Он попытался высвободиться от цепких объятий возлюбленной и схватить безумца за ноги.

– Где ты безродный ублюдок? – вопил виконт. – Я убью тебя!

Голый «безродный ублюдок», лёжа под кроватью на холодном каменном полу, схватил безумца за ноги и со всей силы рванул на себя.

Виконт, не ожидая такого подвоха, потерял равновесие и упал.

– Бегите! Зовите на помощь! – выкрикнул Ригор, помогая графине выбраться из их укрытия, воспользовавшись беспомощностью ревнивца.

Но Беатрисса была женщиной не робкого десятка и уже взяла себя в руки. Она схватила дорогую вазу, стоявшую подле камина, и обрушила на голову распростёршегося на полу виконта. Тот потерял сознание…

В это время за дверью послышались торопливые шаги.

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! С вами всё в порядке? – поинтересовалась служанка. – Я слышала крик…

Беатрисса накинула просторное ночное одеяние и подошла к двери.

– Да всё в порядке! – не моргнув глазом, солгала она. – Иди спать…

«Убивать будут в собственном замке, никто не проснётся… – подумала Беатрисса. – Завтра же устрою выволочку страже… Совсем обленились…»

Смятение охватило её. Действительно ли она хочет, чтобы пасынок оставил её в покое и покинул Шальмон? Ведь её многое связывает с ним. А трубадур… Он просто смазливый мальчишка, сочиняющий баллады и альбы. Что он может дать ей кроме своей любви и стихов? Ничего…

Анри же сможет стать достойным преемником графа, эшевеном[11] Мюлуза. Несмотря на свою романтичность, Беатрисса была практичной женщиной.

«Я удалю трубадура. И между мной и виконтом всё станет по-прежнему…» – решила она.

Утром Беатрисса вспомнила о виконтессе Матильде де Монбельяр де Монфокон в девичестве де Понтарлье. Последний раз она видела виконтессу накануне Крестового похода в Бельфоре, когда граф де Бельфор праздновал рождение внука. Были приглашены Мюлузы, Монбельяры, Понтарлье и другие знатные фамилии Бургундии.

Беатрисса с удовольствием вспоминала тот праздник, хоть и прошло немало лет. Ибо следующим летом все рыцари Бургундии, став под знамёна сюзерена Рено II[12], отправились в Крестовый поход. Многие из них нашли смерть на чужбине. Увы, но Рено II, его братьям, а также Генриху де Монбельяру и многим рыцарям не суждено было вернуться на родину.

Узнав о смерти многих знатных бургундских рыцарей из первых уст, от своего пасынка, а также о том, что от ран на Святой земле скончался виконт де Монбельяр, графиня искренне пожалела Матильду. Она всегда считала де Монбельяра красивым мужчиной и галантным кавалером. Теперь же Матильда была вынуждена прозябать в одиночестве, как и многие дамы Бургундии.

Она решила написать Матильде письмо, дабы та приняла под своё покровительство Ригора. Беатрисса поделилась с ней последними новостями, произошедшими в Мюлузе и окрестных замках, а также намекнула, что трубадур, которого она рекомендует, наделён не только талантами стихосложения.

Беатрисса ещё раз бегло прочитала послание, невольно на глазах навернулись слезы – ей было жаль расставаться с молодым красавцем. Но она взяла себя в руки и послала служанку за Ригором.

Тот явился по первому же зову. Беатрисса окинула взором трубадура.

– Я вынуждена расстаться с вами, Ригор, – произнесла графиня ледяным тоном, который давался ей с трудом.

Ригор растерялся. Ещё совсем недавно они предавались любовным безумствам, он посвящал ей одну альбу за другой, казалось, что графиня на вершине блаженства…

– Но почему, ваше сиятельство?.. – робко спросил он. – Неужели из-за виконта?..

Лицо графини стало непроницаемым.

– Вы задаёте слишком много вопросов. Несомненно, я оценила ваши таланты, в том числе музыкальные и стихотворные. Думаю, что виконтессе Матильде де Монбельяр они более придутся по вкусу. Вот письмо… – графиня протянула Ригору свиток, запечатанный личной печатью, принадлежавшей ещё её отцу, с изображением двух борзых собак.

