Размахиваюсь, пыхтя.

- Твою мать, пожалей гитару, бестолочь, - хватает её, вырывая из моих рук. Я пищу, ведь до дрожи в коленях люблю этот инструмент:

- Отдай!

Голос Зои за дверью:

- Чарли, ты спишь? - Кажется, она икает. Или рыгает? Господи, не важно! Начинаю ругаться на Дилана, а тот подносит палец к своим губам, прося заткнуться.

- Я отдам тебе, только закрой свою шарманку, блять, - рыкнул. Сжимаю губы, пыхтя. Хорошо, что свет выключен, ибо парень бы неплохо посмеялся, увидев, какая я красная.

Молчу. Дилан прислушивается. Стук каблуков отдаляется, растворяясь в какофонии из звуков, что образуют раздражающий шум. Парень вручает мне гитару, опираясь спиной на стену. Отхожу, не веря, что этот тип так просто заставил меня замолчать. Использовать гитару - это подло.

Ставлю музыкальный инструмент на пол, возле кресла:

- Чего прячешься? - Спрашиваю, не скрывая злости в голосе.

- Я не прячусь, - он так же тверд, словно в данный момент прав.

- Ха-ха, - пускаю смешок. - Жалкий придурок. Проваливай в свою комнату, - не могу просто смириться, что он здесь, поэтому пытаюсь быть предельно грубой.

- Я бы с удовольствием, но там кто-то трахается, - я слышу отвращение в его голосе.

- Хм, - оборачиваюсь, притворно задумавшись. - А что плохого? Это как порно, только в 3D.

Парень складывает руки на груди:

- Ого, наша девочка знает, что такое порно.

- Заткнись, или я тебя вытолкаю отсюда, - нервно хожу по комнате, тоже сложив руки на груди. - И да, я знаю, что это.

- В реальной жизни все не так, как там, - просвещает меня, от чего мне хочется ему врезать.

- Придурок, - спотыкаюсь, слыша его смешок. Выпрямляюсь:

- Включи свет, блин!

Дилан покорно, но с фирменной ухмылкой на лице, отрывается от стены, ладонью ища выключатель. Щурюсь, сильно сжимая веки, когда комната озаряется ярким светом лампы. Тру глаза, моргая, и иду к столу, ведь ни за что не лягу спать, пока он здесь. Дилан делает шаг, сунув одну руку в карман кофты. Осматривается. Я недовольно ворчу, садясь на стул:

- Ты не в картинной галерее. Стой на месте.

- Отвали, я впервые в твоей комнате, - усмехается. - Что ж, я ожидал увидеть немного иное.

Догадываюсь:

- Например, куклы на полках, мягкие игрушки на кровати и под ней, плакаты с Барби…

Замолкаю, когда Дилан останавливается, хмуро разглядывая плакат на стене:

- Тебе нравится “Fall Out Boy”?

- Удивлен? Да, это далеко не “кантри”, - пускаю смешок, взяв в руки тетрадь и карандаш, чтобы продолжить сочинять, хотя понимаю, что, вряд ли удастся, пока здесь кто-то есть.

К слову, это не единственный плакат в комнате. Стены рядом с кроватью просто обклеены ими. Когда-то собирала, а недавно поняла, что можно оставить лишь по одному плакату с любимыми группами. И того - около сорока исполнителей и шестидесяти музыкальных групп. И все на одной стене.

Дилан оценивающе прошелся вдоль кровати, после чего настиг стола, за которым я сидела. Хмурюсь, поднимая глаза, когда парень остановился, рассматривая фотографии, висящие на тонких нитках, прикрепленных к полкам и шкафчикам. Нет ни одной с нашей семьей, только с друзьями, когда мы отправлялись в походы или просто отдыхали. Несколько фотографий из музыкального клуба.

Иногда, если дела совсем плохи, то я просто смотрю на них, прокручивая в голове самые яркие моменты, отчего улыбка сама проявляется на лице, а внутри становится теплее.

Воспоминания. Они очень важны.

- Удивлен, что у тебя есть друзья, – знаю, что ему охота задеть меня, но молчу, ибо устала от шума.

Его взгляд тормозит на фотографии, где я в компании пяти парней:

- Воу, не думал, что ты любительница групповухи, - цокает языком, а я срываюсь, не выдерживая:

- Кретин, это музыкальная группа. Название «One Direction» тебе о чем-нибудь говорит? Я была на их концерте в прошлом году, - хмурюсь. – Знаешь, как было трудно попасть к ним? Так что оставь свои извращения при себе, - вновь уставилась в тетрадь, накрывая ладонью исписанную страницу. Парень резко берет её, выдергивая. Вскакиваю, ожидая этого, и отнимаю, грубо толкая Дилана в грудь:

- Не трогай мои вещи!

