных друзей устраивал шикарный ночной пикник на природе.

Митси пытался уговорить и брата, но Джером, наученный горьким опытом, стоял намертво. Митси обиженно нахмурился, по-детски выпятил нижнюю губу. Обожал он этот фокус. Как дите малое. Но с Джеромом такие шутки никогда не проходили.Он шутливо притянул брата к себе за шею, чмокнул в щеку.

- Развлекайся, братик. А я проведу время с прекрасным Джоном Лестором.

Митси недоуменно скривился.

- Бог мой, Джерри. Ты подался в пидарасы? Кто такой этот Лестор?

Джером не выдержал и рассмеялся.

- Идиот, Джон Лестер писатель. Собираюсь прочитать его новую книгу.

- Задрот. - беззлобно отозвался Митси, а потом обнял брата, хмыкнул. - Каждому свое. Отдыхай.

- Золотые слова. - Джером бросил взгляд в сторону окна, недовольно нахмурился.

- Там ливень. Может, поедешь без машины?

- Ты сдурел? Я единственный на колесах, а тащиться двадцать километров в вонючем автобусе мне совсем не хочется.

И он уехал, с ревом завел старую, еще оставшуюся от отца машину, наверняка закинув руку на пассажирское кресло, а в пальцах сжимая сигарету, гордый и довольный собой до невозможности.

Около двенадцати ночи он перезвонил уже засыпающему Джерому на мобильный, разбудив того и вызвав поток недовольных слов. Чуть заплетающимся голосом сообщил, что у него все в порядке, и брат насторожился.

- Митси, ты упоротый, что ли?

- Покурил немного, выпил. - на заднем плане слышались чьи-то пьяные вопли.

- Не вздумай сесть в таком состоянии за руль, идиот. - мгновенно вышел из себя Джером, подскакивая на кровати. - Ты меня слышал?

- Хорошо, мамочка. - засмеялся Митси и отключился. Или оборвалась связь. Сейчас уже ничего не узнать.

А Джером так и остался сидеть на кровати, пялясь на потухший экран телефона и проклиная своего брата.

Он долго не мог заснуть, а потом, посреди ночи его разбудил этот самый крик, и он чувствовал, как от ужаса сводит все внутри, и коченеют конечности.

- Митси? - еще раз безнадежно позвал он, втайне надеясь, что брат вот-вот отзовется, что он поругался с друзьями, поэтому приехал посреди ночи домой. Доехал, хоть и пьяный вдрызг и укуренный в хлам, но доехал. По-другому и быть не могло. Это же Митси. Неуязвимый, непобедимый Митси.

Но никто не отозвался, и Джером попытался подняться с кровати. Попытался - потому что его ноги внезапно подкосились, и он рухнул на пол.

Ошалело уставился прямо перед собой, едва не скуля от боли в ушибленных коленях и ладонях.

- Что за черт? - прошептал он, и медленно, цепляясь за стену, все-таки встал. Ноги дрожали.

С трудом он добрел до комнаты брата, с немой, отчаянной надеждой, что Митси все-таки дома. Толкнул дверь. В нос ударил отвратительный запах одеколона Митси - слишком резкий, слишком тяжелый - и чихнул. Щелкнул выключателем.

Комната пустовала. Нет, конечно, не пустовала, вдоль стены стоит длинный диван, заваленный ворохом одежды - так Митси собирался на вечеринку, как обычно. Митси никогда не отличал ни порядок в комнате, ни порядок в голове.

Письменный стол. Листы бумаги, исписанные мелким, почти бисерным почерком - Митси писал тексты. Совсем недавно, всего месяца три назад, он пошел на курсы игры на гитаре, но уже делал значительные успехи. Мать даже выпросила на работе премию и купила ему гитару. Дешевую, тяжелую и потемневшую от времени, но Митси все равно был счастлив. Митси умел быть счастливым, в отличие от своего близнеца. Умел наслаждаться жизнью. Митси, вечно окруженный толпами друзей, которые, казалось, ловили каждое его слово и заглядывая ему в рот.

Едва научившись играть, Митси мигом решил, что будет знаменитым музыкантом и засел за написание текстов. Получалось неплохо, даже присутствовала рифма и ритм, но особой смысловой нагрузки они не несли. Джером, смеясь над очередными шедеврами своего брата, боялся признаться даже самому себе, что ему нравится, черт побери, очень нравятся его тексты.

На столе, задвинутая на самый вверх, стояла фотография - совсем еще маленький Митси с отцом. Отец высокий, смешливый, в шляпе с широкими полями и черном

пальто, обнимал старшего сына за плечи и улыбался в объектив.

Джером даже сейчас вздрогнул, глядя в глаза собственному отцу.

Рамон Берриольо, итальянец по происхождению и крови ,покинул семью, когда близнецам исполнилось по девять лет. Не ушел - его выгнала Мелинда, их мать, когда правда о синяках младшего из близнецов открылась ей. Возможно, слишком поздно для того, чтобы спасти поломанную психику сына - да, заботливый и нежный Рамон, который до потери сознания обожал жену и старшего сына, лютой ненавистью ненавидел своего второго ребенка.

Первый раз он поднял на Джерома руку, когда тот едва успел отметить пятилетие. За какую-то мелкую шалость, вроде выплеснутой на брюки отца воды. Джером до сих пор помнил, как глаза отца из светло-карих, теплых, превратились в черные и как сильные пальцы сжали его запястье. Они находились на заднем дворе дома, Митси спал после обеда в дальней спальне, Мелинда уехала в город за выпечкой и фруктами, и их никто не мог услышать.

Рамон размахнулся и влепил сыну затрещину, такую, что у Джерома пошла кровь сразу из двух ноздрей. Он не заплакал. Он уставился на отца, неуверенно улыбаясь, все еще надеясь ,что это такая игра - хоть и болезненная, но возможно ужасно интересная. И он осторожно стер кровь с лица, и сделал шаг к отцу. Рамон схватил его за воротник футболки и резко дернул на себя.