Трубадур машинально взял свиток.

– Но ваше сиятельство… – промямлил он. – Я умру от тоски вдали от вас…

– Надеюсь, этого не произойдёт. Виконтесса, насколько мне известно, сама питает слабость к стихосложению. И давно мечтает обзавестись придворным трубадуром. Вот возьмите, это скрасит ваш путь до замка Монбельяр. – Графиня достала из небольшого сундучка, стоявшего на столе, кожаный мешочек, наполненный серебром, и протянула Ригору.

Тот замешкался. С одной стороны, ему было унизительно принимать деньги от женщины, с которой он делил ложе, но с другой… Ему надо было добраться до Монбельяра, а это как минимум четыре дня пути. Да и потом, как встретит его виконтесса?..

Ригор принял мешочек и окончательно сник, понимая своё унизительное положение.

– Во дворе вас ожидает мул. В его седельной сумке вы найдёте всё необходимое… – произнесла графиня на прощание.

Ригор покинул Шальмон в удручающем состоянии. Ему казалось, что жизнь закончилась: Беатрисса отвергла его в угоду своему пасынку, а его отправила ублажать какую-то престарелую виконтессу.

Ригор ехал на муле по тракту, ведущему в Монбельяр. Его одолевали тягостные мысли о ничтожности жизни и превратностях судьбы.

Когда солнце уже стояло в зените, он ощутил чувство голода. Но, увы, на дороге не было видно ни одной харчевни. Тогда Ригор спешился и решил перекусить, заодно и дать отдохнуть своему длинноухому «коню».

Не успел он достать из седельной сумки пирог, начинённый мясом, как до его слуха донёсся женский смех. Ригор насторожился: кто это может быть вдали от Мюлуза и Монбельяра? Неужели крестьянки?

Несмотря на охватившее его любопытство, он надкусил пирог и начал смачно его жевать. До него снова донёсся женский смех.

Ригор взял мула под уздцы и пошёл в том направлении, где по его разумению и происходило веселье. К своему вящему удивлению, через два десятка туазов за придорожным кустарником ему открылась живописная картина: две повозки, украшенные паланкинами из разноцветных кусков ткани, рядом – трое мужчин, две женщины и трогательный юноша, настолько женственный, что его можно было принять за девушку. Именно над ним и посмеивались женщины. Юноша же отшучивался, но силы были явно не равны, и хохотушки вогнали его в краску.

Мужчины пытались развести костёр, дабы согреться и приготовить пищу. Одна из женщин ловко орудовала острым ножом, расправляясь с тушкой кролика, который ещё недавно бегал по здешним полям. В то же время она умудрялась словесно задеть юнца, да побольнее.

– Ты настолько хорош, Леон, что тебя стоит нарядить девицей и продать подороже в ближайшей харчевне какому-нибудь толстосуму. А когда он решит поразвлечься с тобой и задерёт тебе юбку, то там его будет ждать сюрприз!

Вторая женщина, достававшая вещи с повозки, залилась звонким смехом.

– А ну замолкните, потаскухи! – рявкнул на них один из мужчин, самый старший по виду. – Совсем мальчишку довели! Разве он виноват, что румян и нежен, как девчонка? Таким уж его создал Всевышний. И негоже издеваться над ним…

– Ладно тебе, Жосс, – примирительно сказала женщина, умело снимая при помощи ножа шкурку с кролика, – мы просто зубоскалим. Не ровён час от холода и голода подохнем. А так, хоть посмеяться напоследок…

– Это точно, Мадлен! – подхватила её товарка. – Виконтесса Монбельяр приказала прогнать нас прочь! Даже взглянуть на наше представление не пожелала! Гордячка! Старая ведьма! – возмутилась она.

– Интересно, а кто её развлекает?.. – задумчиво произнесла Мадлен. – Небось полный замок жонглёров, музыкантов и этих новомодных рифмоплётов-трубадуров…

– Нам бы такой рифмоплёт не помешал. Господа нынче предпочитают утончённые представления. А что мы можем им предложить? – сокрушался Жосс. – Конечно, Леон хорош в облике девицы. Бароны так и исходят слюной, дабы удовлетворить с ним свою похоть, но роли его совершенно не годятся. Надо бы придумать что-нибудь получше…