– Да, милый, отличный член.
Девочка улыбнулась, аккуратно завернула в упаковку наполовину съеденный бургер, положила его на приборную панель, потянулась к Адаму и расстегнула пряжку его ремня.
– Не волнуйтесь ни о чем, мистер Кулаков.
Купленный им браслет позвякивал, пока Клара занималась делом. Солнечный свет отражался от подвесок из белого золота, и солнечные зайчики плясали по салону автомобиля. И вновь его заполонило удивление, вызванное необычной сноровкой Клары. Он постарался выбросить из головы мысли о том, как столь молодая девушка могла набрасываться на него с таким умением, сочетающим в себе природный инстинкт и богатый опыт. Если он спросит, Клара наверняка скажет, что он – первый зрелый мужчина, с которым она связалась. Адам считал, что ей еще повезло: на его месте мог оказаться настоящий извращенец.
Сейчас кончить оказалось труднее, чем в прошлый раз. Адам перебрался на заднее сиденье и нажал на спусковые рычаги. Сиденья и их спинки опустились в багажник, образовав продолговатый грузовой отсек. Клара переползла туда вслед за Адамом и встала на четвереньки. Он пристроился сзади. Даже опустив заднее сиденье, он не смог выпрямиться, поэтому ему пришлось ссутулиться, наклонить голову, а одну ногу неуклюже отставить в сторону, чтобы войти в девочку.
Клара ойкнула и застонала, раскачиваясь ему навстречу. После нескольких диких толчков Адам отыскал свой ритм и принялся, довольно похрюкивая, двигать бедрами. Клара быстро перешла от невнятных нежных слов одобрения и восторга к пронзительным возгласам радости, когда он прибавил жару. Взмахнув головой, она откинула волосы назад, и те рассыпались темно-пепельной волной по ее спине. Взглянув на противоположную сторону салона, Адам заметил их отражение в тонированных стеклах.
Вид того, как он в нее вторгается, породил в нем сильнейшее возбуждение и грустную мысль о том, что надо со всем этим поскорее заканчивать, возможно, после того, как он сейчас выплеснется в нее. Ему этого не хотелось, но проза жизни подсказывала именно такой исход. Даже если оба партнера совершеннолетние, взрослые люди с водительскими правами и собственным жильем, длительный роман – слишком хлопотное дело. К тому же ничто не вечно в этом мире… Нет, она красавица… настоящая красавица…
Воодушевленный увиденным, Адам потянулся к своему айфону в блютусовском зажиме-подзарядке. Выхватил его из зажима, не отрывая другой руки от спины девочки, Адам провел большим пальцем по экрану, включая камеру. Первый снимок он сделал втайне от Клары. Получилось паршиво: какие-то размытые очертания тела и пятно волос. Решив, что сейчас она ничего не заметит, он приподнял и вытянул руку с айфоном, а потом сделал снимок с большего расстояния. Вышло почти идеально. Чтобы достичь этого, Адаму пришлось сбиться с ритма.
– Ну же, трахай меня, – простонала Клара, потянулась назад к его ягодицам и толкнула его в себя.
Эти грязные слова, ощущение глубокого проникновения в ее естество и отличная фотография произвели на него сильное впечатление. На снимке его лицо выглядело необыкновенно мужественным и сосредоточенным, Клара, повернув голову, жмурилась в экстазе. Адам кончил, скрипя зубами, а затем повалился ей на спину, все еще оставаясь внутри девочки. Так он лежал, словно одурманенный, несколько секунд. Ее теплая кожа липла к его груди. Затем Адам приподнялся, опираясь на локоть, и выглянул из машины. И встретился глазами с пареньком, обслуживавшим их недавно.
Тихий мелодичный звук – словно ангел ненароком разбил бокал для вина – заставил Тесс вздрогнуть. Она поняла, что позволила себе отвлечься: уже какое-то время она смотрела не на электронную таблицу, а на отражение собственного бледного от бессонницы лица на мониторе компьютера. Тесс не считала тщеславие одним из своих пороков. Бездельницей, попусту тратящей время, она себя также не считала. Тесс ощутила стыд, когда поняла, что, точно умалишенная, глазеет на свое отражение. Она нахмурилась, мысленно себя ущипнув, затем, когда это не принесло морального удовлетворения, Тесс по-настоящему ущипнула себя за левую руку между большим и указательным пальцами с покрытыми лаком ногтями.
