— Кому там помереть захотелось? — пробормотала сонная девушка, высунув руку из-под тёплого одеяла, не глядя, шаря ей по мебели, натыкаясь на всё что только было возможно, но только не на телефон. — Ну, блин! — взвыла Чакки, нехотя выбираясь из-под подушки, потирая глаза. После непродолжительного сна она чувствовала себя разбитой, усталость говорила во всём теле, а голова просто раскалывалась. Казалось, что в мозг вкручивают гвозди дрелью. Ощущение не самое приятное. Наконец-таки найдя телефон, она не глядя, прижала его к уху, приняв вызов.
— Что надо? — грубо произнесла она, чувствуя, как разум снова погружается в сон. Чакки не боялась, что ей может позвонить мать, этого не случится. Елена была женщиной умной. Она делала все, что бы её дочь думала, что она вольна как птица, но на самом деле это было не так. Она могла выпустить её из-под своего крыла, но девушка была уверена — через месяц её за уши снова потащат домой, объяснив это тем, что ей нужна поддержка близкого человека.
— Ина, — послышался плачущий голос, на другом конце провода, от чего Чакки резко села на кровати, широко раскрыв глаза, моментально проснувшись. Голос всхлипывал, говоривший плакал, а точнее плакала.
— Леся? — хрипло выдохнула девушка, сглотнув ком, вставший в горле. Звонка, от этого человека, она ожидала меньше всего. Со своей двоюродной сестрой они были несколько в отстранённых отношениях. И в этом не последнюю роль сыграла их разница в возрасте. На тот момент, когда Чакки было всего лишь семнадцать, её сестре уже было тридцать девять, и она только два года назад родила ребёнка. Чакки иногда приезжала к ним в гости, в Колорадо, чтобы поиграть с малышкой. Для Бетти девушка стала кем-то вроде второй мамы, что и заставляло её преодолевать ради неё километры, отсиживать задницу в седле мотоцикла. Любовь этого ребёнка она ценила, как никто другой.
— Что случилось? — серьёзно спросила девушка, откидывая одеяло, мельком глянув на часы и чуть не взвыв. Было только шесть утра. День явно начинался не так, как хотелось бы, а значит жди чего угодно, что извернётся и тяпнет тебя за задницу.
Леся громко хлюпнула носом, перед глазами Чакки буквально встала картина, как самая старшая из сестёр сидя на стуле, раздвинув ноги на ширине плеч, уперев в них локти, опустила голову, пряча от всего мира лицо светлыми спутанными волосами. Из её голубых глаз нескончаемым потоком текли слёзы, губы покраснели от частого облизывания и покусывания. Кончик носа так же стал красным. Светлые руки нервно сжимали розовый, с рисунком пасхального зайчика, платок, периодически прикладывая его к лицу, то стирая слёзы, то сопли. Чакки до мелочей могла вспомнить каждое движение, каждый вздох. Вот сейчас она прочистит горло хриплым кашлем. И действительно Олеся сдавленно откашлялась, перед тем как начала говорить. Сбивчиво, спешно, иногда прерываясь на всхлипы.
— Это просто какой-то кошмар, — послышался хлюпающий звук сморкания. Чакки неприязненно скривилась. — Город будто сошёл сума. Эрик вломился в дом с ружьём и начал палить по нашей кошке, потом застрелил соседку, что сидела с Бетти.
Логан вздёрнула брови приоткрыв рот.
— Но Эрик не умеет пользоваться ружьём! Он огнестрельного оружия боится больше всего на свете!
— Ина! — прокричала на том конце женщина, вскакивая со стула, который тут же рухнул на пол. — Я видела это своими глазами! Он пытался убить меня и Беатрис! Весь город будто сошёл сума!
Из динамиков послышалось шипение, после чего сигнал стал пропадать. Чакки взволнованно закричала в трубку, подскакивая с кровати, меряя комнату шагами.
— Леся?! Леся! Что там?!
— Нет! — завизжал женский голос в исступлении, после чего Логан услышала новую порцию помех, из которых было трудно что-то разобрать, но одно она знала точно. Её племянница и старшая сестра нашли себе крупные проблемы. Раздался звук выстрела, от чего девушка замерла на месте, смотря расширенными глазами на картину с изображением какого-то пейзажа, но сейчас это было не важно.
