– Я… – мужчина недоговорил. Он протер глаза пальцами и попытался собраться.
– Томас, тебе не понравилось мое маленькое шоу? – спросил террорист, расстроено выдыхая в трубку. – Неужели мне придется повторить сначала, чтобы привлечь внимание абсолютно всех зрителей, столпившихся у театра?
– Отвечай! – прошептала мисс Томлисон, насильно прижимая телефон к уху переговорщика. – Ты сможешь!
– Нет, – тихо ответил Том, прикрывая веки, – не нужно ничего повторять.
– Так вот ты где. Я уже подумал, что твоя девушка оказалась среди расстрелянных заложников, а ты упиваешься горем над ее окровавленным телом.
– Чего ты хочешь? – ледяным голосом спросил Хиддлстон, сжимая телефон с такой силой, что костяшки пальцев щелкнули, а затем побелели.
– Я уверен, что ты уже догадался об истинных мотивах, направляющих не только меня, но и всех братьев и сестер, которые решили отдать свои жизни во имя справедливости.
– Вы задумали массовое самоубийство, – ответил Том, чем привлек особое внимание агента Томлисон, но было уже поздно подбирать слова и пытаться следовать советам психолога-консультанта. Они столкнулись с нетипичным случаем терроризма. Настал момент, когда пора решаться и приступать к более серьезным мерам.
– И сейчас, через тебя, Томас, – продолжал Дженсон, с противным придыханием, – я планирую передать послание капитану полиции, Сэмюелю Престону. Я знаю, что он слышит нас сейчас. – Том бросил взгляд на мужчину с наушником у самого уха. – Я требую вас всех сложить оружие и наблюдать за фееричным финалом моей собственной постановки. Театр неминуемо взлетит на воздух, это лишь вопрос времени, но все здание под моим личным контролем: камеры видеонаблюдения, а также пульт охраны – я управляю положением. Хотите увеличить количество жертв среди мирных жителей? Я подарю вам такую возможность, когда помимо заложников погибнут и сотни их родственников. Мы заминировали несколько машин, и расставили их вокруг всего Линкольн-центра. – Том запустил пальцы в волосы, и потоптался на одном месте. – У вас есть выбор, капитан: вы можете отправить группу разминировать автомобили, или же рискнуть и штурмовать театр. Но учитывайте одну деталь – при малейшем намеке на штурм одна из наших сестер подорвет себя, а вместе с ней искупление получат не только десять сотен заложников, но и вы все, включая несколько кварталов вокруг Линкольн-центра. С этим мы разобрались?
– Да, – сухо ответил Томас. Он почувствовал, как тело его заколотила сильная дрожь, пальцы не слушались, он вот-вот мог выронить телефон.
– Встретимся на том свете, – произнес Дженсон и сбросил вызов.
И снова наступила недолгая пауза. Прежде чем предпринять какие-то действия, капитан Престон выхватил трубку из рук Томаса, бросил на пульт управления в фургоне, а затем уже попытался проанализировать ситуацию, которая, на первый взгляд, казалась безвыходной и слишком абсурдной.
– Мы должны действовать! – потребовал Моррис, перезаряжая оружие. – Вам все еще известны правила? Если в процессе переговоров похититель ранил или убил одного или нескольких заложников, есть все основания полагать, что он это продолжит. В этом случае нужно решаться на силовые действия!
– Только что Дженсон заявил о намерении совершить массовое самоубийство, Моррис! – громко сообщил Престон, поворачиваясь к мужчине. – Это ты понимаешь? Чтобы мы не предприняли, итог один – они подорвут здание.
– Я оповещу начальство! – воскликнула агент Томлисон, вытаскивая смартфон из кармана.
– Что значит, они все равно подорвут здание?! – вмешался Томас, в ужасе переводя взгляд с капитана в сторону психолога-консультанта. – Вы не можете выбирать! Нужно штурмовать театр!
– Он под контролем террористов, – прошептал Хопс. – Разве вы не слышали?
– Необходимо проверить все возможные выходы из здания! – настаивал Моррис, пряча пистолет за пояс джинсов. – Срочно открывайте план театра! Я уверен, что есть и другие пути, по которым спецназ сможет проникнуть в здание!
