– Нельзя, нельзя, – приговаривал он. – Будет арест, будет тюрьма.

– Но он забрал мою собственность!

Люди, ставшие свидетелями инцидента, перешептывались, глядя на раскрасневшегося Быкова. Подхватив приятеля под локоть, Мануэль увлек его к выходу, шипя на ухо:

– Не надо кричать. Пойдем отсюда, амиго.

– А «Никон»? – вяло сопротивлялся Быков. – Ты хоть представляешь, сколько он стоит?

– Они отдадут. Но не здесь. И не за сто доллар.

Приятели вышли под моросящий дождь, из-за которого духота сделалась еще сильнее.

– Я отснял кадров семьдесят, – сказал Быков, вытирая мокрое, распаренное лицо. – Большинство из них ерунда, но есть очень хорошие. Я рассчитывал их выгодно продать.

– Тебя хотели обвинять в терроризм, – сказал Мануэль. – Или эспионаж, понимаешь? Я проводить тебя незаконно. Зачем ты устраивать скандал?

– Какой скандал, ты что! Я просто нечаянно толкнул этого полицая…

– Это есть нападение на… э-э, ауторидад публика…

– На представителя власти?

– О да, правильно, – произнес Мануэль, кивая. – Мне сказать приносить три тысяча доллар. После коррида.

Быков вытаращил глаза:

– Три тысячи долларов? За что?

– За то, что ты толкать полицейский. Перу – свободный страна. Но очень, очень строгий.

Быков задумался, не обращая внимания на дождь. Зеркальный «Никон» обошелся ему почти в ту же сумму, которую требовали полицейские, но был не настолько хорош, чтобы еще раз платить за него столько же. С другой стороны, в электронной памяти фотоаппарата сохранились отснятые кадры. За сколько их удастся продать? Если за те же три тысячи, то это будет большая удача. Одним словом, овчинка не стоила выделки.

Услышав такое заключение, Мануэль вопросительно поднял брови:

– Ов… овчинка?

– Забудь, – отмахнулся Быков. – И про овчинку, и про камеру. У меня есть другие.

Лицо перуанца вытянулось.

– Слушай, амиго, я договариваться две тысячи. Хочешь?

– Нет, – покачал головой Быков. – Не надо.

– Значит, все зря было?

Выходит, что так. Деньги на билеты до Лимы потрачены впустую. Не крах, конечно, но ощутимый удар по собственному бюджету. Придется на ходу придумывать, как исправить положение. Местными пирамидами тут не отделаешься, а ждать новой корриды Быков не мог и не хотел.

– Выходит, что зря, – сказал он.

– Я договариваться одна тысяча. У меня есть друзья в полиции.

Быков посмотрел на Мануэля с недоумением. Почему он так суетится? Ему важно выкупить конфискованный фотоаппарат или тут кроется что-то иное? В душу Быкова закралось сомнение. Он не любил подозревать людей в корыстных или каких-либо иных нечестных умыслах. Ему хотелось бы, чтобы мир был построен на доверии, рукопожатиях и улыбках. Увы, бо́льшая часть человечества предпочитала жить по другим законам.

– Не надо ни о чем договариваться, – сварливо произнес Быков. – Пусть подавятся моим фотоаппаратом. Я не собираюсь платить этим вымогателям.

Мануэль понимал, что настаивать дальше бессмысленно, однако не удержался от осторожной реплики:

– Ты говорить, что хотел продать фото. Что теперь?

Именно этот вопрос занимал Быкова, направившегося к стоянке такси. Что теперь? Чем восполнить потери?

В этот момент его телефон зазвонил, точнее засвистел вступительные такты мелодии из кинофильма «Искатели приключений». Взглянув на дисплей, Быков тут же забыл о своих огорчениях. Звонила Камила.

В свое время Быков был слегка влюблен в Камилу. А может быть, и не слегка. А может, он и сейчас испытывал к ней прежние чувства? Иначе с чего бы он так заулыбался, что даже челюсти заныли от напряжения?

– Камила, – произнес Быков. – Здравствуй.

Ее фамилия была Джамирдзе. Это единственное, что связывало ее с адыгейским родом, эмигрировавшим в Австралию еще в бытность Советского Союза. Кажется, это произошло в семидесятые годы. С тех пор много воды утекло. Камила родилась в Австралии, выросла там и считала себя настоящей австралийкой.

