Том закрыл глаза, и на секунду представил себе картину, от которой ком встал в горле, а глаза защипало от подступающих слез. Что произойдет, если случится самое ужасное, и Ана никогда не выйдет из этого театра?

«Ты сможешь жить и ходить по этой земле, если она погибнет?»

***

Первое, что бросилось в глаза – это огромная толпа, образовавшаяся за оцеплением, и люди продолжали прибывать. Основную часть их составляли родственники заложников, репортеры местных и мировых телеканалов, а также огромное количество полицейских в форме, которые постоянно пытались оттеснить толпу назад. Вокруг театра возвели оцепление, некоторые сооружения Линкольн-центра тоже оказались под замком. Никого не подпускали ближе, чем на сто футов к зданию. Вокруг царил полнейший хаос. Люди громко разговаривали между собой, кто-то звонил по телефону и рыдал в трубку, атмосфера ужаса и отчаяния накалялась назойливыми фотографами и репортерами, которые так и норовили снять еще больше «горячего и дорогого» материала.

Погода к вечеру ухудшилась. Помимо мороза, неожиданно обрушившегося на город, поднялся ветер и пошел сухой снег. Том сунул водителю такси сто долларов и вышел из автомобиля. Не дожидаясь Криса, он направился в самое сердце толпы. Протискиваясь между людьми, мужчина все еще никак не мог осознать реальность происходящего. Сколько фильмов и передач ни пересмотри, ты никогда не будешь готов столкнуться лицом с подобным ужасом.

– Пожалуйста, не приближайтесь к ограждению! – попросил один из полицейских в рупор. – Отойдите подальше от центра!

Но никто его не слушал. Народ продолжал прибывать, и площадь заполнялась сотнями перепуганных душ, молящих о пощаде. Среди толпы были и родители подростков. Они отпустили детей вместе со своими знакомыми, одной из матерей уже понадобилась помощь, муж пытался привести ее в чувство, но женщина никак не могла успокоиться, она просто рыдала, да так сильно, что у Тома волосы на затылке встали дыбом. Неподалеку стояла карета скорой помощи, а рядом с ней столпились случайные прохожие, которые только что привели к медикам женщину. Судя по разговору и обрывкам фраз, Том понял, что это жена одного из охранников, расстрелянных у дверей театра. Бросая сочувствующий взгляд на убитую горем женщину, Хиддлстон прошел еще дальше. Запахивая пальто на груди, он попытался успокоиться, взять себя в руки и разузнать хоть что-нибудь о ситуации в самом театре. Но у кого спросить? К кому обратиться? Мужчина обернулся вокруг себя и замер на месте. На секунду он снова допустил мысль о том, что с Аной могло случиться самое ужасное. Толпа раздвоилась перед глазами. Впервые Томас осознал, насколько хрупкой может быть человеческая жизнь в руках тех, кто ее не ценит. Большего ужаса и страха мужчина еще никогда не испытывал. Ах, если бы он только набрался смелости, переступил через свою гордость и остался с Анастейшей! Она могла и не стоять сейчас на сцене в одиночестве, в самом эпицентре трагедии…

Но что же Том мог предпринять? Возможно, Крис был прав, и его присутствие в зале не изменило бы событий, не уберегло девушку от испытания, которое она, по-видимому, обязана пройти, однако, на тот момент мужчина без раздумий мог отдать все на свете за одну фразу: «Она в порядке».

– Мы снова в прямом эфире с места трагических событий! – заговорила девушка неподалеку. – Как вы можете видеть, вся площадь у Линкольн-центра заполнена людьми. Родственники заложников продолжают прибывать, паника среди толпы возрастает, а полиции до сих пор неизвестны требования захватчиков театра Метрополитен-опера. По предварительным данным, террористы расстреляли двенадцать человек у касс, не обошли стороной и пульт охраны. Как сообщает капитан Престон, террористы вынашивали идею захвата здания на протяжении нескольких месяцев. Дело в том, что путь к театру перекрыт. Захватчики полностью отрезали все возможные ходы к зданию, а сейчас, скорее всего, наблюдают за территорией. Повторяю, требования властям все еще не выставлены…

– Черт! – Том выругался вслух и заметил Криса, пробирающегося к нему через толпу.

– Здесь нет смысла находиться! – заявил Хемсворд, останавливаясь рядом с другом. – Я обошел площадь чуть дальше, там есть пункт охраны и народу поменьше, идем!