– Да поможет нам Бог… – пробормотала мисс Томлисон, с сочувствием сжимая пальцами плечо Томаса. – Держись.
Мужчина кивнул в ответ, но сохранил молчание. Язык его прилип к нёбу, тело все еще подрагивало от ужасного предчувствия. Нет, не может быть, только не так и не здесь Ана встретит свою смерть!
– Есть план! – воскликнул Моррис, привлекая внимание коллег. Мужчина удостоверился в том, что все внутренние каналы связи отключены, и только тогда открыл вкладку на компьютере и указал на монитор. – Вот, смотрите внимательно! Даже если все входы и выходы из здания перекрыты снаружи, существует нечто наподобие бомбоубежища под самим зданием! – Мужчина ткнул пальцем на схему, где виднелись ответвления на несколько метров глубже самого театра. – Это люк. Он связан потайным ходом с соседним зданием и располагается непосредственно под самой сценой! Все это было задумано с целью собрать всех гостей центра, в случае непредвиденных обстоятельств – взрыва, например, – Моррис воодушевленно рассказывал о будущей операции, зарождая в душе Томаса надежду на спасение любимой женщины. – Если мы пустим спецназ в соседнее здание, никто из банды «Дженсона» не узнает об этом.
– Ты думаешь, что им неизвестно об этом проходе? – уточнил капитан, заинтересованный в предоставленной информации.
– Доступ к схемам есть только у руководителей театра, а также у проектировщиков, однако, ни тех, ни других на момент захвата театра, внутри не оказалось.
– Эти люди заинтересованы в массовом самоубийстве, не думаю, что они знают о потайном ходе в убежище, – согласилась агент Томлисон. – Стоит попробовать.
Капитан Престон молча обвел свою команду задумчивым взглядом, и, наконец, вынес свой вердикт:
– Я согласен! Хопс, займись оповещением по защищенной линии, а ты, Моррис оповести саперов. Пусть они обойдут с собаками все кварталы в радиусе пяти миль вокруг Линкольн-центра и обезвредят заминированные автомобили. Члены банды «Дженсона» могут радоваться своей мнимой победе. Последнее слово будет за нами.
***
«После первого взрыва в партере, среди нас поднялась паника, – рассказала девочка-подросток, выжившая в результате открытого штурма театра Метрополитен-опера. – Люди в рясах и женщины в паранджах стали выборочно хватать людей из зала и расстреливать. Одна из террористок попыталась подорвать себя, но боец из отряда специального реагирования не позволил ей дотянуться до кнопки. Мужчина ударил женщину по голове, а потом обратился к нам с просьбой покидать здание через парадные двери как можно скорее!»
***
02:15AM
Семь часов пятнадцать минут с момента захвата
заложников в театре Метрополитен-опера.
Ана очнулась от резкого толчка и громкого, оглушающего звука, от которого зазвенело в ушах, и заболели барабанные перепонки. Голова не соображала, только разрывалась на части от нещадной боли, которая пульсировала в висках, будто сжимая в тиски, с каждой секундой все сильнее и сильнее. Девушка попыталась подняться, но ничего не вышло. Тело затекло, руки не слушались, ноги тоже, а воздуха катастрофически не хватало. Ана попыталась вздохнуть глубже, но тут же закашлялась и почувствовала под собой что-то мягкое. Кажется, она лежала на каком-то одеяле, или пледе, сразу и не разобраться. Вокруг были слышны крики, звуки стрельбы и громкие ругательства.
«Что же происходит?» – пронеслось в голове.
– Лежи, – раздался слабый шепот белокурой подруги.
– Кэндисс? – слабо протянула Ана, с трудом приоткрывая глаза и фокусируя взгляд на высоких сводах декорации, под которой они и находились. – Я не умерла?
– Нет, – прошептала подруга, и девушка увидела ее заплаканное лицо. – Мы живы, до сих пор.
– А Эдди? – воскликнула Ана, резко поднимаясь с пола, да так, что голова моментально закружилась, все расплылось перед глазами, а безумная боль чуть выше правого виска заставила вспомнить последние события, перед тем, как девушка потеряла сознания. – Как мы оказались под декорациями?
