– Ага…

– Слушай, Шел, – его голос изменился, что не сильно меня заинтересовало. В голове был плотный туман, от которого избавиться не представлялось возможности. Я устал, просто очень устал, поэтому стоял, как идиот напротив своего шкафчика и смотрел на ботинки, выглядывающие из нижнего ящика. – Ш-е-ел, – не умолкал Михо, пытаясь достать меня из ракушки, имя которой ступор. – Земля вызывает Шела… – парень помахал перед моим лицом рукой и осмотрел со всех сторон нахальным взглядом. Не подействовало, я всё так же залипал, чувствуя, будто нахожусь в блаженном коконе отрешенности. Мда, паршиво это – держать в себе всю злость. Надо придумать, куда её слить…

– Ах ты ж тварь! – заорал я, отскакивая в сторону на метра три, не меньше.

Михо с улыбкой смотрел на меня и наслаждался собственной пакостью, я же держался за шею, прикрывая обожженное укусом место. Вот ведь…. Блядь, теперь еще и домой не попаду. Точнее, напротив, попасть, да я смогу, а вот выберусь ли от туда живим – вопрос открытый. Ну зашибись!

– Сука, – прошипел я на Змея. Парень прекратил улыбаться и осторожно подошел ближе.

– Ну, чего ты? – волнуется? Ну, волнуйся-волнуйся, тебе полезно! Тварь, у меня же теперь след останется, да и там, куда Ева в первую очередь посмотрит!

– У меня и так проблемы дома, так ты ещё даешь лишний повод им усугубиться! Вот и как я теперь такой красивый домой заявлюсь? – я подошел к зеркалу и начал рассматривать ярко алое покраснение. Ну, просто финиш, ничего больше не сказать. Жизнь – говно! Меня убьют, расчленят и закопают, а нет, так я это сделаю сам, чтобы только спастись от гнева одной конкретной личности. Бля-я-я. Ну что за невезуха?

– Ну, скажешь мужу, что у тебя напарник дебил!

– Да он и так в курсе! Да только вот ему не это нужно, он меня довести хочет, только до психбольницы или до госпиталя, где будет лежать уже он, я понять так и не могу.

– В смысле? Зачем это ему?

– Знал бы, может всё было б проще, пойдем уже мыться… – вздохнул я, вытаскивая полотенце.

Здесь что ли на ночь остаться? Но нет, завтра выходной, меня не поймут дома, да и оправдание моё будет в дребезги разбито, стоит только Еве позвонить президенту. Да и к кому-то мы собирались вроде как, Боже, да за что мне это? Как же хочется обратно стать не более чем аксессуаром хорошей жизни. Так хочется, чтобы Евангел вновь стал добрым, милостивым и ласковым человеком, а не тираничным хозяином, коим сейчас является. Ох, мечтать не вредно, да?

– Пойдем всё же выпьем кофе, расскажешь, что у вас стряслось, – предложил Змей, помогая мне вытереть спину.

– Нет. Поеду я домой, нечего эшафот оттягивать, и так всё понятно.

Да, понятно, что ничего не понятно!

Есть всё же один минус в работе: не видно, как пролетает день. Мы приезжаем в замок в районе полудня, и возвращаемся почти заполночь. Не видим, как просыпаются сады, как начинают работу слуги, не знаем, во сколько побежали наши дети и не имеем права погулять с нами на улице подольше. Во всем есть свои минусы: либо ты нахлебничаешь, либо упускаешь половину жизни, довольствуясь лишь тремя выходными за неделю (это есть повезет).

Не высыпаться толком, не знать, как себя чувствуют родные, иметь выбор: либо секс, либо сон. Отвратительно по сути, но ничего не поделаешь, такова цена спокойствия и благополучия. А как подумаю, что во всё это мы вписались только из-за того, что убили лишнюю сотню людей, так мурашки по коже. Тогда мы думали только о месте, а сейчас иногда закрадывается мысль, а так ли это было нужно? Я прислонил голову к холодному стеклу и посмотрел в сторону, не думая ни о чем более. Тако, если бы ты выжил, то, как бы мы жили? Что бы с нами было?

Всё моё существо было опоено усталостью и равнодушием, грядущее промывание мозгов воспринималось мной лишь как неизбежная кара. Значит, так надо. Тренировки выжали из меня всё, что только было, оторвав канатики здравого смысла и рассудительности. Инерция и полная апатия – вот мой удел.

