– И она не ревнует?

– Мне кажется, солнышко, тебе лучше спросить ее саму. Я не могу говорить за нее.

Я вяло кивнула головой. Мне никогда не удавалось говорить с матерью так откровенно. Она была потрясающей матерью во множестве отношений, но не относилась к тому роду людей, которым легко открыть душу.

– А теперь, – деловито произнес он, – нам надо затронуть еще один вопрос – о нашем грядущем семейном сборище в следующую среду.

– Семейном сборище? – Я озадаченно нахмурилась.

Мне смутно вспоминалось какое-то семейное собрание трехлетней давности. Мне поручили убирать мусор и следить за почтой. И я определенно помню, что уснула, положив голову папе на колени.

– Тебе не обязательно там присутствовать, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – Бабуля также не придет к нам, поэтому она предложила, чтобы ты пришла к ней, и вы вдвоем приятно проведете вечер, просматривая любимые фильмы. Как тебе это нравится?

– А вы будете обсуждать планы дяди Тревора о нашей земле? – спросила я.

– Да, солнышко, наряду с некоторыми другими проблемами, – пояснил он. – Скука несусветная нам гарантирована. Тебе будет лучше сбежать к бабуле.

– Ладно, я согласна.

– Отлично. – Он взглянул на экран компьютера. – Давай, пожалуй, закончим на сегодня с книгопечатанием, – предложил он. – Как насчет того, чтобы сохранить наш труд, подкрепив его резервной копией, а потом отвезти меня на кухню? Избавим Расселла от лишних хлопот.

– Конечно.

Я сделала резервную копию напечатанного и, встав от компьютера, развернула к выходу папино кресло. Мы с папой проезжали по коридору, когда зазвонил телефон. Кто-то взял трубку, и через мгновение из кухни раздался мамин голос.

– Молли! – крикнула она. – Тебе звонит Стейси.

– Спасибо! – отозвалась я. – Сейчас подойду.

Продолжая катить коляску в сторону кухни, я раздумывала, удалось ли мне вообще нормально объяснить Стейси, каковы наши семейные отношения. Похоже, не стоило больше заострять ее внимание на ситуации «Амалия и папа на скамье», поскольку она, видимо, уже забыла об этом… к счастью, решила я, поскольку, как бы легко отец ни справился с моими вопросами, сама я в глубине души сомневалась в правдивости его ответов.

Мы с Эйденом в компании других шестнадцати человек сидели в большой комнате агентства по усыновлению «Источник Надежды». Все мы расположились по кругу на складных металлических стульях, ожидая прихода Зоуи, которая будет проводить наше групповое занятие, и в ожидании все переговаривались приглушенным шепотом, точно мы находились в церкви. На самом деле мне не хотелось приходить сюда. Я опасалась, что группа окажется одной из тех изливающих душу компаний, и занятие закончится для меня слезами из-за потери ребенка.

По моим ощущениям, атмосферка здесь исполнилась отчаяния, и у меня мелькнула мысль о том, какой же вклад внесли в нее мы с Эйденом. Я украдкой поглядывала на собравшихся. Несколько человек выглядели старше нас, и несколько – явно младше. То есть в возрастном отношении мы попали в убедительное большинство, что, на мой взгляд, вполне обнадеживало.

Хотя мне казалось, что я уже знаю Зоуи после множества телефонных консультаций с ней в процессе составления нашего заявления с приложениями, но лично мы с Эйденом с ней пока не встречались. По ее голосу и мягкой, доброжелательной и почти материнской озабоченности я представила себе почтенную даму лет пятидесяти. У меня сложился образ солидной брюнетки с легкой проседью, поэтому я с удивлением увидела, что вошедшая в комнату рыжеволосая красотка на высоких шпильках представилась нам как Зоуи. Мы с Эйденом переглянулись.

– Не то, что я представлял, – прошептал мне Эйден.

– Она не может быть «нашей» Зоуи, – прошептала я в ответ, но едва эта женщина открыла рот, я узнала ее ободряющий голос.

– Возможно, потребуется некоторое время, – начала она, обращаясь ко всем нам, – но каждый из вас, присутствующих в этой комнате, найдет своего ребенка.

Один из мужчин выразил свои чувства аплодисментами, и его поддержали несколько человек. Мы с Эйденом обменялись тревожными взглядами. Его рука лежала на спинке моего стула, и он успокаивающе погладил меня по плечу.

Зоуи предложила нам представиться и сказать пару слов о нашей «семейной истории».

