Мальков в снасть, сдобренную поджаренной лошадиной бабкой, набивалось за ночь более ведра. Иногда набивались караси с ладонь величиной, когда успели опередить мелочь. Бабушки за ведро мальков давали три-пять яиц, а щедрая Сафрониха награждала "полторашкой" хмельного напитка за ведро карасей. Когда-то в былые времена работала ветеринаром, иногда зоотехником на ферме, благодаря своему разбитному характеру, хотя образования не имела, и пользовалась уважением у всех жителей Черемшанки. Ей несли всё, что сумели достать подростки и малыши. Мужики после разгрузки автолавки несли бутылки с подсолнечным маслом, консервы, шоколад и рубероид..., - всё, что удавалось умыкнуть при разгрузке товара. Брала даже колбасу, сало, лифчики и рейтузы, принесённые из дому.
Какая-то часть улова доставалась курам Василия Ивановича, несущим, как утверждала Сафрониха, золотые яйца, и хотя кур не держала - яичница с пескарями или мелкими золотыми рыбками-карасиками с мизинец величиной, пригодными разве, что для куриц, была ежедневным любимым блюдом на её столе.
Сафрониха ставила брагу, писала письма президенту с жалобами на местных чиновников, низкое напряжение в электросетях, отсутствие питьевой воды, дорог зимой и была в авторитете у местных мужиков, которые всегда готовы привезти ей воды, вскопать, посадить и выкопать картошку. Грозились за дружбу ней с утра любого порвать, даже участкового, изредка посещающего деревню, когда кто-нибудь кого-нибудь прибьёт или на центральной усадьбе что-нибудь пропадёт. Участковый милиционер устраивал в окрестностях Сафронихиной крапивы обыски, разыскивая добро, пропавшее у потерпевших от разгулявшегося деревенского беспредела. Мужики общения с ним избегали, за глаза ругали его несносный характер, но заявления на пропажу корчаги не писали. Нечем было доказать своё единоличное владение снастью.
Очередной обладатель снасти в кромешной темноте, прячась в камышах, со всеми предосторожностями опускал корчагу на своём тайном месте под неусыпными бдениями желающих её в очередной раз умыкнуть. Плести новую снасть из ивы "на один раз" никто из любителей пескарей не желал; надеялся пройтись по берегу раньше всех и обнаружить перепрятанную ловушку. Отговорили и меня от желания привезти свою алюминиевую корчагу, которую если заброшу, то навсегда. Алюминий был в цене! Поэтому периодами то одни, то другие жители сидели без света, ждали приезда участкового для составления очередного протокола.
Предложение пустить меня с пчёлами на лето, на постой, было для мужиков необычными. Застало их врасплох, а мое высказанное намерение и желание купить какую-нибудь развалюху с куском земли, ввело моих собеседников в ещё большую, крайнюю степень недоумения и растерянности. Местные владельцы дворов и усадеб-поместий, похоже, посчитали, что свалившийся с неба владелец иностранной полуторки не в себе... Похож на Чичикова, скупающего мёртвые души из произведений Гоголя "Ревизор", как заметил Василий Иванович, видимо читающий литературу, если судить по присказке, "как ему комиссара Фурманова с наганом в деревне не хватает". Поведение и мои обещания непонятны, и как всё непонятное, настораживало местных дворян, владельцев десятков гектаров земли.
А обещание моим собеседникам-визави заплатить за постой и предоставляемую возможность поработать на пасеке за плату их мозг упорно не воспринимал, не хотел воспринимать! Шевелили перед моим носом пальцами, хотели "осязнуть" моё предложение, а может и попробовать на зуб и тогда понимание, возможно, возникнет. Намекали, что "сельпо" рядом, с "роялем" в ближайших кустах, и далеко ходить не надо. "Роялем" называли иностранный спиртосодержащий напиток, толи стеклоочиститель.
