- Хорошо,- после длительных раздумий произносит Рин.

- Нет, не отдавай меня!- Крик отчаянья вырвался совершенно случайно, просто не сумел сдержать. Осколки надежды рушатся в пропасть, на краю которой я снова оказался. Эх, Рин, Рин, а я так ждал, что ты, наконец, одумаешься…

- Почему эта шлюшка обращается к тебе на «ты»? И кстати, уже не первый раз такое пренебрежительное обращение к тебе слышу.

Какой же я все-таки наивный! Ведь еще в зале понял – Лерд умен. Думал, что он на официанта отвлекся, ан – нет, все на ус мотал, даже просек мою реплику, когда я с Рином прощался. Тем временем, осененный догадкой Людоед, улыбнулся.

- Оу, так вы любовники? Какая прелесть. А почему ты раньше не сказал?

Надежда, что это предположение его остановит, тоже пропала, истаяла утренней весенней дымкой, а Рин ведет себя так, будто меня в природе не существует, он разговаривает наедине с отцом и просто какие-то незначительные семейные вопросы решает. Например, какой сорт колбасы папа предпочел бы на сегодняшний ужин.

- Только обойдешься без увечий и возвращаешь его живым.- Как-то чересчур быстро выпалил он. Наверное, сам испугался принятого решения, или я неправильно понял?

- Ну-у,- обиженно выпячиваются полные губы,- Так совсем не интересно…

Рин возмущенно вскидывает бровь и этого оказалось достаточно, чтобы Лерд поспешно согласился.

- Ладно, черт с тобой, давай!

И чего он так ко мне прицепился? Впился пиявкой – пока крови не напьется не отвалится, а Рин… Рин без малейшего зазрения совести снова меня отдал, на этот раз собственному отцу, как же мне жить после такого? Я даже вздохнуть теперь спокойно не смогу. Как бы среагировав на мысли, огромный ком перекрывает горло, в глазах скапливается непролитая влага. Сейчас тушь потечет… И почему в такой момент меня это волнует? Митру же все равно, что будет после выступления с его работой...

- Руки ему развяжи,- касается Рин моих посиневших и распухших пальцев,- Он так гангрену заработает, а это уже, как ты понимаешь – телесное повреждение, и нашему уговору идет вразрез.

- Он же убежит,- с сомнением произносит истязатель, снова обходя меня по кругу, и какими-то неуверенными движениями начинает распутывать на веревке узлы. Я едва не упал, когда сняли путы.

- Нет, я подержу.

Рин сам вызвался меня держать, пока эта мразь не закончит трахать?! А я так надеялся, что появится храбрый сказочный Рыцарь и от этого кошмара спасет, но реальность в моей сказке выглядит совсем иначе: чем дальше – тем страшней. Я не могу спокойно наблюдать за этим и беспомощно закрываю глаза. Да пошло оно все! Путь делают со мной, что хотят, после такого я не жилец на этом свете!

Вздрагиваю от знакомого и мучительно желанного прикосновения губ к шее, вискам, векам. И в ответ из глаз потекли слезы, вот вроде опущенная голова, и по идее, они должны сразу падать на пол, но прокладывая дорожки по щекам, прозрачные капельки становятся мутными и с темно-серого, почти черного ворса коврового покрытия уже скатываются разноцветные бусинки. Может, Рин передумает и не захочет пачкаться в размытой моей горечью и обидой краске? Нет, его не останавливает такой пустяк. Самое страшное, что я не могу противиться, не могу дать отпор проклятому внутреннему зову. Это в тысячу раз сильнее меня и от этого мне в тысячу раз больнее... Онемевшие руки невесомо скользят ладонями по его груди, сами обвивают поверх пиджака широкие плечи. И тут же возвращается утреннее недомогание: накрывает дурнота и головная боль, но вопреки всему от ласковых прикосновений я возбуждаюсь. Уму непостижимо, как в не располагающей к этому обстановке такое могло произойти. Мое состояние не преминул заметить Лерд, проведя рукой по отвердевшей плоти, и из груди вырывается крик, как тогда с Грейдом.

- Я не хочу! Чтобы кто-то другой! Ко мне прикасался!- Но Рин непреклонен, и продолжает меня заводить.- Не-ет!- Сразу три толстых пальца без смазки прямо в меня!

- Вот я и услышал, как поет серая пташка,- до ушей долетает вкрадчивый, но довольный смех,- А ты, глупенький, упрямился и сопротивлялся, смотри, как красиво у тебя получается. Просто прекрасно… Обидно только, что не смогу слушать твой соловьиный щебет каждую ночь,- Лерд вдумчиво меня растягивает, кажется, что под его пальцами анус трещит, но я не собираюсь этого больного ублюдка радовать. Стисну зубы и буду молчать, пусть хоть об стенку головой бьется, ни слова больше не скажу.

- Я помню наш разговор, жаль, что ты успел подарить кому-то свою девственность. Хотя, почему кому-то? Теперь догадываюсь, что ее мой сынуля к рукам прибрал, не мог любимому папочке такую приятную неожиданность оставить. А я давненько нетронутых мальчиков не имел, но ничего, и так сойдет, ты даже слишком узкий.

- А-а!- Выгибаюсь дугой, когда в задний проход резко всовывают что-то неестественно толстое, и оно начинает дрожать. Разряд дикой боли прострелил снизу доверху весь позвоночник, и она мгновенно разлилась по телу обжигающей волной.

- Чего орешь! Это всего лишь вибратор!

У меня во рту тут же оказывается кляп, знаете, такой шарик для игр в БДСМ с кожаными ремешками на кнопке. Но и его оказалось достаточно, чтобы из моего рта не вырывалось ничего кроме мычания.

- Слишком громкие вопли мне ни к чему, мы не в подвале, чтобы можно было спокойно ими упиваться, здесь полно собравшихся на праздник гостей, кто-то услышит и прибежит, хочешь перед незнакомыми людьми опозориться? Нет? Ну, так не порть мне веселье. Как я в тебе помещусь, если не растяну хорошенько? Ты не представляешь, какой я большой. Это не хвастовство, я честно предупреждаю: порву – придется зашивать. Я не нарушу договора с сыном и не подпорчу твою шкурку. Обычно я получаю наслаждение другим способом. Вот он...- бросает многозначительный взгляд на Рина,- Знает каким. Мне даже трахаться не нужно, но для тебя, детка, сейчас делаю исключение. Так что, как хочешь терпи, но я и дальше буду тебя растягивать. И скажи спасибо, что я деликатничаю, мог взять и без подоготовки, тогда точно нечего было бы шить. Я своего бывшего супруга невинности анальной пробкой лишал, иначе он бы не выдержал.

Пусть это и было очень давно, все равно не понимаю, как можно рассказывать такие подробности, тем более в присутствии собственного сына. С моего подбородка стекает струйка слюны и Рин вытирает ее пальцем.

- Ну, ты услышал что хотел? Тогда я к гостям возвращаюсь, дальше справишься сам. Неудобно надолго их одних оставлять, это правило дурного тона.

Что? Нет, не уходи! Не бросай меня наедине с этим уродом! Я мычу, как раненый бык, а Рин, сволочь такая, похлопал меня по щеке и направился к двери. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Лерд, кажется, о неожиданности мечтал? Так вот, он ее дождался, правда, забыл, наверное, что неожиданности, так же как и сюрпризы бывают неприятными. А ему досталась самая неприятная из всех возможных. Не знаю почему, то ли обед неудобоваримый попался, то ли от страха, но я… нет, не подумайте, что обкончался, нужную рифму приводить не буду, сами догадаетесь. Если на языке медицины говорить: у меня опорожнился кишечник и не твердым, как обычно. В общем, вы меня поняли, дальше расписывать это уникальное событие, никакого желания нет, со всяким может случиться, но говорить об этом вслух очень стыдно.

- Рин!- Завопил Лерд, разглядывая перепачканные руки,- Это неслыханно! Как ты обучаешь своих воспитанников! Они же должны готовиться к приему клиентов каждый вечер!

Вижу как Рин, едва сдерживая смех, закусывает губы. И, по-моему, именно это выбешивает Лерда больше всего. Ох, как бы потом на мне за подобное унижение не отыгрался.

- А кто тебе сказал, что Малыш работает? Он у меня, так сказать, для красоты, глядя на это чудо природы я только эстетическое наслаждение получаю. Ты же видел, как ловко он по пилону скакал. Ну вот, для этого он здесь и находится. А ты решил другое применение его талантам найти, за что и поплатился. Кроме того, сегодня вообще вряд ли кто-то готовился. Тем, кто обслуживает клиентов, я устроил выходной, они вместе со всеми гостями в клубе празднуют и отдыхают. Так что не обессудь, о таком пустяке мог бы и сам догадаться.