Вскоре я узнала, что наша группа родительского ожидания крайне разнообразна. Помимо нескольких нормальных пар, ожидающих своего первого ребенка, присутствовали две лесбийские пары, одна пара геев, и две просто одиноких женщины, а также две пары, подавшие заявку второй раз. Одна пара уже воспитывала трех приемных детей и вернулась за четвертым. Я испытала к ним неприязнь. Невольную неприязнь. «Дайте же и другим шанс», – хотелось мне сказать им. И я вполне уверена, что не единственная в комнате испытала к ним неприязненное чувство. Истории о бесплодии разрывали сердце. И неудачные попытки ЭКО. И многочисленные выкидыши. Одна из лесбийских пар поведала, какой кошмар они пережили, когда биологическая мать выбрала их и отдала им ребенка, но через неделю та молодая женщина передумала и забрала его. Все в комнате с заметным содроганием восприняли рассказ этих женщин о том, через какие мучения они прошли, успев привязаться к ребенку и уже полюбив его как родного. Слушая невеселые жизненные истории, я чувствовала, как слезы все ближе подступают к глазам, и решила, что не буду рассказывать о потере ребенка. Мне этого не выдержать. Я просто скажу о своем бесплодии в связи с удалением матки. Но, когда дошла очередь до нас, Эйден выпалил: «Мы потеряли ребенка, когда Молли была на двадцатой недели беременности», – вот такие дела, короче, выдал всю подноготную, прежде чем я успела остановить его.

Группа откликнулась взволнованным сочувственным журчанием. Глаза мои наполнились слезами, к горлу подступил комок, начисто лишив меня голоса. Я постаралась выдавить благодарную улыбку, не пытаясь произнести даже слово. Позволила Эйдену говорить от имени нас обоих.

– Я вырос в очень любящей и счастливой семье, – продолжил он, – и хочу воссоздать в нашем доме такую же атмосферу. Родители Молли умерли, когда она была еще юной девушкой, у нее нет родных братьев и сестер, и я знаю, как ей хочется иметь возможность создать свою настоящую полноценную семью.

Мне стало легче, когда Эйден закончил рассказ, и Зоуи опять взяла слово. Покачиваясь на своих шпильках посреди комнаты, она предоставила нам в основном уже известные сведения. Описала законные стороны наших взаимоотношений с – пока воображаемыми – биологическими родителями. Сообщила, что агентство проводит консультации для биологических матерей, и перешла к стоимости медицинского обслуживания и другим нашим возможным и ожидаемым расходам. Проговорив минут двадцать, она вдруг резко сменила тему.

– Итак, мне хотелось бы, чтобы каждый из присутствующих с партнером рассказал нам, почему ваш партнер будет хорошим родителем. А те, кто пришел один, разумеется, сами расскажут о своих достоинствах.

Она смотрела прямо на нас, и я поняла, что от нас ждут первого выступления. Смущенная своей немотой во время нашей последней откровенной семейной истории, я приняла вызов. И описала добродушно-веселый характер Эйдена и то, как ему хочется, чтобы сын или дочь разделили его увлечения спортом и любовь к приключениям.

– Он из той породы людей, на которых всегда можно положиться, – продолжила я. – У него твердые убеждения, и он активно претворяет их в жизнь, поэтому и занимается иммиграционным законодательством. Он будет для ребенка великолепным образцом для подражания.

Я обернулась к Эйдену, и он улыбнулся мне.

– Спасибо, малыш, – сказал он и обвел взглядом собравшихся. – Молли – самая великодушная и щедрая из известных мне людей, – заявил он, подхватив у меня эстафету. – Она способна понять нужды других людей даже до того, как они сами поймут, в чем нуждаются. Я сразу подметил у нее такое качество, еще на этапе наших первых свиданий. В то время, разумеется, она крайне внимательно относилась к моим нуждам и потребностям. – Он взглянул на слушателей с легкой игривой улыбочкой и добавил: – Но в реальности оказалось, что она с тем же вниманием относится и к другим людям. Точно так же она печется о нуждах неудачников или помогает попавшим в неприятности друзьям. Она оказывает бесплатную юридическую помощь женскому приюту в центре города. А еще, несмотря на то что прошло всего несколько месяцев после того, как сама Молли потеряла нашего ребенка, она помогла моей сестре устроиться на курсы детского питания, когда она разродилась двойней. Не представляю, как Молли умудрилась с этим справиться. Я не смог бы.