– Законодательство по защите окружающей среды. Вы занимаетесь спасением мира.

– Наконец-то!

– Извините, что сразу не догадался, но прежде мне всегда казалось, что юристы-экологи непременно должны ходить в футболках и с прическами из множества коротких косичек. Однако теперь я понимаю, к чему тут босые ноги.

– Не могу не выразить… – начала она, но оборвала себя на полуслове, словно передумала говорить то, что собиралась.

Впоследствии, узнав Лайлу получше, я понял, что это была не столько нерешительность, сколько желание проверить, заинтересован ли я в ее персоне.

– Ну? – вставил я.

Правда заключалась в том, что я ловил каждое ее слово.

– А-а-а… ничего, – одарив меня улыбкой, сказала она, а в душе у меня все затрепетало. – Просто мне интересно, как вам удастся повернуть нашу шутливую беседу таким образом, чтобы иметь возможность пригласить меня на ужин.

– А мне кажется, что он первым делом предложит вам сходить домой и обуться в приличные туфли, – рассмеялась сидевшая рядом с ней дама.

– Мне кажется, что вам следует пригласить всех нас в качестве группы поддержки, а не то она вас перехитрит, – произнес себе под нос мужчина, сидевший возле меня.

Отовсюду вокруг нас послышались смешки, но мы с Лайлой не сводили друг с друга глаз. Звук этот показался мне не более реальным, чем аудиозапись, включаемая во время комедийной передачи.

– Сегодня? – спросил я.

– Я не хожу на свидания с маркетологами, – игриво произнесла она, но я знал, что она всего лишь шутит.

– У меня на кухонном подоконнике растут в горшках целебные травы.

Конечно, я врал. Если на то пошло, у меня на кухне даже подоконника не было. Во время ремонта я там все разрушил, а потом забросил это дело, так ничего и не доведя до ума. Не имело значения, что моя неуклюжая попытка понравиться ей вызвала очередной взрыв смеха у окружающих. Лайла лишь улыбнулась:

– Ну, в таком случае…

Мы вместе сошли с парома. Толпа начала рассеиваться в теплых сумерках Мэнли. На плече у Лайлы висела чудовищных размеров сумка. Видно было, что там лежит лэптоп. Мне еще предстояло несколько часов поработать, чтобы закончить до утра. Я не верил в судьбу, сейчас тоже не верю, но тогда я чувствовал, что отправляюсь в одно из тех путешествий, которые выпадают раз в жизни.

– Значит, ты злобный гений маркетинга, – насмешливо произнесла Лайла.

Мы ожидали, когда удастся пересечь дорогу, ведущую к Корсо[1]. Несмотря на довольно позднее время, час пик еще не минул.

– Что-то вроде того. Сегодня я весь день разрабатывал планы, как обманом заставить детей покупать яд.

– Яд, сдобренный сахаром?

– Я уже долгие годы сдабриваю яд сахаром. А недавно пришел к выводу, что следует добавлять к сахару кокаин. Так детишки быстрее привыкают к яду.

Шутка вышла не очень, и Лайла улыбнулась мне скорее из жалости, чем по другим причинам.

– Почему маркетинг?

– А почему нет? – пожав плачами, спросил я. – Мне нравится менять отношение людей к вещам.

Светофор засветился янтарем. Поток автомобилей замедлился, а затем и вовсе остановился. Мы, словно автоматы, последовали вместе с толпой на Корсо. Так обычно ведут себя люди, очутившись в Мэнли. Улица застроена магазинами и ресторанами, а противоположный конец ее упирается в песок – в самом прямом смысле слова. Днем и ночью, летом и зимой люди фланируют по Корсо, привлекаемые зовом пляжа.

– У тебя в сумке случайно нет этих ужасных туфель на «шпильках»? – спросил я.

Мне не хотелось снова упоминать о ее босых ступнях, но я не мог представить себе, чтобы в какой-то из этих ресторанов допустили босоногую клиентку, пусть даже до океана отсюда всего несколько сотен метров.

– