Виконт с печальным взором и болью в сердце созерцал, стоя около стрельчатого окна, как Беатрисса садится в карету, её кортеж покидает замок, направляясь к северным городским воротам.

Обуреваемый гневом и снедаемый ревностью, виконт прометался до рассвета и осушил кувшин вина. Едва церковные колокола отзвонили приму, извещая о начале дня, виконт приказал седлать лошадь, намереваясь, как можно скорее достичь Шальмона и увидеть графиню.

Виконт преодолел пять лье, которые разделяли Мюлуз и замок Шальмон. Несмотря на зиму, погода стояла ясная, и при подъезде к Шальмону уже ярко светило солнце.

Ревнивец достиг замка, ныне охотничьей резиденции Мюлузов, с тяжёлыми мыслями. Он направил лошадь вокруг Шальмона, со всем тщанием оглядев стены, дабы решить: где именно пробраться в замок, дабы не быть замеченным и застать графиню врасплох?

Немного успокоившись от быстрой скачки верхом, Анри понял, что поторопился покинуть Мюлуз без слуг, провизии, с одним мечом на перевязи. Обдумав своё положение, виконт решил дождаться темноты, а затем под покровом ночи, перебраться через сухой ров, что окружает замок, преодолеть стену высотой в пять туазов[8], незаметно миновать стражников на верхних галереях и достичь покоев коварной мачехи. Виконт уже предвкушал, как застанет графиню в объятиях безродного трубадура и пронзит его мечом.

Тем временем колокола домовой часовни Шальмона пробили терцию. Виконт ощутил голод и жажду…

Он решил направиться в ближайшую деревню, дабы за несколько медных монет получить, еду и отдых. Староста селения узнал знатного гостя, решив, что тот совершает конную прогулку, дабы полюбоваться здешними красотами. Действительно, места вокруг Шальмона были живописными. Виллану[9] и в голову не могло прийти, что виконт вынашивает коварные планы, намереваясь тайно проникнуть в замок.

Виллан распорядился накормить виконта самой лучшей едой – зажарить каплуна, достать бочонок вина из погреба – и предоставить для отдыха чистый тюфяк. Насытившись и немного отдохнув, Анри собрался с мыслями и решил, что для преодоления сухого замкового рва да и самих стен ему понадобятся лестницы.

Ближе к полудню, когда виконт ощутил прилив сил, он поинтересовался у старосты:

– Найдутся ли у тебя пара длинных лестниц и прочные верёвки?

Виллан пожал плечами.

– Найдутся… – ответил он. Его раздирало любопытство: зачем всё это понадобилось знатному сеньору? Но всё-таки он воздержался от лишних вопросов.

– Вечером они мне понадобятся.

Анри было скучно коротать время в крестьянской хижине, пусть даже зажиточной по здешним понятиям. Он расплатился с гостеприимным хозяином за сытный завтрак и приказал собрать какую-нибудь снедь в походную сумку.

Виконт направился обратно к замку и занял наблюдательную позицию в близлежащем лесу.

Вскоре его терпение было вознаграждено с лихвой. В полдень ворота замка отворились, из них показались две повозки, нагруженные провиантом и разобранным охотничьим шатром; затем – егеря, псари с маалосскими догами, графиня верхом на белоснежной лошади, за ней – несколько камеристок также верхом, три придворных охотника, затем прислуга, музыканты и жонглёры.

Охотничий кортеж графини направился к ближайшему лесу, дабы достичь поляны, где по обыкновению её сиятельство любила разбивать охотничий лагерь.

Анри направил лошадь вслед за кортежем, а затем на некотором расстоянии последовал за ним, отчётливо различая за деревьями графиню и её свиту.

Наконец он направил лошадь в сторону селения, затем свернул на лесную тропинку и долго бесцельно блуждал по лесу, что чуть не заблудился. Он сделал привал и подкрепился тем, что услужливый виллан положил в его седельную сумку. Обед оказался скудным.

День клонился к вечеру. Время от времени до чуткого слуха виконта доносились звуки охотничьих рогов. По его расчётам, графиня и её свита, насладившись верховой прогулкой и охотой, расположились подле шатра, предаваясь сытной трапезе.