— Эрик! — шипение, — Бетти, беги! — какой-то грохот, снова шипение, на какую-то долю секунды звуки стихли, а потом снова появились. — Ина! Помо…
Сигнал прервался, телефон в похолодевших руках девушки смолк. Чакки не могла пошевелиться. Ей было страшно, она была в ужасе. Не за себя. Её бросало в дрожь от одной мысли, что может погибнуть ещё кто-то из её семьи. Пусть они не были так близки, как должны родственники. Но это была её семья. Её сестра, её племянница.
Откинув в сторону сотовый, шатенка бросилась в ванну, потом одеваться. Натянув джинсы, тёмную борцовку и джинсовую куртку, она побежала в зал вниз по лестнице. Топот её босых ног был слышен по всему дому, но девушка не заботилась о том, что могла разбудить Ника. Она вообще про него забыла. Буквально влетев в зал, она открыла ящик в столе, вытащила оттуда ключи и бросилась к едва заметному железному сейфу в углу комнаты, в котором хранилось оружие. Когда-то она вместе с отчимом сама выбрала ружьё на день рождения Ника, но тот им не пользовался. Не любил он охоту. Открыв сейф, она тут же вытащила тёмный чехол, в котором лежало оружие в разобранном состоянии. С верхней полки она вытащила коробку с патронами. Бросив всё это на стол, резким движением она расстегнула замок на чехле, чуть не оторвав язычок, который сжимали её холодные пальцы. Чакки колотило, сердце бухало в груди, давя на рёбра, так и норовя вырваться из тела и шмякнуться горячим ошмётком плоти на пол. Лицо девушки побелело, от чего тёмные веснушки ярко выразились на скулах, аккуратном носике и щеках. Руки на автомате складывали ружьё. К самому стволу она прикрепила цевье с колодкой. Переломив его, девушка вложила патроны, сложила ружьё с громким щелчком. Проверила предохранитель. Наспех распихав в ленту патроны, она запихнула их в чехол вместе с ружьём. Снова послышался звук застёгивающегося замка. Девушка шумно выдохнула, открыв рот и раздувая щёки, уперев руки в бока.
— Куда-то спешишь? — послышался хриплый мужской голос со стороны лестницы. Чакки дёрнулась от неожиданности, с напуганным лицом обернувшись к говорившему.
— Ник! Не пугай так больше! — встряхнув головой, тем самым растрепав и без того нелепую причёску: хвостик, который так и норовил распасться за неимением длинных волос, она выдавила из себя слабую улыбку. Мужчина облокотился на перила, наблюдая за девушкой с каким-то интересом и насмешкой. Чакки чуть нахмурилась, вглядываясь в лицо своего дяди. Вроде бы это был он. Та же светлая щетина, чуть впалые щёки, хаос волос, немного полные губы. Но в тоже время что-то в нём было не так. То ли из-за голубых глаз, в которых застыло что-то непонятное, такое невообразимо холодное и резкое. Невозможно было выдержать этот твёрдый насмешливый взгляд. То ли из-за того, как он вздёрнул брови, совершенно не так, как делал раньше. Но ей определённо нравился этот жест. А может быть, всё дело было в том, что он казался живым и энергичным. По крайней мере в нём больше не чувствовалось той скорби по любимой женщине, она будто испарилась. Не было того опечаленного выражения. Но для себя девушка решила, что у неё нет времени заморачиваться на тему «Что случилось за ночь с Ником». Бросив на него предупреждающий взгляд, мол, я с тобой потом разберусь, она взвалила на плечо чехол, почувствовав приятную тяжесть, от которой всегда улетала в нирвану.
— Мне звонила Леся, — девушка пронеслась мимо мужчины, провожающего её непонятным взглядом, в прихожую, где натянула на ноги старые кеды, при этом, чуть не уронив свою ношу и чертыхнувшись. — Что-то там у них творится. Я возьму ненадолго твою двустволку, всё равно ты ей не пользуешься, — тараторила Чакки, пробежав в кухню прямо в обуви, оторвала от булки хлеба приличный ломоть и побежала обратно, снова пробегая мимо дяди вихрем. Но в этот раз её грубо схватили за локоть, да так сильно, что девушка чуть не вскрикнула от боли. Её тело дёрнулось назад и она почти что шлёпнулась на пол, благо успела ноги переставить, да при этом не запутаться в них же.
