– Да откуда я знаю? – пожала костлявыми плечами Лера. – Может, на строительстве стены – он туда устроился помогать за еду. А может, отца ищет…

Девчонка резко замолчала, испуганно распахнув глаза.

– Ты чего испугалась? – тут же заметил резкую перемену в ее поведении капитан Никитин. – Чего замолчала?

– Ничего… – промямлила та, опустив взгляд.

– Ну ничего так ничего, – не стал ее расспрашивать капитан. – Так, а что там с отцом? Отец-то где? Почему брат его искать должен?

– Не знаю, где брат! – вспыхнула девчонка. – Чего пристали? И вообще я несовершеннолетняя и без разрешения родителей вы меня допрашивать не имеете права!

– Ишь ты! – хмыкнул Виктор. – Права она свои знает, поглядите-ка на нее! Знаешь, куда можешь свои права запихнуть? Подсказать или сама догадаешься, коль такая сведущая? Несовершеннолетняя она! Выучили на свою голову… – продолжал возмущаться Никитин, тогда как девчонка вновь нахохлилась и была похожа на всклокоченного воробья.

– Ты, девочка, взрослым дядям не хами. Поняла? – пригрозил ей Парков, помахав перед носом указательным пальцем.

– Серег, погоди. – Одернул того успокоившийся уже Виктор, решив применить другую тактику. – Так, Лера, давай на чистоту. Нам очень нужно поговорить с Максимом. Очень. И чем быстрее, тем лучше.

– У него неприятности? – перешла к конструктиву девчонка.

– Пока нет, но могут быть, если не появится в отделе. Так что запомни, а лучше запиши: путь явится в штаб, вход в отдел с торца здания. Спросит – ему подскажут. Если там будет закрыто, то мы живем в большом доме с зеленой крышей возле въездного ка-пэ-пэ. Запомнила?

– Угу…

– Не слышу, – вновь повысил голос Никитин.

– Запомнила, – буркнула девчонка и юркнула обратно в палатку.

– И весь этот срачельник убери, что развели в палатке! – крикнул вслед Парков. – Вот же… белка!

– А почему белка?

Виктор удивленно уставился на лейтенанта, не очень понимая, чем эта доходяга похожа на пушистого лесного зверька.

– Да такая же дикая… И где ее брата искать будем?

– А чего его искать? Сам придет.

– Думаешь?

– Уверен.

Утро встречало похмельем… Пришлось всю ночь ждать, пока эскулап придет в себя и сможет хоть что-то соображать. Но и с утра врач, осматривавший Степанову ногу, выглядел неважно: после ночной попойки глаза были красные, что у персонажа легенд о вампирах, лицо было помятое и одутловатое, а под глазами образовались огромные мешки. И это не считая того духана, что исходил от эскулапа. Видать, с алкоголем у мужика были конкретные проблемы. Но спрашивать о них Степан и Лёха не стали – не их ума это было дело. Тем более, человек сам себе злобный буратино. И если желает спустить свою жизнь в унитаз, то кто ему в праве этому помешать?

– А вы какой врач? – не понятно с чего вдруг поинтересовался Степан, когда тот склонился над его раной, дабы вблизи оценить весь масштаб произошедшего.

– Акушер-гинеколог, – не поднимая головы и не отрывая взгляда, бросил тот.

– Офигеть! – выпалил Лёха и хмыкнул себе под нос. – А я думал, что это шутка такая.

– Угу. – Равнодушно поддакнул доктор. – Видишь, как смешно… Прям умираю со смеху.

– Да. Веселая у вас работа, – не унимался Алесей, почему-то считавший, что к гинекологам ходят исключительно модели с параметрами девяносто-шестьдесят-девяносто или актрисы порно-индустрии.

– Угу. – Снова равнодушно угукнул врач. – Я с этой работой уже подумываю в мужеложцы записываться, а то уже тошнит от раскоряченных баб самых разнообразных возрастов и степени потрепанности.

– Ну так с другой стороны если посмотреть… – не надумал ничего лучшего как подбодрить выпивоху-врача Лёха, – у вас работа с людьми…

– Угу. У доктора Менгеле2 тоже была работа с людьми, – блеснул черным юмором док, аккуратно ощупывая кожу вокруг выходного отверстия.

