– Пойдем кушать, – прошелестел голос Мика куда-то в сероволосую макушку. Его руки обнимали Шела за шею, подбородок касался уха, а нос то и дело зарывался в серые волосы, наводя окончательный шухер. Котенок на это уже и не обращал внимания, только что улыбался, пожалуй, не только тому, что творилось на страницах книги.
– Ммм…
– Давай-давай, питаться надо, а то ты так вообще одной кожей, да кости станешь!
– Я привык не есть…
– Не ври, ты давно отвык от голодовки. Это шесть лет назад ты был ходячим трупом, а за всё это время мы тебя прилично откормили!
Шел посмотрел в лицо брату и улыбнулся, признавая своё поражение. Что правда, то правда….
– Боишься, что столкнешься с Евой? – поправив серые волосы, спросил Мик, смотря в серо-желтые кошачьи глаза.
– Нет, он уехал на работу и не вернется до вечера, я уверен.
– Тогда пойдем!
– Ладно, пойдем, – коснувшись чужих губ своими, согласился Шел. Он заложил нужную страницу закладкой, надел часы и, скинув плед, встал с насиженного места. Мик с оскалом подорвался следом. Да, если бы судьба распорядилась, чтобы они принадлежали только друг другу, то, быть может, не было счастливее семьи…
– Всем добрый день, кого еще сегодня не видел! – поприветствовал всех собравшихся в главной гостиной.
Риса с улыбкой откликнулась с кухни, её двоюродные сестренки с похожими улыбками накрывали на стол, за которым уже сидели Ника и Алисия. Кико стоял у входа на кухонную зону, а Шел и Мик пришли как раз вовремя, чтобы не столкнуться с Сергеем, который очень хотел вправить одной парочке мозги. Он уже закончил трапезу, предпочтя поговорить с Евой, будучи уверенным, что отвлечь его от обеда менее опасно, чем прервать какую-нибудь конференцию.
– Папа! – воскликнула Ника, укоряющее посмотрев на Шела.
– Здравствуй, милая, прости, если напугал своим отсутствием, – котенок поцеловал её в макушку и сел во главе стола. – Кико, чего ты стоишь, как неприкаянный? Разве Ника не пригласила тебя отобедать с нами?
Котенок прекрасно знал, что чувствует его дочь, а в глазах Мика он видел родное понимание. Шел настоял на том, чтобы младший из сыновей Рисы сидел с Никой за трапезами, правда, признался, что не знает, как к этому отнесется Евангел.
– Тогда мы будем вместе обедать всегда, когда его не будет! – провозгласила малышка.
– Хорошо, – улыбнулся Шел.
Только вот Евангел пришел куда раньше, чем того рассчитывали, он заявился под конец обеда. Легкая веселая атмосфера тотчас опала, стоило Евангелу и Шелу встретиться взглядами. Котенок бесстрашно смотрел в упор, а хозяин поместья провел взглядом по собравшимся за столом и наградил мужа холодом Антарктиды. Сказать по правде сейчас все замерли в ожидании бури. За окном уже темнело, погода не радовала глаз, зато полностью подходила под дурную атмосферу шикарного дома. Холод застыл на перилах и балконах, тьма казалась сильнее света, и даже при включенном свете что-то дурное оставалось в каждом углу, делая его темнее обычного, или же, просто, в это раз на это обращали больше внимание.
– С возвращением, – спокойно выдавил из себя котенок.
– Я вернулся, – кивнул Евангел, садясь напротив, точно так же оказываясь во главе стола.
– О! Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались! – оскалился Сергей, прислонившись к косяку. – Дети, вы поели?
– Угу, – кивнула Ника, посмотрев на Кико.
– Славно, посидите с Лукой, пока мы тут разговаривать будем, хорошо?
– Да…
От фотографа исходило тепло, но, как и всегда прочно чувствовалась власть в его руках и намереньях. Он очень хотел вправить мозги двоим идиотам, которые, видимо, не осознавали своего счастья.
– Может быть мне уйти? – предложила Алисия.
– Нет, останься, ты была свидетельницей их ссоры, так что если что скажешь, как было на самом деле.
– А мы ссорились? – улыбнулся Шел, отведя взгляд от мужа.
– Если ты обиделся настолько, чтобы забиться в темный угол, то вряд ли это что-то иное!
Евангел удивленно посмотрел на котенка, да и Мик активно закивал в подтверждение. Шел хмыкнул и отставил тарелку.
– Да не обижался я, – прошелестел голос сероволосого. Пусть они думают что хотят, но ему было все равно, он хотел покоя и спокойствия, и сейчас это могла обеспечить только книга, которую он оставил в библиотеке. Ева может до бесконечности сверлить его взглядом, упрекать, делать всё, что угодно, он послушается и исчезнет, просто потому что хочется отрешенности.