Анри уверенно направил лошадь на запах жареного мяса, распространившегося от охотничьего лагеря по всей округе. Он спешился на безопасном расстоянии, дабы не быть замеченным, привязал лошадь к дереву и осторожно направился к лагерю.

Перед его взором открылась поляна, на которой возвышался просторный шатёр, подле которого за импровизированным столом вкушала жаркое графиня и его свита. Обильная пища запивалась отменным бургундским вином.

Вокруг шатра догорали несколько костров, около которых расположилась прислуга, также утолявшая голод после активного дня на зимнем воздухе. Егеря, ловчие и псари со своими питомцами, маалосскими догами, расположились недалеко от шатра, предаваясь отдыху и наблюдая, как мощные челюсти собак без труда расправляются с тушками куропаток.

Перед графиней и её свитой выступали жонглёры. Они едва стояли на ногах от усталости, но госпожа жаждала развлечений. Наконец артисты удалились, на импровизированную сцену вышли музыканты.

Виконт, притаившись за раскидистым деревом, отчётливо различил лютниста в тёмно-синей тунике, того самого, на которого обратил внимание ещё днём. Молодой музыкант поклонился графине, его тонкие пальцы коснулись лютни, инструмент издал нежные звуки. Ему вторила виела, две флейты и арфа. До слуха виконта донеслась бесхитростная баллада.

Прислуга, распалённая вином, пустилась в пляс. К ней присоединились охотники, егеря, ловчие и псари. Графиня, сидя за столом в окружении свиты, наслаждалась зажигательным танцем и балладой, сочинённой Ригором.

Единственными, кто сохранял спокойствие во время бурного веселья, были собаки, сытые и утомлённые охотой, они лениво взирали на бурное веселье и смачно зевали, широко разевая мощные слюнявые пасти.

Виконт, снедаемый ревностью, завистью, голодный и уставший, проведший день в бесцельных скитаниях по лесу, пребывал в отвратительном настроении. Ему казалось, что весь белый свет против него. Графиня его позабыла, она прекрасно проводит время в окружении своей свиты, вид у неё был вполне довольный и счастливый.

Чем дольше наблюдал Анри за бурным весельем на поляне, тем сильнее его одолевали подозрения. Он видел, какими нежными взорами графиня награждает лютниста.

«Бог мой! – подумал ревнивец. – Неужели этот щенок делит ложе с Беатриссой?.. Безродный музыкант… Или как их теперь модно называть – трубадур!»

Виконт ощутил безумную жажду крови. Он представил, как мечом искромсает наглого трубадура на мелкие куски и скормит их маалосским догам.

Наконец графиня отдала приказ возвращаться в замок. Утомлённая за день прислуга неспешно собирала шатёр, складывала в мешки остатки трапезы, дабы завтра её доесть с не меньшим удовольствием.

И вот повозки были готовы. Разморенные танцами, вином и свежим воздухом, служанки, музыканты и жонглёры заняли свои места.

Беатрисса в последний раз прошлась по поляне в окружении камеристок, которые только и мечтали о тёплой постели в Шальмоне. Она любила эту поляну, с ней были связаны многие воспоминания…

Младший конюший подвёл к графине её белоснежную лошадь и, подставив руки под стремя, помог взобраться в седло. Её примеру последовали камеристки, взбираясь в сёдла при помощи охотников и егерей.

…Виконт наблюдал за сборами на поляне из своего укрытия. Убедившись, что кортеж направился обратно к замку, он отвязал лошадь, вывел её на одну из едва заметных лесных тропинок и в сгущавшихся сумерках добрался до ближайшего селения.

Старосту-виллана не удивило столь позднее появление виконта в его скромном жилище. Он давно привык к причудам господ и старался не задавать лишних вопросов. Жена виллана собрала на стол. Виконт отужинал простой крестьянской пищей и, насытившись, сказал хозяину:

– Мне нужны лестницы.

Виллан кивнул.

– Я помню, господин. Они стоят около дома…