Степан переглянулся с Лёхой, который тут же многозначительно скривился. Конечно, можно было вполне ожидать от того, кто «давал Гиппократу», некую долю цинизма, присущего представителям этой когорты. Доктор, то и дело щурясь от яркого свечения лампы дневного света, направленной на оттопыренную Степанову ногу, и нервно подергивая головой, деловито разглядывал выходное отверстие, неестественно при этом вывернувшись.

– Ну что там?

– Не мешай!

– Степ, погоди… – тормознул того Лёха, прекрасно понимая, как это, когда лезут под руку с ненужными вопросами.

Наконец, доктор выпрямился и прояснил:

– Я, конечно, не хирург, но вот что вам скажу… – мужик замолчал на какое-то время, переведя взгляд на дрожащую руку, под замершие взгляды парней. – У вас опохмелиться нет, ребята?

Лёха с Серегой даже онемели. Явно не такого вопроса они ожидали. Но вид у мужика был такой, что, казалось, не дай ему сейчас остограмиться – помрет прямо здесь и сейчас.

– Ну так что?

– Держи. – Лёха кивнул и выставил перед врачом на свободный краешек табуретки отобранную у Степы недопитую бутылку водки.

– О! Вот это другое дело, – вмиг ожил мужик, даже в лице изменился.

Поднявшись на ноги, доктор быстренько метнулся к казенной солдатской тумбочке с облезшей голубой краской, порылся там, что-то перевернул, матюгнулся и вернулся с эмалированной кружкой, повидавшей многое, судя по темным пятнам отбившегося покрытия.

Комнатушка, в которой ютился доктор, была по совместительству и приемным кабинетом, судя по древней кушетке, которую приволокли, скорее всего, из военной лётной части, что базировалась невдалеке возле города. Да и находящаяся здесь мебель, от которой так и разило казенщиной, а кое на какой и вовсе значился инвентарный номер прямо указывали на это. Сама же комнатка была огорожена от спальных помещений с двух сторон сбитыми из досок перегородками. С двух других сторон были родные стены здания, от которых так и тянуло холодом, не смотря на буржуйку, которая и должна была обогревать помещения. Иначе попросту в бетонном мешке можно было дать дуба, предварительно подхватив воспаление легких.

Доктор, бережно держа желанную бутылку, боясь уронить ее, откупорил пробку, налил почти полную кружку и большими глотками начал пить, даже не морщась. Степан с долей интереса смотрел, как у мужика ходит вверх-вниз кадык при каждом глотке, пока его не передернуло. Все же будучи с детства примерным мальчиком, воспитанным мамой-библиотекарем, даже в годы бесшабашной юности и молодости, напивался Степан редко. И то после этого следовали материнские причитания, театральные взмахи руками и слова «я на тебя всю жизнь положила», заставляющие парня чувствовать себя последним говном. Поэтому и вчерашняя попойка дала о себе знать – на алкоголь ему даже смотреть было противно.

Врач, не замечая позеленевшего лицом пациента, допил огненную воду, довольно крякнул и утер рот рукавом, даже не ища, чем бы закусить. Вот это заспиртовка у организма! Прям сразу вспомнилась «бородатая» шутка про «в вашем спирту крови не обнаружено».

– Ну так что там? – вернул Лёха доктора к делу, кивая на Степину ногу.

– Рана выглядит намного лучше, чем должна была быть. К-хе! – крякнул доктор, передернув головой.

– Ну так это же хорошо. И что теперь делать?

– Щас попробую промыть, продезинфицировать и зашить. Хотя нет… – тут же поправил сам себя док. – Зашить не получится.

– Почему?

– Материала нет.

– Да ладно… Не верю.

– Твои проблемы, – безразлично пожал плечами доктор. – Ну так что? Обрабатывать или так обойдетесь? Мне-то в принципе фиолетово… С обработкой мороки больше.

– Что за вопросы? Обрабатывай, конечно!

– Ну ладно! – согласился доктор и попытался снова приложиться к бутылке, только уже с горла.

– Э-э-э, не, мужик. – Памятуя о том, что основной движущей силой человечества был не только пендаль, но и стимул, спел выхватить поллитровку из рук врача-алканавта Лёха, слегка заехав тому горлышком по зубам. Конечно, это получилось не специально, но болезненно. – Ты сначала сделай все как положено, а потом заливайся хоть под самую крышечку. А то вдруг вырубишься прямо сейчас, и что мы тогда делать-то будем? И вообще…