Барбара протиснулась к бару, оттолкнув женщину, чей расплескавшийся напиток заставил толпу расступиться. Барбара проскользнула к стойке и заказала «Мартини». Пока она не будет менять напиток. Ее ждет работа, новая профессиональная деятельность. Как истинную суку.

Но абонент будет работать неполный день. Ей приходилось видеть тех, кто работает полный день, и она всегда задавалась вопросом, что за благословенные профессии заставляют их испытывать такое недовольство. Оглядываясь в прошлое, она видит только кратковременную попытку реализовать собственные возможности, вклинившуюся между несчастливым детством и грустным материнством — эти несколько лет зарабатывания денег без осознания, зачем это нужно, без интереса к тому, почему она родилась на свет и почему родила. Возможно, с ее деньгами она сделала бы что-то значительное, что-нибудь в духе того рискованного капитализма, которым прославились женщины, продающие материнство и детство, в зависимости от того, кто их купит. Ее начальник не имел состояния, он жил только на проценты. Пока свинья не завладела ею и ее начальником, инвестируя их обоих в будущую прибыль. За эти годы она прибавила несколько фунтов, он же и его доля выросли значительно. Он упорно трудился, чтобы дать ей большую прибыль. С разводом она вернула назад гораздо больше, чем ее начальник, но только не свою молодость. Плюс проценты, хотя состояние не способно компенсировать накопившееся отчаяние, и она закончила тем, что стала достаточно богатой женщиной, которая не знает, как потратить свои деньги, потому что никогда не делала ничего, только сидела дома, вила гнездышко и ждала. Когда рак на горе свистнет.

Сейчас она может стоять в баре и ждать бармена. Она заплатила ему хорошие чаевые. В мире привилегий лишь немногие способны отказаться от них в знак уважения к тем многим, которых они оскорбляют. Барбара умела распознавать похоть, жажду и зависть в тех, кого выбросили в этот мир только затем, чтобы выживать. У них должно быть место, куда они могли бы пойти, хотя ей легко вообразить, какую пустоту ощущаешь вокруг, если у тебя ничего нет. Держатель счета в банке любым путем мечтает найти какого-нибудь значительного человека, чтобы придать своей незначительной жизни смысл в виде совместного счета. Они даже могут образовать совместный фонд. Здесь, в банке эмоциональной нищеты, значительные особы стремятся обеспечить свое будущее. Богатые и претендующие на это под той же самой крышей плетут сети для знаменитых и состоятельных людей, ища удовлетворения в любых противозаконных сделках или просто пытаясь трахнуться.

Бабушка вздохнула, изнуренная мыслью о поисках удовлетворения. Как утомительно, должно быть, искать ночь после ночи, притворяясь, постоянно притворяясь, что ты не один в твоем собственном мире, набивая себе цену, чтобы хоть что-то значить на этом общем рынке. У одиночек есть хотя бы особое волнение мошенника, пытающегося остаться в рамках приличий. Пары выглядят утомленными. Похоже, они вынуждены были прийти сюда, потому что оставаться дома в обществе друг друга было бы слишком скучно. Для кого-то это место, где можно скоротать время после работы и выпить достаточно, чтобы предстать перед пустой кроватью и крысиной гонкой следующего дня, с видом победителя в этой игре. В какие игры они играют? Та женщина, должно быть, занимается распродажами. Мужчина, следующий за ней, похоже, любит покупать. Остальных, ожидающих свободных столов, можно было классифицировать как проходящих прослушивание или работающих полный день — как проигравших. Все они усердно работают, стараясь быть точно такими же, как все остальные, и в то же время лучше, чем кто-либо другой. И кто же это? Подобно манекенам в окне демонстрационного зала, сделанные из той же самой материи, они отчаянно стараются превзойти друг друга в показе весенней коллекции. Улыбающиеся марионетки. Это место угнетает, сказала себе Барбара с полуулыбкой. Она никогда не получит здесь ничего, кроме спазма челюстей.

На следующий день кое-что случилось. Зазвонил телефон. Кто его включил? Она сбросила маску с глаз и прищурилась. Солнце по-прежнему поднимается в небе. Время выбираться из кровати или опускать гардины.

