– Я сделаю это, – продолжал настаивать мужчина, и Ана понимала, что не в силах отговорить его от страшной затеи, которая будет стоить жизни не только инициатору, но и случайным зрителям в зале.

– Пожалуйста, не надо… – попросила девушка, поворачивая голову к декорациям. – Ты погубишь нас…

Маркус не стал спорить. Анастейша смахнула одинокую слезу, покатившуюся по щеке, и увидела, как парень сжимает в руке пистолет. Несколько секунд он молча выжидал, присматривался к женщинам и мужчинам, переговаривающимся между собой. Маркус заметил, как «главному брату» передали чей-то потрепанный телефон. Видимо, террористы вышли на связь с представителями власти. Тем лучше. Мужчина был уверен, что теперь, когда главарь занят разговором, ему без проблем удастся поразить свою цель, а также посеять панику среди захватчиков. Маркус не осознавал, к чему приведут его спонтанные действия, а слушать девушек и не собирался, впрочем, как и ждать помощи от властей, которые за последние три часа и пальцем не пошевелили.

– Маркус! – позвала Ана, когда он вытянул руку вперед и вышел из своего укрытия. – Стой!

По залу прокатился взволнованный рокот. Люди заметили мужчину и застыли на своих местах, сжались в страхе и ужасе, предчувствуя новую волну агрессии, которая неминуемо последует за очередной попыткой спутать планы террористов.

Маркус выскочил на сцену и нажал на спусковой крючок. Громкий выстрел снова оглушил Анастейшу, но не принес мужчине должного удовлетворения. Как выяснилось, он промахнулся и попытался снова, вот только просчитался и попал в одну из женщин в парандже. Она закричала и упала на сцену, прижимая ладони к окровавленной ране, из которой сочилась алая жидкость. Боже, за всю свою жизнь Ана никогда не видела столько крови, не ощущала солоноватый запах, забивавший ноздри.

– Убрать его! – потребовал «старший брат».

– Нет, прошу вас! – закричала Анастейша, когда один из мужчин в рясе обезоружил Маркуса и прижал пистолет к его голове. – О, Боже…

Девушка рефлекторно вскочила на ноги и отдернула руку Кэндисс, которая попыталась ее остановить, но было уже поздно. Раздался еще один выстрел и бездыханное тело Маркуса с глухим стуком опустилось на пол. Ана прижала пальцы к губам и, заливаясь слезами, уставилась на безобразную рану у него на голове. Кровь сочилась сквозь темные волосы, и уже через минуту под трупом образовалась вязкая лужа, расползавшаяся во все стороны.

– Ты, видимо, не совсем понимаешь, с кем вы имеете дело!

На этот раз главарь плюнул на мертвое тело и, перешагнув через него, приблизился к девушкам. Ана медленно осела на пол, но мужчина рывком поднял ее и заглянул в испуганные глаза.

– Вы всего лишь мусор! – прорычал «старший брат», сжимая девушку с такой силой, что она всхлипнула и не смогла сдержать слез, покатившихся по щекам. – Еще одна подобная выходка, и я убью тебя, а потом и эту вечно ноющую дрянь! – Мужчина бросил мимолетный взгляд на Кэндисс. – Это вы уяснили?!

– Я… Мы ничего не сделали вам… – пробормотала Ана, сглатывая слезы и осознавая, еще немного и она расстанется с собственной жизнью. Мышцы задрожали, а речь стала бессвязной, разум отказывался воспринимать ситуацию здраво. Шок был такой степени, что девушка просто уставилась в ледяные и переполненные ненавистью глаза, и даже не думала сопротивляться.

– Вы – твари, и наш Бог покарает вас!

Мужчина замахнулся и ударил Ану кулаком по лицу. Девушка взвизгнула, а потом уже почувствовала, как приземлилась на жесткий пол. Удар пришелся чуть выше правой височной области, породил за собой нескончаемую резкую боль, которая обволокла сознание и затуманила разум. Анастейша попыталась подняться, но не смогла, лишь почувствовала, как нечто горячее и вязкое стекает вниз по щеке. Внезапная тошнота подступила к горлу, привкус железа расползался во рту, грудная клетка сокращалась, а боль в голове усиливалась. Кажется, это был первый раз в жизни, когда незнакомый мужчина поднял на нее руку.

– Ана? – послышался шепот. Кэндисс попыталась помочь подруге, но получила внезапную пощечину от одной из женщин.

– Пусть лежит! – прогремел ее противный голос откуда-то издалека. – А если сдохнет, одной сукой меньше!

«Кровь, так много крови…»

Постепенно Ана проваливалась куда-то глубоко в подсознание. Она физически ощущала легкость во всем теле, а границы ее разума словно размылись и позволили почувствовать мнимое успокоение. Перед глазами промелькнули воспоминания: рождение сына, улыбки на первом дне рождении малыша, его звонкий смех и первое слово: «мама». Сколько любви теплилось в материнском сердце, и насколько страшно было оставлять ребенка одного, покидать его…

«Ана, моя Ана, – послышалось вдалеке. – Я люблю тебя».

Одна яркая вспышка перед глазами, и девушка увидела Томаса. Это было последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание – улыбка мужчины, которого любила.

***

09:25 PM

Три часа двадцать пять минут с момента захвата

заложников в театре Метрополитен-опера.

За оцеплением время тянулось мучительно медленно. Постепенно люди начинали замерзать, и им требовалась не только медицинская, но и человеческая помощь, поддержка окружающих. Местные волонтеры организовали сходку, развернули небольшую палатку неподалеку от Линкольн-центра, где предлагали родственникам заложников горячий кофе, чай и свежие булочки.

Метель усиливалась с каждой минутой, видимость ухудшилась. За высокими зданиями у оцепления задувало не так сильно, но уже через некоторое время Том почувствовал, как уши замерзают, а пальцы не слушаются. Пряча руки в глубоких карманах, он расхаживал неподалеку от полицейских машин и пытался согреться. Крис находился рядом и наблюдал за другом, иногда стараясь приободрить, но все тщетно. Мужчина слушал его, но не прислушивался. Казалось, он погрузился в размышления и с неохотой возвращался к реальности, осматривался по сторонам. В такие моменты его лицо становилось еще бледнее, он осознавал, что ничего не изменилось, и сжимал кулаки в отчаянии. Время шло, а полиция и власти ничего не предпринимали, или не сообщали об этом средствам массовой информации. Все, что они делали, так это оттесняли толпу подальше от Линкольн-центра.

– Да, я делаю! – послышался громкий голос невысокого, полноватого мужчины, который вылезал из полицейского автомобиля, прижимая телефон к уху. – Мы связались с ними. Да! – Мужчина топнул ногой по асфальту. – Нет, они не выдвигают никаких требований. Единственное желание – это массовое самоубийство. Я уверен, что группа «Дженсона» задумала совершить суицид и захватить с собой в могилу еще десять сотен невинных душ! Мне нужно немного больше времени!

Том замер на месте и прислушался к разговору. Последние слова мужчины взволновали его не на шутку. Что же все это значит? Террористы, которые не выдвигают никаких требований, а просто совершают своеобразную акцию возмездия?

– Да, Беррсон! – продолжал полицейский, опираясь рукой о капот автомобиля. – Террористы больше склонны к самоубийству, чем к самосохранению, и ты прекрасно осведомлен в этой области! – недолгая пауза. – Нет! Они потребовали именно кого-то из родственников. Да откуда мне знать?!

Крис приблизился к другу и мужчины переглянулись. Впрочем, как и некоторые из проворных репортеров, которые уже бродили неподалеку и снимали полицейского на камеру.

– Есть жертвы среди заложников, – донеслось до Томаса, и все внутри него затрепетало в дурном предчувствии.

«Она в порядке, – успокаивал разум. – Сохраняй самообладание».

Насколько же сложно прислушиваться к здравому смыслу, когда ты понимаешь, что в любой момент можешь потерять любимого человека.

«Нет, это невозможно. Солнце не может упасть с неба. Не может!»

– Я знаю, – снова заговорил полицейский. – Да, мы найдем такого человека. До связи.

Мужчина спрятал телефон в карман и, не обращая никакого внимания на репортеров, столпившихся неподалеку, обратился к одному из служащих правопорядка.