Он улыбался сам себе. У него еще осталась работа. День клонился к вечеру. Встав, Адам полез в карман за телефоном и понял, что умудрился сегодня посеять эту гребаную вещь. Настроение его сразу же ухудшилось.

Адам без стука вошел в кабинет жены, чем заставил Тесс вздрогнуть, и спросил, не видела ли она его мобильник. Тесс не видела, но она ему позвонит. Адам стоял и смотрел, сначала полный надежды, затем разочарования.

– Скорее всего, я оставил его в машине.

Улыбнувшись, Адам вышел, а Тесс вернулась к счетам. Она пыталась выйти на след того, кто злоупотреблял платежной карточкой компании… или злоупотребляет… По правде говоря, ее сбивало с толку то, что она находила все больше махинаций в фискальной сфере. Теперь они уже не казались случайными. Кто-то систематически обирал компанию.

Определить масштабы проблемы оказалось непросто. Это было бы вполне достижимо, даже легко, если бы финансы компании находились в порядке, а не в хаосе, как все прочее. Хотя Тесс официально числилась финансовым директором, Адам настоял на том, чтобы ни одна сделка, ни один денежный перевод не могли осуществиться без его визы, поэтому требовались две подписи. Когда Тесс заметила мужу, что такая бюрократия не имеет смысла, Адам по секрету признался, что делает это ради демонстрации собственной власти.

– Я хочу, чтобы каждый служащий думал, что я все время слежу за его деятельностью, – сказал он. – Чем сильнее они станут меня бояться, тем выше будет производительность. Я хочу, чтобы они знали: если они перейдут красную черту, их уволят.

Он дважды щелкнул пальцами, чтобы подчеркнуть значение своих слов.

Основную деятельность компании нельзя было назвать сложной: фирма «Митти и Сара» завозила в страну игрушки, изготовленные на заграничных фабриках, расфасовывала и хранила их в складских помещениях, расположенных за офисом, и распределяла между игрушечными магазинами. Дело было простым, но управлять им оказалось нелегко. Адам ухитрился превратить работу своих служащих в сложнейший лабиринт, пройти по которому иногда представлялось почти невозможным. Он постоянно за всем надзирал, обладал эксцентричной привычкой с радостью приниматься за тот или иной новый проект, разрушать его своим непомерным энтузиазмом, а потом терять к нему интерес, оставляя после себя дымящиеся руины.

Со временем вышло так, что руководить компанией стала Тесс. Перемены происходили так медленно, что женщина даже не заметила, как это случилось. Круг ее обязанностей постепенно расширялся, пока в ее руках не очутилась вся управленческая иерархия, словно брусок мыла в ванной. Каждые два месяца очередная раздача бизнес-карточек поручалась ей, а вместе с этим и обязанности по курированию нового направления или, как выражался Адам, «совместная исполнительная власть». Муж говорил ей это с таким видом, словно был королем, касающимся мечом ее плеча. На самом деле Адам просто спихивал на нее еще одну часть своей работы, слишком занятый покупкой волшебных бобов[13], чтобы уделять достаточно времени своим обязанностям.

Тесс бросила взгляд на Адама, роющегося в ящиках своего стола. Одиночество порой одолевало ее, поэтому она сделала то, что всегда делала в подобных обстоятельствах: позвонила Аркадию. Она с нетерпением ожидала, когда раздастся его громогласное восточноевропейское «алло».

– Аркадий! Это я.

– Любушка! – радостно воскликнул старик.

Прозвище, данное им Тесс, можно было перевести как «любимое маленькое существо». Таким словом, как шутливо заявлял Аркадий, русские привыкли выражать свою привязанность.

– Как ты поживаешь, дорогая?

– Не могу пожаловаться. А ты?

– Ужасно! – воскликнул он и долго после этого смеялся. – Мне уже сто лет. Конечно, я ужасно себя чувствую! Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Около часа они болтали о том и о сем, о погоде и о семье. Тесс, пожалуй, больше времени провела, беседуя с Аркадием, чем с кем-либо другим за всю свою жизнь. Она любила сына, обожала мужа, но Аркадий был лучшим, возможно, единственным другом. Когда у Тесс возникали проблемы, она обращалась к нему за помощью. Она доверяла его старомодному очарованию и способности подбодрить и указать правильное решение. Во время разговора она непринужденно, едва ли не беззаботно сообщила Аркадию о том, что кто-то бесчестно пользуется кредитными карточками, выдаваемыми компанией своим служащим.