– Мне нужно поговорить с капитаном Престоном! – сообщил Томас, взволнованно озираясь по сторонам. – Он отвечает на вопросы журналистов и знает больше, чем рассказывает.

– Ты все равно ничего не сможешь сделать! – настаивал Крис, в тщетных попытках отговорить мужчину от напрасной затеи. – Давай вернемся и уже там решим, как быть дальше!

– Ана в опасности, это ты понимаешь? – громко спросил Том, заглушая голоса репортеров, передающих последнюю информацию в прямом эфире. – Анастейша на сцене, черт возьми, Крис! В первую очередь эти ублюдки обратят внимание на актеров! Им плевать на то, что происходит в зале! – Мужчина тяжело выпустил воздух из легких. – А теперь представь – на месте Аны, там, под прицелом огнестрельного оружия, находится Джулиана! Как бы ты повел себя в этом случае? Неужели отсиживался в машине и дожидался неутешительных новостей?!

Том посмотрел на друга, но тот лишь пожал плечами и протянул руку вперед, позволяя мужчине воплотить в жизнь все, что он задумал.

– Не так важно, возымеет это смысл или нет, но я просто не смогу сидеть на одном месте, – добавил Хиддлстон.

Затем он развернулся и снова направился через толпу к полицейским автомобилям. Крис покорно двинулся следом, так и не решившись оставить друга одного и вернуться к стоянке. Тем временем как он осторожно обходил рыдающих женщин, опасаясь задеть кого-то в толпе, Томас уверенно пробивал себе дорогу к намеченной цели. Все его мысли были заняты Анастейшей. Воображение вырисовывало в голове страшные картины, которые подпитывали обострившиеся чувства, только усиливали отчаяние и страх. Том позабыл о разногласиях, глупых обидах и никому не нужных предубеждениях. Стоило лишь по-настоящему испугаться за жизнь девушки, как все сомнения из головы, будто ветром сдуло, гордость пала, и Том не нашел ничего лучше, как обвинить во всем себя и собственное упрямство, из-за которого последние шесть дней он держался на расстоянии от Анастейши, потратил все это время впустую, вместо того чтобы наслаждаться каждой секундой, а ведь они могут больше никогда не повториться.

– Простите, сэр! – один из полицейских остановил Томаса у самого оцепления и развернул назад. – Вам сюда нельзя.

Мужчина послушно замер на месте и бросил мимолетный взгляд в сторону театра. В ту же секунду зрачки его расширились, а к горлу подступила тошнота. Томас увидел багровые пятна крови, которыми были запачканы мраморные ступени и огромное крыльцо у парадных дверей, ведущие в здание. Тому захотелось закричать в отчаянии, но ни звука не сорвалось с его приоткрытых губ. Он просто стоял и смотрел на то, как снег ложится на землю, покрывает белоснежным покрывалом ступени и растворяется в алой вязкой жидкости. Но где же тела? Их оттащили? А как же слова репортера о том, что здание полностью находится под контролем захватчиков?

– Сэр? – полицейский потрепал Тома за плечо. – С вами все в порядке?

– Да… – Том кивнул и посмотрел на высокого и коренастого мужчину в форме. – Мне нужно поговорить с вашим капитаном.

– Прошу прощения, но это невозможно, – возразил полицейский, оттесняя Хиддлстона как можно дальше от оцепления.

– Вы не понимаете! – настаивал Томас, из последних сил сдерживая себя в руках. – Мне необходимо поговорить с капитаном Престоном!

– Сожалею сэр, но вы не можете пройти, – продолжал возражать мужчина, отрицательно качая головой. – Мы оцепили территорию по всему периметру, и капитан занят. Он пытается связаться с захватчиками.

– Ну а вы, кажется, не понимаете меня! – воскликнул Том на эмоциях, возвращаясь назад и тыча указательным пальцем в грудь полицейского. – Там… – мужчина запнулся и, наконец, произнес это слух. – Там моя любимая женщина!

– Оглянитесь, сэр! – попросил сотрудник правопорядка. – Вы думаете, что все эти люди пришли сюда из любопытства?! Не только ваша женщина оказалась в заложниках у террористов! Успокойтесь и ждите новостей вместе со всеми, иначе я буду вынужден отвезти вас в участок для оформления протокола!