— Ты сняла трубку, — прошептал голос.

— Лучше бы я этого не делала.

— Не могу поверить, что я действительно разговариваю с тобой.

— Хотела бы я, чтобы это было не так.

Она узнала ханжеское хныканье дочери, которая не поняла намека.

— Где ты была, мама?

— В постели.

— Не могу поверить, что ты там.

Как будто она должна была спать на улице.

— Я все утро провела в движении.

— Не могу поверить, что ты ушла в подполье. — Голос дочери звучал осуждающе, посылая ее ко всем чертям.

— На самом деле я поднялась на десять этажей.

— И что ты там делаешь?

— Пытаюсь заснуть, дорогая.

— Думаю, ты пыталась изменить жизнь. Но ничто не изменилось, кроме расположения твоей кровати.

— Любой новый день требует ночного сна.

— День закончился.

— Так рано? А почему ты шепчешь?

Последовала длинная пауза.

— В соседней комнате находится мужчина.

— В самом деле? И ты разбудила меня, чтобы сообщить об этом? Если это грабитель, позвони в полицию. — Она поднялась с кровати и направилась к кофеварке.

— Это француз.

— Что заставляет тебя думать, что все французы нечестные люди?

— Это француз без своего смокинга…

Барбара поняла намек.

— Ты имеешь в виду, что он голый?

— Нет, я имею в виду, что официант, которого ты соблазняла на нашей вечеринке, вернулся на место преступления! — крикнула дочь в трубку, как будто больше не могла шептать.

Барбара вздрогнула.

— Но ваш дом не был местом преступления, дорогая. — Нажав волшебную кнопку, она ожидала, когда нацедится кофе, размышляя, что официант может там делать. — К тому же я никогда не признавала, что мы совершили какое-то преступление.

— Хорошо, тогда с какой стати он проделал весь этот путь сюда, чтобы вернуть твои часы «Ролекс», которые каким-то таинственным образом оказались у него?

— Он сделал это? — Барбара была тронута, хотя прелюдия ее несколько встревожила. Что ему надо? Если бы он нуждался в деньгах, он бы продал часы. — И что он хочет? — вынуждена была она спросить.

— Очевидно, ничего. Только вернуть часы. Он сказал, что это единственный адрес, который ему известен. Довольно жутко сознавать, что у этого человека есть наш адрес.

— Я не давала ему вашего адреса. Он был у всех официантов.

— Но вернулся именно тот, которого ты соблазняла, мама.

— Хорошо, что еще он сделал? Он приехал явно не для того, чтобы стащить что-нибудь. Наоборот. Он вернул мои часы. — «Боже, как художник может быть настолько глуп!» — Скажи ему, что он может оставить себе эту проклятую вещь. Это подарок. Вместо оплаты.

— Оплаты за что? Чем ты занималась с этим вонючкой, мама?

Как будто она не знает.

— Послушай, дорогая. Сердечно поблагодари этого вонючку и дай ему денег на такси. Он больше никогда не вернется. Скажи ему, что я не в состоянии отвезти его домой, потому что живу в городе, но не говори, где именно.

— Ты даже мне еще не сказала, где живешь! Мама, у тебя кризис среднего возраста.

— Нет, дорогая. Он был у меня много лет назад. Сейчас я готовлю себя к ранней смерти.

— Я хотела бы, чтобы ты советовалась со мной, прежде чем снова совершишь какой-то необдуманный поступок. — И продолжила голосом, заимствованным из ток-шоу: — Я чувствую себя забытой.

— Если хочешь, можешь сама отвезти его домой. Место, где он живет, еще более вонючее, чем он сам. Но когда он тебя трахает, его член двигается из стороны в сторону, и это создает незабываемое ощущение, какого я никогда не испытывала прежде.

— Мама… — сказала дочь, прежде чем бросить трубку, — ты внушаешь мне отвращение.

Кофе приготовился в кофеварке как раз вовремя, чтобы Барбара могла вернуться в кровать. Она проснулась, когда солнце уже заходило, и успела полюбоваться прекрасным зрелищем, мягкие лучи освещали Гудзон и священные холмы на дальнем берегу. Новый день закончился. В Нью-Джерси.