Она продолжала щипать себя, теперь сильнее. Затем повернулась к компьютеру и открыла отчет по расходам. Перезвон был самым умиротворяющим из всех, предлагаемых компьютерами «Эппл». Тесс установила этот звук, чтобы он включался всякий раз, когда приходил счет на оплату текущих служебных расходов. Этот счет первоначально был открыт в качестве фонда для подкупа потенциальных клиентов, но Адам, человек очень импульсивный, имел склонность раздавать кредитные карточки сотрудникам фирмы в качестве награды за их преданность. Мысль была неплохой, но уж слишком непрактичной и дорогой. Каждый сотрудник, делая платежи, день ото дня становился все более беспечным. Щедрость Адама, побуждаемая благими намерениями, привела к полнейшей неразберихе в финансах. Муж был разрушительной силой, театрально вероломной, грозовым фронтом в человеческом облике, способным снести крышу всего твоего существования в тот момент, когда воды паводка поднимаются, чтобы уничтожить все остальное.
К примеру, именно по его вине Тесс в свои тридцать четыре года фактически управляла компанией, специализирующейся на производстве игрушек. Не к такому ее готовили с детства, уж точно не к тому, чтобы она чистила эти финансовые туалеты. Она обучалась разным искусствам, в особенности изготовлению марионеток.
Тесс происходила из плодовитой австралийской династии ирландского происхождения, давшей миру множество художников и прочих представителей богемы. Кукольный театр показался Тесс единственной возможностью сделать достаточно уникальную и авангардную карьеру, способную выделить ее на фоне родных и двоюродных братьев и сестер.
Ее дедушка Артур Кофлин был в свое время признанным представителем австралийского модернизма. На короткое время он стал очень востребованным художником на международных рынках произведений искусства. Артур Кофлин относился к тем самодовольным антиподам[3], которые умеют привлекать в свои карманы фунты стерлингов, франки, рубли и лиры с противоположной стороны экватора. За четверть столетия Артур обзавелся удивительно кругленькой суммой на счету, почти дюжиной детей, произведенных на свет многострадальной бабушкой Тесс, а также шумной толпой натурщиц, учеников, слуг и меценатов. Когда он умер, его экспансивные потомки, унаследовавшие разные черты национального характера своих родителей, пустились в затянувшиеся на десятилетия судебные тяжбы и бесконечные кутежи, постепенно разорившие всех. Но прежде на свет появилось целое поколение художников, романистов, поэтов и музыкантов, не понимавших, что деньги со временем закончатся.
Сначала Тесс пыталась заниматься музыкой, затем литературой… Но после того, как во время ужасного во всем остальном свидания ее затащили на кукольное представление, она нашла свое призвание. Тесс до конца досмотрела спектакль Эрика Басса «Осенние портреты», с замиранием сердца наблюдая за тем, как пять кукол воплощают на сцене жизнь пожилого человека, чьи дни подошли к финальной черте. Увиденное очаровало Тесс, заставило ее задуматься и вызвало неожиданную радость. В конце, когда скромный, слегка застенчивый кукловод вышел из-за ширмы, чтобы поклониться публике, по лицу Тесс текли слезы. В этот момент она уже знала, чем хочет заниматься до конца своих дней.
Мать ее, театральный критик, и отец-романист всячески поощряли дочь воплотить свою мечту в жизнь. Тесс глубоко запустила руки в свой трастовый фонд и улетела в Нью-Йорк – учиться в школе Джима Хенсона[4]. В течение трех счастливых лет она изучала мастерство кукольника и создавала собственное шоу. Еще год ушел на то, чтобы сделать себе имя, гастролируя по Северной Америке и Европе. После этого Тесс с триумфом вернулась домой – лишь для того, чтобы узнать, что ее родители, давным-давно заложившие последний подлинник Артура Кофлина, сидят на мели. Впервые за долгие поколения Кофлинам пришлось самим пробивать себе дорогу в этом мире.