– Привет папочка! – заорала Ника, выбегая ко мне в холл. Ребенок кинулся мне на шею и поцеловал в щеку, явно не обращая внимания на отсутствующий взгляд и полное равнодушие. Я попытался ей улыбнуться, но миссию провалил.

– Здравствую, почему ты еще не спишь?

– Мне Ева разрешил!

Ева, опять он за своё. Опять знает, что нельзя, но делает. Только можно ли поступать так с детьми? Стоит ли? Блин, моя голова….

– Папа, ты чего? – забеспокоилась малышка, когда невольный стон боли вырвался из меня.

– Позови, пожалуйста, Наира… – прошептал я, прислоняясь к стене.

– Ева велел ему идти спать, он сказал, что сам тебя встретит.

– Ох, ясно. Тогда подожди немного…, – я попытался взять себя в руки, но закончилось это тем, что меня чуть было не вывернуло. Блин, ну что за невезуха? – Ника, солнышко, иди спать, пожалуйста!

– Но…

– Прошу тебя…

– Ладно, а ты сам сможешь? Давай я Еву позову?

– Нет, солнце, спасибо. Мне уже лучше.

Я проследил, как моё сокровище взлетает по лестнице и скрывается за резной дверью в свои апартаменты. Да что со мной? Тело будто ватное. Не помню, как добрался до нашей спальни, но вошел я очень даже уверенно, и почти ничем не выдавая своего паршивого состояния. А Ева меня ждал, да, на кровати, в свете ламп, с книгой в руках и в одном халате, который, скорее всего, был единственной одеждой на нем. Ну конечно! Сейчас мне светит секс, именно вот в таком вот состоянии! Конечно, это же лучшее завершение и без того паршивого дня! Ева как знал просто.

– Здравствуй, милый, – выдал муж, посмотрев на меня поверх книги.

– И тебе привет, – вздохнул я, уходя в гардеробную комнату. Может сыграть на жалости? Авось сработает, и он просто даст мне поспать…

Мягкая поступь босых ног, и шелест родного и знакомого до боли голоса где-то рядом:

– Как работа?

– Ужасно, – не стал врать я, медленно снимая с себя одежду. Евангел подошел чуть ближе. – Устал и мне плохо… – но, не услышав ничего в ответ, я обернулся. Глаза Евы потемнели, он смотрел ровно на красную отметину, а я понял всю глупость ситуации. Вот идиот, дверь даже не закрыл! Оттянул бы самое ужасное…

– Что это? – ледяным тоном спросил Евангел, ткнув пальцем в зудящее пятно на моей шее.

– Угадай!

Ну а что врать? Он не дурак, в таких вещах разбирается.

– И ты еще смеешь мне говорить, что не изменяешь? Да у тебя там, небось, целая свора шлюх и ублажителей! – заорал он, ничуть меня этим не удивив. Так, ясно, о помиловании можно забыть, меня точно ждет сексуальная кара и это не обсуждается. Я покорно под его ор пошел в ванную комнату, ничего с собой из одежды не взяв. Странно, благодаря апатии я даже его голос слышал не более чем фон. Орет, напрягается. А я ничего не понимаю из того, что он там лопочет. Как же хочется просто лечь спать!

В душе я проторчал минут 20 (не меньше), просто устроившись на полу под теплыми каплями и попытавшись урвать немного сна. Физически мне было плохо лишь на грани, а вот морально от души остались лишь какие-то жалкие клочья. А самое поганое во всем этом было то, что я ничего не хотел с этим делать. Если бы Ева с самого начала так себя вёл, то я бы боролся и бесился, непременно, но после всего того тепла, я просто не мог поверить в правдивость его ужасной натуры, я не понимал зачем, а разбираться во всем мне не хотелось. Я словно оказался по ту сторону себя настоящего, я не сдался, потому что я и не начинал бороться, я не принял вызов, назовем это так. Вышел из душа я в том же паршивом состоянии, в котором и вошел. Ева лежал на ложе, сверкая в мою сторону глазами. А рядом с ним мирно лежал катетер, от которого внутри у меня разлился холод. Нет, только не это. Пожалуйста…. Но молить Еву я не стал, ограничившись взглядом. Понимания в его глазах не промелькнуло, он знал, что я ненавижу это, что катетер для меня испытание, а не ласка и не игрушка, я не находил в боли, которую он нес с собой ничего возбуждающего. День точно коту под хвост…