– Ага, по тебе заметно, – влез Мик язвительно.
Шел наградил его многозначительным взглядом.
– Отстаньте от меня, – не выдержал котенок. – Дайте переварить и успокоиться! Если б я сам понимал, что происходит, то быть может и пытался с этим как-то бороться, но это, видимо, настроение! Просто оставьте меня в покое!
Выти из-за стола ему не позволили настойчивые руки, да и несколько убедительных взглядов. Спорить не было сил, желания вырваться тоже не наблюдалось, хоть под стол залезай…
– Да блин, у вас что ПМС у обоих? – покачала головой Алисия. – Ей богу, то один психует почем зря, то второй на настроение жалуется, вы, это, осторожнее….
– Пфф, – рассмеялся везунчик. – Что правда, то правда… Ахаха…
– Реально, парни, вы очень странно относитесь к тому, что вы замужем и обладаете таким поместьем. Я думал, что вы будете трахаться и с детишками сидеть… а вместо этого, что я вижу? – ухмыльнулся Сергей, смотря то на одного виновника, то на другого.
Шел всем своим видом показывал, что всё уже сказал и добавить ему нечего, а вот Евангел думал. Почему ему всё это время казалось, будто Шел всё это делает намеренно? Все эти непонятные жесты, порывы, отказы, всё это выглядело так, будто он хочет намеренно вывести, чтобы Ева расторгнул их контракт. Ну да, полноправие он уже не утратит….
Близнецу было искренне больно смотреть на всё это, он любил Шела, его улыбку, его тело, его душу, но, это подозрение, этот страх подтверждения, видимо, сделали своё поганое дело. Да, он признавал, что вел себя не тактично и, даже недостойно своей семьи, но, почему же тогда Шел ничего не предпринимал, почему молча терпел, будто ему всё равно? Это больно ранило собственное мировоззрение, корёжило мир в глазах, открывало от сердца огромные куски.
– Знаете… – тихо подал голос Шел, занавесившись волосами. – Я не нужен в этом мире…
– О чем ты? – вздрогнул Мик.
– Здесь вы не нуждаетесь во мне так же сильно, как раньше, вот какое ощущение лежит у меня на сердце. Пока Ева мне не сказал отстать от детей, я еще цеплялся за Нику, но сейчас я вижу её улыбку, она так рада общаться с Кико, она полностью доверяет вам всем, и если я просто исчезну, как Тако, то, мне кажется, ничего и не изменится вовсе… – котенок не знал, почему говорит всё это, однозначно больно раня своих друзей, но правда, которую он только что понял, была тяжелее всего.
– Я сейчас кину в тебя вилку! – пообещал Мик.
– Прекрати так говорить! – взбесился Сергей, Алисия нахмурилась и покачала головой, а вот Евангел на удивление испугался.
– Успокойтесь, – улыбнулся Шел, – вы же знаете, я вас не брошу, просто меня гнетет это ощущение ненужности. Вот, кажется, и причина, почему я так себя веду… – он открыл глаза и уставился на потолок, а горло пробирал спазм. «Вот глупость!»
Но как же было обидно, кто бы знал! В этом мире огромное количество людей, кто-то рождается, кто-то умирает, жизненный цикл бесконечен, но почему же людям свойственно ощущать все эти странные ощущения? Почему они, то смеются, то плачут с одного и того же? Почему те, кто привык бороться, устают от победы? В чем смысл этого ощущения ненужности? Чтобы любимый подошел к тебе, оторвавшись от трапезы, и молча сцапал в охапку, больно прижимая к себе и зарываясь носом в волосы? Чтобы от этого тепла по телу разнеслись искры, чтобы кровь вмиг вскипела, мир взорвался красками, а глаза наполнились слезами? Разве для всего этого существует ощущение одиночества в толпе?
– Я никуда тебя не отпущу, даже если это будет против твоей воли! – прошептал Ева, сжимая Шела в объятьях столь же болезненных, как и ощущение возможной потери. Котенок разревелся и вцепился в его шею, прижимаясь, словно маленький ребенок. Во всем этом мире, новом пока что для него, он не мог найти себе место, он привык играть другую роль, постоянно бороться и убивать, а здесь ему просто было не вжиться. Больно, когда перемены отдирают вместе со шкурой и часть твоей души, страшно, когда вроде бы всё и понятно, а трясет, словно при буре. Он был слеплен из другого теста и для другого праздника, здесь ему было не место, да только вот здесь всё так же были его друзья, был тот, кого он безгранично уважал и любил, пусть и надуманной любовью. Слишком много думать тоже вредно.
