На следующее утро лейтенант Тополевский впервые отправился на службу мотовозом. Дорога практически все время петляла по тайге, при этом прямо из вагона были видны стоящие на опушке леса, словно включенные маяки, небывалых размеров подосиновики. Воображение заядлого грибника поразили не столько габариты лесных красавцев, сколько их количество. Прежде Андрею не доводилось видеть такое изобилие грибов сразу. Сказать, что он был удивлен, было бы недостаточно, он был потрясен и уже строил планы на ближайший выходной. Единственное, что никак не мог взять в толк новичок, почему эта живописная картина не волнует никого из немногочисленных пассажиров мотовоза. Каждый занимался своим делом: женщины читали, вязали или вели задушевные разговоры; офицеры дремали, играли в карты, шахматы или домино. За окно они даже не смотрели. Задумавшись, Тополевский не сразу заметил, что рядом с ним приземлился Иван.

– Привет! Ты чего меня не подождал? – будто и не было вчерашнего конфликта, уточнил он. – В какую часть тебя назначили?

– К Надеждину, – буркнул Андрей.

– Меня тоже, – обрадовался Куримов и поделился секретом: – Буду проситься в комсомольские вожаки. Как говорится, работа не пыльная: рот закрыл, и рабочее место убрано.

– Без знаний и навыков? Из нас ведь инженеров готовили.

– Это ты у нас грыз гранит науки, а я хотел просто вырваться из деревни. Кому охота пахать от зари до зари? Так что училище для меня – пять лет курорта. Сдал все на трояки и мигом позабыл. Кстати наши с тобой дипломы только цветом и отличаются. Что твой «красный», что мой «синий» привели нас в одну и ту же часть.

– И зачем ты выбрал космодром? – не сдержал раздражения Андрей.

– Это у тебя было право выбора, а меня никто не спрашивал. Куда послали, туда и прибыл, – Куримов вальяжно откинулся на сидении и убежденно добавил: – Но я здесь не задержусь, факт. Знающие люди подсказали, что комсомольские и партийные работники продвигаются через свой кадровый орган, а не в порядке общей очереди, как всякие там «инженерики». Так что очень скоро распрощаемся.

– Ну-ну, – скептически бросил Тополевский, глядя в окно.

До части доехали молча.

– Кстати, завтра медкомиссия в поликлинике, – уже на выходе заметил Ваня и подмигнул. – Там многое может решиться.

Андрей ничего не ответил.

В коридоре гарнизонной поликлиники было не протолкнуться. Куримов оказался на месте в числе первых. Завидев Андрея, он взмахом руки позвал его и покровительственно заметил:

– Опаздываете, товарищ лейтенант. Скажите спасибо, что я с раннего утра занял очередь во все кабинеты сразу, – и пояснил хмурому прапорщику. – Он передо мной!

– Спасибо, но я как-нибудь сам…

– Не упрямься, – Иван силком втолкнул соседа к офтальмологу.

После теста на таблице, врач приподнял веки Андрея, всмотрелся в зрачки, утвердительно кивнул: «Все в порядке» – и сделал соответствующую запись. Лейтенант направился к выходу. «Не уходите, вам сейчас отдадут документы, – попросила миловидная медсестра и вызвала: – Следующий!» Иван перешагнул порог кабинета с деловым и сосредоточенным видом.

– Проходите, садитесь, – указала на стул медсестра и напомнила Тополевскому. – Ждите медкнижку.

Андрей сел в сторонке.

– Куримов, закройте правый глаз и называйте буквы третьей сверху строки, – строго попросила девушка, подойдя к таблице, и ткнула указкой в нужное место.

– Широкая, узкая, широкая… – с достоинством начал Иван.

– Что вы называете? – недоуменно оглянулась сестричка.

Врач перестал писать и удивленно поднял глаза. Куримов сидел на стуле, как петух на насесте, рдея от важности предстоящего момента. Медсестра переместила указку строкой выше.

– Широкая буква, узкая, – медленно повторил Иван.

– А вы можете прочесть эти буквы? – растерялась девушка.

– Нет, – удрученно вздохнул Иван. – К сожалению, не могу.

– Вы не знаете букв? – она беспомощно посмотрела на доктора.

– Буквы я знаю, но – увы – практически не вижу их.

