Заревела сирена, платформы пошли наверх, а толпа взорвалась воплями. Они ждали этого, а сирена возвещала весь город о том, что начало самое потрясающее шоу! Сирены под давлением перерастали в музыку, а танцоры и певцы один за другим появлялись на громадной сцене по ту сторону затемненных экранов. Ди-джей и визуализаторы были наверху, почти под вершиной, а команды появлялись в строго отведенных им местах. Шел и Михо поднялись одновременно по обе стороны сцены. Ветер затрепал волосы, громкая музыка оплетала шум зрительского восторга, а выступающие и не смели двигаться, подогревая интерес.

Огоньки отличались тем, что никогда не говорили со своими фанатами со сцены, но никто от них этого и не ждал. Серена взорвалась в последний раз и музыка перелилась через границу, а позади вдребезги разлетелась голограмма тумана над визуализаторами, над ними засияли короны с именами. Двое гениев запустили двух голубых драконов в полет над зрителями, но те сделав круг, вернулись к своих хозяевам, влетев в них. Ди-джей, появившийся следом, пробежал пальцами по клавишам своего пульта, рассыпав биты и барабанные удары. Полог с верхней части сцены слетел.

Следом шла средняя часть. Там как правило стояли две команды танцоров. Застыв в причудливых формах, они начали оживать по очереди, то с одной стороны сцены, то с другой. Их синхронность местами ломалась об самопроизвол, весьма выгодный в определенных местах музыкальной композиции. А начав двигаться полностью синхронно обеими командами, они массово подходили к кому-то из своих и срывали с него пологи тени. Короны автоматически зажигались над ними. Как только все тени были разоблачены, они все вместе сорвали полос с средней части сцены, застыв на своих местах, будто изысканные скульптуры.

Нижняя часть оживать не торопилась, на ней было семь человек, но разбросаны они были достаточно далеко друг от друга, и только троица в центре стояла группой. Это были ангелочки, тут и гадать было нечего. На особом спаде музыки голограммы слетели с них, а детки, которым было уже по 20 лет с чем-то, запели, создав по-настоящему возвышенное ощущение. Они обладали очень высокими голосами и тянуть ноту могли долго. Следом их пение подхватили мужчина и женщина, явно уже не такие молодые, чтобы быть танцорами. Их дуэт плавно перелился в приятную заводную песню, и на куплете, под самый взрыв музыки разлетелись пологи нижней части и пилонщиков, которые тотчас взлетели в воздух, подхваченные специальными полями.

Для детей это шоу было настоящим чудом, а для взрослых, красиво сделанным волшебством разума. Любимая заглавная песня Огоньков полилась на зрителей, тем самым начав обратный отсчет.

Люди живут в эмоциях, и песни Огоньков цепляли именно своей эмоциональностью и разнообразием. То это были приключения с драконами и кораблями, то уговоры жить дальше в лице исполнителя и двух танцоров, отражающих смысл на пилонах. Это были детские песни, песни со смыслом и глубиной. Слезы, улыбки, смех и крики, они играли на чужих душах, как на музыкальных инструментах, их шоу стирало понятие времени и возраста, люди всех положений видели самих себя в их рассказах и заряжались их энергетикой. Многолосие или соло, для каждой песни там было свое отражение, своё описание, а профессиональные артисты не роняли лишних движений, их сценарий был идеально прописан. Взгляды, улыбки, подтексты, всё это было не просто так, они исчезали и появлялись, в разных нарядах, в смешных костюмах, в окружении картин и нереальных существ, они олицетворяли рассказы из книг и жизнь, какая она есть. Люди выпадали из реальности, попадая в их ловушки. Это и было шоу.