Произнося многозначительные междометия "Да-а, боже ж ты мой! Ишь ты, вот те раз! Ни фига себе!.." - долго мусолили, переваривали информацию - размышляли, искали аналогию и, покопавшись в памяти, вспомнили, что какой-то пчеловод из Спирино, когда-то останавливался на постой у бабки Сафронихи. Тут же, надеясь на мою благодарность, любезно обязались проводить к её домишку, чтобы я не потерялся со своей благодарностью в сорняках. По дороге предводитель местного дворянства Василий Иванович вдруг вспомнил старую историю, как сына Сафронихи поймали на краже мёда из ульев. Спиринские пчеловоды тыкали воришку мордой в раскрытый улей, пока тот вымаливал пощаду. По пути упомянул про домик тёщи, который мне больше подойдёт - буду полным хозяином. Развернулись и отправились всей компанией на другую сторону пруда в заросли молодых берёзок, ивы и старых прошлогодних лопухов.
Мне такое дикое запустение даже нравилось - ничто не будет мешать моим пчёлам. Побродили в кленовых кустах, перешли мостик и вскоре обнаружили тёщино жильё без забора, печки и пола, которые зять тут же обещал восстановить. Сказав, что пол и печку вернут соседи..., к которым мы сейчас зайдём. Поискали в зарослях соседей и нашли сказочный домик с опёнками и мхом на стенах с очень низкой дверью, куда я еле протиснулся.
Не смотря на день, в помещении спали мужики и бабы. Лежали на полу, кроватях, ларях, ящиках, как в аэропорту при нелётной погоде, и сколько их там набилось - не счесть. У печки на полу громоздилась гора рубленого кусками мяса. Пахло кровью, как на мясокомбинате. Хотел узнать, чем всю ночь занимались его соседи, спящие посредине дня, но вразумительного ответа не получил. Видимо предводителю местного дворянства было нелегко подбирать цензурные выражения:
- Пи...ли!.. Э-э... коммуниздили!! Э-э-э... шакалили!!! Вернулись утром, отмахали десятки километров с мешками на плечах. Если нужно зерно, то можно устроить почти задарма..., или скотское...
Я таких предложений сторонился и вежливо промолчал, вспомнив литературную историю с контрабандистами, в красках описанную М.Ю. Лермонтовым.
Повидав своих будущих соседей, решил отказаться от тёщиного домика, даже задаром. Посмотрели ещё два строения: домик самого хозяина и его дочери, которые следовало назвать мало годными для жилья халупами, вросшими по окна в землю. Упросили своего нового знакомца показать, какие ещё приличные строения продаются и уже знали, что цены приемлемые, если не сказать бросовые, и если придётся куда-нибудь кочевать, то и бросить не жалко.
Выяснилось, что жители никаких документов подтверждающих владение домом и приусадебным участком не имеют и никогда не имели; жили и работали в колхозе, затем совхозе. Ещё недавно не имели паспортов, числились колхозниками, согласно профессиям в штатном расписании и никогда над этим не ломали голову. Без всяких регистраций продавали и покупали эту немудрёную "собственность".
В деревеньке было только два приличных дома. Первый занимала сестра Василия Ивановича с ещё сохранившимся с советских времён смешанным магазином "Сельпо", где селяне покупали хлеб, сахар, гвозди, рубероид, плёнку и всё прочее, что душе угодно. Во втором доме у пруда жила и практиковала колдунья-гадалка, называющая себя целительницей в третьем поколении, магистром оккультных наук.... Выбилась в люди из доярок, но своих бывших товарок лечением не пользовала. Судя по большому количеству владельцев крутых иномарок, посещавших её по утрам - колдовство, целительство и заговоры-привороты пользовались спросом у богатой публики из областного центра. Умерла внезапно, пояснил всезнающий Василий Иванович:
- Не успела до конца построить коттедж.... Обвешала приёмную колдовскую комнату почётными отзывами и дипломами Академии магии и целительства в рамках под стеклом, за достижения в чудесном исцелении, среди которых попадались и красочные сталинские грамоты за надои и привесы с флагами и одинаковым лозунгом "Пролетарии всех стран соединяйтесь!", видимо, для количества. Посетители могли их видеть, но не читали, так как внимание страждущих привлекали странные предметы: огромный стеклянный шар провидения, чадящие свечи, большие карты таро и крутящееся магическое колесо судьбы.