Возможно, кто-то не назвал бы ее красавицей, но Быкову она казалась неотразимой. Агатовые глазищи, черная как смоль копна вьющихся волос, ослепительно-белые зубы, полная крепкая грудь, глянцевая кожа. Быков был горд и счастлив, что до него снизошла такая замечательная женщина. Ведь, помимо внешней привлекательности, она обладала множеством других замечательных качеств: отвагой, благородством, искренностью, силой характера, способностью не только выживать, но и побеждать в сложнейших условиях. Во всем этом Быков имел возможность убедиться лично – не далее как в прошлом году, во время незабываемых приключений на острове Фрейзер.

Тогда Быков, его племянник Роман, профессор биологии Балтер и его внучка отправились в Австралию, где их ожидала вереница самых удивительных в их жизни событий. Во время этого путешествия каждый преследовал свои цели. Быков делал фоторепортаж для «Нэшнл джиогрэфик»; Роман вроде бы желал научиться у него профессиональному мастерству, а на самом деле пытался побороть наркотическую зависимость; Михаил Иосифович Балтер мечтал обнаружить таинственного зверя буньипа, дабы представить его мировой науке; Аня сопровождала ученого деда, флиртовала с Романом и гасила огонь несчастной любви, тлеющий в ее душе.

Камила держалась в их компании особняком. Она не развлекалась и не искала приключений, она работала. Ее яхта «Амелия» много лет подряд курсировала между континентом и островом, перевозя туристов. Для этого ее и наняла экспедиция. И для Камилы это путешествие стало роковым: ее яхта затонула, столкнувшись с миной во время шторма.

После кораблекрушения пятеро путешественников пережили множество опаснейших приключений и даже отыскали буньипа. Тяжелее всех пришлось Камиле. Яхта была не только ее единственной кормилицей, она также служила австралийке домом. Лишившись «Амелии» (как некогда мужа и сына), Камила осталась у разбитого корыта – без средств к существованию и без крова над головой.

Дмитрий Быков счел своим долгом не только по-мужски утешить австралийку, но и поделиться с ней частью своего гонорара, полученного за снимки буньипа. Это позволило женщине пережить наиболее трудные времена и дождаться страховки за затонувшую яхту.

Поначалу Быкову и Камиле казалось, что они созданы друг для друга, но постепенно начала сказываться разница в мировоззрении, привычках, приоритетах, характерах. Они были порождениями двух разных культур, двух разных цивилизаций. То, что представлялось Быкову важным, совсем не затрагивало его возлюбленную, и наоборот. В постели и на кухне они отлично ладили, а в остальном оставались не то чтобы чужими, но и не родными, не близкими. Оба понимали это и расставались без лишних слез и сожалений. Быкову было некомфортно в Австралии, Камила не собиралась переезжать к нему. «Что ж, прощай», – сказал он. «Прощай», – сказала она.

Прошло много времени. Иногда Быкова подмывало позвонить Камиле, но ему было неловко беспокоить ее. Ведь сама она ему не звонила, значит, не нуждалась в нем. А Быков был не из тех мужчин, которые навязываются. Сначала он терпеливо ждал, а потом и ждать перестал. И вот Камила вспомнила о нем! Его сердце взлетело, как подброшенный мячик.

– Здравствуй, Дима, – сказала австралийка, услышав его приветствие. – Ты можешь говорить?

– Конечно, – ответил он, продолжая улыбаться. – Я могу говорить. Как у тебя дела? Купила дом?

– Да, – сказала Камила. – В кредит. Очень большой дом на берегу залива.

– Прекрасно, – произнес Быков. – Рад за тебя.

– Я тоже рада за себя. Но теперь мне нужны деньги, чтобы гасить кредит.

– Сколько тебе выслать? Хотя что за глупый вопрос! Сбрось мне номер своего счета. Я перечислю все, что у меня есть. Можешь не спешить отдавать. У меня не так уж много расходов.

Мануэль, слышавший этот разговор, досадливо щелкнул языком, как будто речь шла о его собственных деньгах. Быков машинально отметил это про себя и тут же забыл, потому что его внимание было сосредоточено на далеком голосе Камилы.