Шел редко исчезал со сцены, а несколько раз даже оказывался на ней в роли исключительно певца. У него получались завораживающие колыбельные, в середине которых он часто начинал мурлыкать, полностью очаровывая людей. Его грация и манеры, его голос и движения, он был одним из Огоньков, он вознесся в самое поднебесье. Но теперь он был недоступен, он не вызывал похоть, до него нельзя было дотянуться, словно он был воспоминанием и не более того. Мик, сидевший на своем месте, внезапно весь скрутился, пронизанный отвратительным ощущением бессилия. Своей магией они поражали и сводили с ума, но в то же сааме время их словно вычеркивали из списка людей, люди так не могут. Везунчик почувствовал, будто он вновь теряет близкого человека, теряет навсегда, как Тако, будто Шел точно так же, всего лишь картинка на экране коммуникатора, будто его уже нет рядом с ним. И как бы он не любил своего мужа и как бы ни был ему верен, точное ощущение, что пережить такую потерю он просто не сможет, обладатель волос цвета латте, понял тотчас.

Но пока город зачарованно наблюдал за магией человеческого воображения Огоньки ни в коем случае не забывали о своей настоящей цели, и под конец, как всегда исчезнув под шумок, оставив только неотличимые голограммы, они переоделись в черные обтягивающие вещи и накинули капюшоны. Коммуникаторы были наготове, а уставшие тела готовы были начать сражение, там наверху продолжался концерт, народ гудел, слезы текли, улыбки не рассеивались, а песни кончались, подводя черту. И вот, последние слова, глубокий поклон и взрыв – все голограммы, так похожие на настоящих людей разлетелись на мелкие кусочки, как всегда оставив людей гадать, когда же Огоньки успели покинуть сцену. С этого момента и начиналась охота.

