- Да, да, все нормально, - взгляд Донни сфокусировался. - Просто у меня сегодня сложная практическая работа, вот я и задумался.

Ну да, конечно, рассказывай. О практической работе он задумался. Наверняка сидел и мечтал о Мариссе, вон, даже учебника в руках нет.

Заметив, что взгляд друга снова уплывает в никуда, я решил оставить его в покое. Быстро позавтракав и выпив чай с нежными миндальными печеньями, начал торопить Донни. Он е медленно, механически, как будто вовсе не замечал, что делает.

Взглянув на каминные часы, я понял, что мы начинаем опаздывать. Донни продолжал двигаться, как сомнамбула, начиная выводить меня из себя. Напомнил другу, что у него сегодня ответственный экзамен, и, если он будет в таком состоянии, то просто не сдаст. К счастью, удалось немного его расшевелить. Тряхнув головой, Донни заявил, что мы ужасно опаздываем, и побежал на улицу, останавливать экипаж.

Покачав головой, я двинулся вслед за ним. Ну уж нет, если люди от любви становятся такими нелепыми и смешными - никогда не влюблюсь!

В приюте я сразу же зашел к мистеру Робинсону, показал ему рисунок, спросил про рейки для рамки. Отмахнувшись от меня, тот сказал зайти через часок, мол, сам все сделает. Не став спорить с мастером, я двинулся к мастерской. Без особой надежды заглянув к мистеру Шоу, убедился, что его, как и прежде, нет на месте.

Работы было еще очень и очень много. Хотя, с помощью Ирвина, мне удалось добиться, чтобы мой планер уверенно держался в воздухе, теперь я должен был сделать то, что отличало бы его от простого бумажного голубя - управляемый полет.

Сама система была довольно проста. Тонкие тросики, протянутые внутри фюзеляжа и крыльев, задавали угол отклонения положения элеронов и хвостовых рулей. Грамотно используя эти средства управления, можно было добиться от механолета совершения простых маневров - разворота, бочки, пологой спирали со снижением. Конечно, такие элементы, как крутое пике или штопор были недоступны, но думаю, что в дальнейшем, конструкцию можно будет усовершенствовать.

Засучив рукава, я принялся за работу. Из фюзеляжа модели был, наконец, извлечен медный брусок, и установлен механический двигатель. Тросы управления были подсоединены и отрегулированы, крылья обтянуты тонким, желтоватым пергаментом. В целом, моя модель начала производить впечатление почти законченного изделия.

Из последнего кусочка бальзы я сделал самое главное - двухлопастный винт, насадил его на основание. Ну что ж, пора! Я решительно повернул заводной ключ.

Механолет, подчиняясь тянущей силе винта, почти вырвался из рук. Схватив его покрепче, я с растущим воодушевлением наблюдал за тем, как четко отрабатывается первая, базовая полетная программа, синхронно отклоняя элероны, и поворачивая рули. Вот пошел набор высоты, стабилизация, плавный поворот вправо, движение по кругу большого радиуса, потом тоже самое - влево, и затем пологая спираль, с выходом на посадку.

На самом деле, все эти маневры происходили исключительно в моем воображении, а как аппарат поведет себя в воздухе, еще предстояло узнать. Сегодня я планировал забрать его домой, чтобы завтра, прямо из дома, съездить на пустырь за городом, туда, где проходила ярмарка. И там уже провести нормальные летные испытания, чтобы, в зависимости от результатов, окончательно отрегулировать систему рулевого управления.

Был еще один вопрос, который предстояло решить. Не то, чтобы это было важно для летных качеств, но я же собирался эту игрушку в дальнейшем продавать. А в том виде, в котором она сейчас, я очень сомневался, что моя модель может вызвать интерес у потенциальных покупателей.

Поэтому, я вернулся к мистеру Робинсону, забрал у него готовую рамку для моей картинки, заодно и спросил по поводу краски. Надо сказать, особых идей по поводу росписи моего планера у меня не было, но как только я объяснил, зачем мне все это нужно, мистер Робинсон необычайно оживился, и сказал, что у него есть замечательная идея. И, если я ему доверюсь, то он сможет сам расписать мою модель. Ни секунды не сомневаясь, я тут же притащил ему планер.