– Давно? – поинтересовался врач, прищурив глаза.

– Честно? – Куримов пересел ближе. – Уже несколько лет.

Старик перелистал его медкнижку, но, не найдя в ней необходимой отметки, недоверчиво посмотрел на пациента.

– Не вижу соответствующей записи.

– И не увидите. Я скрывал это от ваших коллег, потому что очень люблю свою профессию и с детства хочу служить на технике, – с трепетом в голосе заверил Иван. – Причем тут зрение? Напишите, что оно у меня в норме. Ракета крупная, на ней все видно, я ни за что не ошибусь. В конце концов, что с ней сделается? А у меня мечта!

– Да вы с ума спятили! – врач решительно стал заполнять соответствующую страницу. – С таким зрением, голубчик, вы можете погубить миллионы народных рублей!

– Как это? – в испуге поинтересовался Куримов.

– Сколько, по-вашему, стоит ракета?

– Не приценивался, – пожал плечами лейтенант.

– Десятки миллионов рублей, – назидательно заметил доктор. – Случись по вашей вине авария, такие деньжищи и на ветер? С кого потом спрос? С меня! Нет, милок, я запишу все, как есть!

– Вы разрушаете мою жизнь, – перехватил его руку Иван.

– Поймите же, молодой бунтарь, для работы на технике требуется предельное внимание и отличное зрение. Нет, братец мой, ваше место – на земле. И без возражений!

– Это невозможно! – с придыханием прошептал Куримов, и его глаза засветились от счастья. – Вы так и запишите?

– Конечно, на другую запись и не рассчитывайте. К моим рекомендациям комиссия непременно прислушается, – заверил врач, жирно подчеркнув диагноз.

Уже на выходе из поликлиники Тополевский лоб в лоб столкнулся с хитроумным однокашником. Тот заносчиво подмигнул:

– Видал, как надо? Учись, пока я рядом!

– Ты чего комедию ломал? – хмуро поинтересовался Андрей. – Ты же здоров как бык. И со зрением у тебя все в порядке.

– Эх, дружище, ну ты и простота, хоть и не дурак, – высокомерно улыбнулся Иван. – Я без особого напряга сумел получить медицинское заключение о полной непригодности к работе на технике. Для меня теперь зеленая улица в политработники, где особых медицинских показаний не требуется, – он с превосходством посмотрел на незадачливого соседа и победоносно изрек: – А недогадливые будут вкалывать в особо вредных и главное весьма опасных условиях.

Вечером того же дня Куримов с нетерпением поджидал Тополевского «на хате», то и дело выглядывая из окна. Едва Андрей открыл дверь, Иван метнулся в коридор и задиристо похвастался:

– Я пролезу в любую дыру и скоро стану большим начальником.

– Флаг тебе в руки! – усмехнулся Андрей, снимая китель.

Иван забежал вперед и повысил голос:

– Вы все еще стучаться будете, входя в мой кабинет.

– Поживем – увидим.

– Чего не знаю, у добрых людей спрошу или вон жена поможет. Ей скоро рожать, а в роддоме бабы всякие лежат. В том числе и жены начальников. Она быстрехонько там все разнюхает, – он покосился на кухню. – Слышь, что ли, Надюха?

Та, запихнув в рот кашу, утвердительно промычала.

– Тебе бы самому надобно в госпиталь, Ваня. Заждались там тебя, – Андрей решительно подвинул Ивана в сторону и стал мыть руки.

– Не понял, – опешил тот, хватая ртом воздух.

– Нервишки бы тебе подлечить, – посоветовал Тополевский.

Удивительно, но такие стычки не мешали Ивану уже через несколько минут, как ни в чем не бывало, постучаться к соседям и одолжить крупу, кастрюлю или даже деньги. Наутро в мотовозе он без зазрения совести злословил по поводу сложного нрава и ограниченности Тополевского. Такова была суть натуры Куримова. В любом поступке он искренне верил в собственную непогрешимость. События очередного субботнего вечера не стали исключением.

…Белые ночи сбивали с привычного биоритма даже взрослых, не говоря уже о детях. Андрей безуспешно пытался уложить спать перевозбужденного предыдущей игрой сына. Тот под любым предлогом вскакивал в кроватке, ища повод продолжить веселье.