Как привило, все убийцы охотились в паре, дабы загонять жертву нервирующими сиренами. К неудовольствию организаторов этого бедлама очень многие люди, попавшие в список, были людьми видными и жили не одни, а свидетелей оставлять запрещалось. Именно из-за этого Огоньки приглашали своих жертв на концерт, в надежде настичь их раньше, чем они доберутся до дома. Случались казусы, не приезжали водители, терялись родственники, в общем, можете сами догадаться, что правительство на ветер деньги не кидает и палить себя не собирается. Всё делалось так, чтобы случайность выглядела как можно более невзрачной. Смешно было получать предложения, когда именно не этих каверзных недочетах и строилась главная ловушка. Таксисты уводили не туда, водители, доверившись картам с интернета тоже оказывались в каком-нибудь глухом районе, где на них нападали существа неуловимые и дикие. Вся информация перепрашивалась, становясь безликой и угнетающе точной. Смерть от рук бесправных, убийца убит. «Какой он уже по счету хоть?» – спросил Михо, продвигаясь вперед по узкому темному переулку, из которого неба было не видно. «А я считаю по-твоему?» «Ну а почему бы и нет? Алиса вот считает.» «Алиса непревзойденный снайпер! Не удивительно, если честно. Сидел бы я на одном месте, то, быть может, тоже бы считал!» «Не будь злюкой…» «Да не… меня просто бесит этот мужик! Вот какого он так глубоко забрался?» «Это ты у муженька спроси!» – Змей уже устал писать совершенно бессмысленные сообщения. Пугать жертву было отличным способом сделать её практически недееспособным, но этот тип явно чуял опасность за километр. «А что сразу Ева?» – хмыкнул Шел, продвигаясь в тени. «Да так, да так…» «Всё, кыш, я его завел!» «Удачи!» «Оставь себе, с этим у меня точно проблем не будет!» – Шел оскалился и вышел на свет. Мужик почувствовал спиной чужой взгляд и, вздрогнув, обернулся. Уродливый, как морально, так и внешне, отложивший жирка. Он занимался работорговлей, но с тем же успехом убивал бесправных, а так же не раз был замешан в мошенничестве. Грешков у него было порядком. – Да какого черта? – тихо бесился он, пытаясь дозвониться до корпорации, обещавшей ему защиту. Парень во всем черном пришел явно по его душу, да еще и встал так, будто ждет, когда тому уже надоест цепляться своими толстыми пальцами за жизнь. – Чего пришел? – взорвался он, может, желая напугать, хотя, такое вряд ли напугает, скорее отвращение вызовет. – Да ты уже сам догадался, – ухмыльнулся котенок, скидывая капюшон. Изумление на лице этого придурка стоило того. Хах, да уж, такие индивиды стоял маленького личного шоу. – Ты?… Ты?… Ты? – Фи, как фамильярно! – Да ответьте вы мне уже! – мужчина бросил на пол своё коммуникатор и весь съежился под пристальным взглядом кошачьих глаз. – Убей меня уже, что смотришь? Даже Озон обманул! Будь проклят Евангел и его агенты! – Хей-хей, ты поосторожнее с проклятьями, – Шел подошел ближе. В руке блеснул кинжал. – Евангел мой муж, так что, ты уж прости, он не может не уступить мне жертву, – котяра с легкостью всадил ему в шею своё оружие и, смотря в стеклянные глаза, полные изумления и ужаса, он дождался момента, когда прогнившая душа покинет обезображенное тело. Шел вытащил обратно свой кинжал, вытер его платочком и заснул в ножны, что были прикреплены ко внутренней части рукава. Кажется, он был последний. Неожиданно что-то мелькнуло в конце переулка. Кошачие зрение едва успело уловить движения, а тело с легкой подпряжки автоматически ринулось вдогонку. Упустить свидетеля нельзя, слишком опасно. Шел едва ли волновался о том, кто за ним подсматривал, ужас смерти давно обошел его стороной, убивать было его работой. Маленький проныра бегал явно медленнее, да еще и, к своему несчастью, держал курс к ШКА. Котяра решил, что это ему на руку, убивать бесправного малыша (а в том, что он бесправен, можно было не сомневаться) не особо-то хотелось, жалко всё же. Ребенок уносил ноги, словно зная, что его ждет. Шел этому несколько удивился, даже он, когда был еще совсем мелким поганцем, прекрасно знал, что на детей редко кто поднимает руку, но тут… – А-а-а! Извините, простите, – заверещало чудо, когда котяра подцепил его за шиворот и внес через черный ход в сам клуб «Шестой Круг Ада». – Я ничего не видел! Я никому не скажу. Извините! – судя по отсутствию пустых просьб о пощаде, оно было знакомо с насилием и вот такого вот рода ситуациям. Шел остановился и поставил на ноги свою находку. – Оп-па, это я удачно спустился, – рассмеялся Джереми, подойдя к ним. – Какими судьбами, Шел? – Да на зачистке я, вроде, – отмахнулся котяра. – Вот, нахаленка поймал, подсматривал за нами… – Я не посматривал! – заверещало грязное чудо. – Ага, то-то я за тобой погнался, как угорелый! – Зная твою любовь к детям, полагаю, что ты мне его подаришь? – усмехнулся Джер, подходя ближе. Шел пытался угомонить вырывающегося малыша, сминая его грязные одежки и ловко уходя от укусов. Замызганные желтоватые волосы доставали мальчику до плеч, а заляпанная роба и изодранные кеды ясно давали понять о материальном положении ребенка. Кто он или какая у этого бесправного отброса судьба – Шелу было всё равно, он очень устал, но, тем не менее, он продолжал его держать, и, в конце концов, собрав последние силы, он встряхнул постреленка и замер в изумлении. Волосы тотчас были откинуты назад, а серые кошачьи глаза прошлись по лицу ребенка. Джер так же охнул. – Как тебя зовут? – потребовал ответа Шел, с замиранием сердца смотря на него. Мальчик не понимал, с чего на лице его пленителя такая гримаса, но, казалось, теперь оно не предвещало разбоя. – Я… я Тако, – тихо ответил он. – С ума сойти, – еле слышно пробормотал Джереми, а по щекам котенка потекли слезы. Он, ничего не соображая, обхватил руками хрупкое тело и прижал к себе, гладя по голове и беззвучно рыдая. Мальчик едва ли что-то понимал во всем этом, а Шел посмотрел наверх, проговаривая только одно: «Спасибо, спасибо, что он опять со мной! Спасибо за второй шанс! Спасибо!»