Он проходится языком по внутренней стороне щеки, отступая:

- Это нотная тетрадь, - утверждает, оборачиваясь, и садится в кресло, нагло вытянув ноги, складывая руки на груди. – Ты пишешь песни?

- Отстань, - опускаюсь обратно на стул, взяв карандаш.

- Ты играть-то умеешь? – Господи. Так сложно оставить меня в покое? Даже после того, как я, практически, позволила ему остаться в моей комнате?

- Умею, – рычу, кусая губу.

- Сыграй, - приказной тон заставляет меня обернуться. Щурюсь, ведь парень непринужденно смотрит на меня, словно я должна сию секунду выполнять его поручения.

- Отвали, Дилан! – ругнулась, вновь повернувшись к столу. - Я никогда не сыграю тебе.

Да. Я умею играть, но, если быть честной, то никогда не перед кем не играла. Меня перестали приглашать на концерты с выступлениями, ведь уже который год не могу выйти на сцену. Осознание того, что все будут смотреть на тебя, пугает. Я не в силах так просто закрыть на это глаза и собрать волю в кулак.

Я просто не могу.

- Ты когда-нибудь играла кому-то? – он что, читает мысли?

Мои пальцы дрогнули, а оттого, что я сразу не дала ответ, замявшись, ему стало все ясно. Пускает смешок мне в спину, качая головой:

- И в чем смысл? Бред.

- Заткнись, - выдавливаю из себя, делая вид, что занята написанием песни, но на самом деле мысленно колочу стену руками.

Тяжелый вздох за спиной. Прижимаю коленку к груди, стуча карандашом по поверхности стола. Тишина. Вокруг. Как тогда, в салоне его автомобиля. Просто молчание, без слов. Тихое, но тяжелое дыхание. Тиканье часов, которые хочется разбить гитарой. Моя комната становится предметом моей ненависти. Тру лоб, облизывая губы. Жарко. Душно. Ветер прекратил вламываться в комнату через окно. Хочется выйти на балкон, но я лишена способности двигаться. Передвигаться по собственной комнате. От этой мысли хочется дать себе по щеке, но лишь сильнее напрягаюсь, чертя ровную линию на листе.

Практически рву его.

- Что-то сладкое и кислое, - судя по голосу, он раздражен. – Клубника.

- Вишня, - шепчу, но в такой тишине он кажется криком.

- Точно, Черри.

Закатываю глаза, не отвечая. Только невольно потираю кулон на шее, ведь надеюсь, что он принесет мне удачу и магическим образом заставит Дилана исчезнуть отсюда.

Кто бы мог подумать, что молчание действует на нервы сильнее любых слов, брошенных в мою сторону? Молчание кричит мне в уши, заставляя чувствовать боль в груди.

Выпрямляюсь, расправляя плечи, а то совсем загнусь, сидя в таком положении. Поворачиваю голову, краем глаза уставившись на Дилана, который, к слову, касается пальцем моей гитары, хмуря брови. Интересно, а это лицо может вообще принимать другие выражения?

- Не трогай, - мой голос иной. Уставший.

- Отвернись, - а он все тот же.

- Это моя комната. Не забывай, - напоминаю, сжимая губы в тонкую полоску, ведь Дилан взял гитару в руку, продолжая разглядывать. Поворачиваюсь верхней частью тела, рыча:

- Не смей…

Но он уже крутит колки, тем самым меняя «напряжение» струн. Вскакиваю, подходя к нему, и грубо выхватываю гитару:

- Не. Трогай, - каждое слово произношу отдельно, возвращаясь к столу, и ставлю инструмент возле стула, чтобы чувствовать себя спокойнее.

Господи, больше никогда, Чарли. Никогда не позволяй кому-то оставаться здесь, заходить сюда, заглядывать. Особенно этому Дилану.

***

Парень скрыл свое недовольство, ведь терпеть не может, когда с ним так обходятся. Сверлит взглядом спину девушки, отводя глаза. Разглядывает плакаты. Знакомые названия известных ему групп. Что ж, соглашается, что действительно удивлен видеть это здесь.

На разобранной кровати со скомканным одеялом возле подушки лежит игрушечный мягкий медведь. Дилан усмехается. Невольно вновь смотрит на темную гитару, которая так мозолит ему глаза.