Сказав, что работа будет готова к вечеру, мужчина тут же выставил меня из своей каморки, под предлогом, что ему нужно приступать. Обрадовавшись, что все так благополучно разрешилось, я вернулся в мастерскую. Вставив рисунок в рамку, я понял, что у меня внезапно образовалось два часа свободного времени, которое абсолютно нечем было занять.

Недолго думая, я решил отправиться к мистеру Лексиди пораньше, вдруг он уже свободен, и нам удастся поговорить? Но, не успел я сделать и шага к двери, как в нее тихонько, как-то робко застучали.

- Открыто!

Я ожидал увидеть на пороге кого угодно, но только не миссис Роуз. Однако, это была именно она.

- Здравствуй... - женщина замялась, видимо, позабыв мое имя.

- Шерлок. Добрый день, миссис Роуз. Что-то случилось?

- Ох, прости уж меня, беспамятную. Я просто хотела узнать, не случилось ли чего с Донни? Не заболел ли он?

- Что вы имеете в виду? С Донни все в порядке, - я не понимал, что происходит, но женщина действительно выглядела встревоженной.

- Ну как же! На занятия то он не явился, а уж как он любил с растениями возиться, просто так бы точно не пропустил. Да и наверх я поднималась, хотела у мистера Биркина спросить, не случилось ли чего. Так вот, и он тоже Донни не видел. А видано ли дело, чтобы мальчик литературу пропустил, он же вечно ходил, за книжку ухватившись! Вот я и спрашиваю, не случилось ли чего?

Ай да Донни! Ну кто мог от него ожидать чего-то подобного? Он же приехал вместе со мной, и якобы пошел на третий этаж, на занятия. А сам... Уму не постижимо. Это точно был Донни, или его подменили? Обвел всех вокруг пальца и куда-то смылся, а мне теперь придется обманывать эту милую женщину, которая за него искренне переживает. А ведь еще, наверняка, мисс Эмили в курсе.

Ну Донни, ну я тебе устрою, только вернись домой!

Кое-как успокоив миссис Роуз, вместо того, чтобы посетить мистера Лексиди, я направился домой. И не найдя там Донни, окончательно расстроился. Странно, что нет и его учителя, ведь у них, как раз сейчас, должны были идти занятия. Походив несколько минут в тревоге, я вспомнил о том, что друг утром упоминал о практикуме в лаборатории, и немного успокоился.

Время еще оставалось, и раз уж я оказался дома, можно было воспользоваться случаем и перекусить. Не желая тратить на это больше пары минут, я остановил Марджори, которая уж было собиралась сервировать полноценный обед, и попросил просто пару сэндвичей и чай.

Закончив с перекусом, я снова вышел на улицу и остановил экипаж. Протянув кучеру бумажку с адресом и предупредив, что можно сильно не спешить, я уселся на мягкое сиденье, и закутался в плед, так как внезапно озяб. Через пару минут, прислушиваясь к цокоту лошадиных копыт, я сам не заметил, как задремал, хотя изначально спать и не хотел.

Проснулся я сильного толчка. Экипаж остановился довольно резко, а я во сне сильно наклонился. Поэтому, в момент остановки, едва не кувыркнулся с сиденья носом вперед.

Торопливо выскочив на улицу, я расплатился с кэбменом и осмотрелся. Надо сказать, что в этом районе я раньше не бывал, хотя, по сути, ничего нового я не увидел. Любой бедный квартал нищей восточной стороны, был похож на другой - крохотные палисадники с жалкими, облезлыми кустами, закопченные дома со слепыми окнами, кругом грязь, отчаяние и безнадега во взглядах.

Самым печальным зрелищем, безусловно, были люди. Нет, я не хочу сказать, что абсолютно все жители вызывали отвращение или жалость своим внешним видом, многие люди держались с достоинством, были одеты хоть и бедно, но аккуратно и чисто. Вот только их усталые глаза выдавали страшную реальность - жизнь практически всех этих людей проходила на самой грани нищеты, в постоянной борьбе, в попытках не упасть за эту грань. И абсолютно на всех, даже на самых маленьких детях, лежала страшная печать отчаяния и безысходности.