– Мне кажется, у нас в офисе завелся вор.

– Извини, Любушка, но… Что ты хочешь этим сказать?

– Кто-то нас обворовывает. На некоторых второстепенных счетах не хватает денег…

Возникла продолжительная пауза.

– Аркадий!

Голос его теперь был до крайности серьезным, почти торжественным:

– Ты знаешь, кто это?

– Еще не выяснила.

– Тогда расслабься. – Голос Аркадия вновь звучал легкомысленно. – Скорее всего, это какое-то недоразумение. Я вот что тебе скажу: отложи в сторону бухгалтерские книги и пойди поиграй. Сегодня выдался замечательный денек! Завтра я приеду в офис и помогу тебе выследить негодяя.

Аркадий дал команду. Тесс завершила разговор.

Вскоре после того, как она занялась делами фирмы, Тесс довелось по просьбе мужа разбираться с путаницей в счетах, в то время как Адам отправился по делам в Китай. Она корпела над ними за столом, пытаясь что-либо в них понять. Ее сынишка, сидевший на полу, расплакался. Тесс не выдержала и разревелась тоже. Когда она, высморкавшись, подняла взгляд, то увидела деда Адама. Старик стоял в дверном проеме и смотрел на нее.

Хотя мистер Кулаков передал управление компанией своему внуку, Аркадий все еще время от времени наведывался в офис, неожиданно, никого не ставя в известность, и проверял бухгалтерские книги. Он тотчас же замер на месте, встревоженный и смущенный, – опрятный старик, одетый, несмотря на ярко сияющее на небе солнце, в костюм с жилетом. Шляпу он из вежливости держал в руке и смотрел на плачущую жену внука.

Тесс виделась со стариком лишь раз накануне своей вынужденной свадьбы. Они перекинулись всего парой слов, хотя она то и дело ощущала, как светло-голубые глаза Аркадия следили за ней, пока она шла по проходу между рядами скамей в церкви, по гостиной, по танцполу, к лимузину… Взгляд был странным, пытливым, совсем не похожим на те взгляды, которыми обычно одаривали ее мужчины. Тесс не могла отделаться от чувства, что старик ее оценивает. В то время она боялась, что он считает ее авантюристкой, богатой девчонкой, переживающей тяжелые времена и пытающейся наложить лапу на семейное состояние Кулаковых. Сейчас старик бросил на нее все тот же оценивающий взгляд: сначала на заплаканное лицо, а затем на стопку счетов.

– В чем дело? – спросил он.

Выговор его был настолько мягким, настолько европейским, что согласные звуки были едва различимы.

– Почему ты плачешь?

Войдя, старик обратился к мальчику, затем порывисто нагнулся к нему, поднял на руки и принялся укачивать. Малыш, неожиданно оказавшийся над полом, перестал плакать и рассмеялся. Маленький Кейд забыл, что несчастен, Тесс последовала примеру сына.

Они разговорились. С удивлением и радостью Тесс осознала, что беседовать со стариком приятно. Адам часто рассказывал ей о своем деде, о войне и заключении в концлагере. Она ожидала увидеть понурого, сломленного жизнью человека, но на самом деле старик оказался добрым и неожиданно легким в общении.

Возможно, впервые после рождения сына Тесс участвовала во взрослом разговоре на равных. Только сейчас она осознала, как соскучилась по общению. Тесс обнаружила, что жалуется на странный поворот своей судьбы, сетует на то, как в течение всего нескольких месяцев ее богемная страна чудес съежилась до размеров уютного, но навевающего клаустрофобию дома. Со времени рождения сына этот дом стал казаться еще меньше. Тогда она постаралась преодолеть свое чувство неудовлетворенности, вернувшись на работу, но это ни к чему хорошему не привело. Адам теперь постоянно давал ей всяческие нелепые задания.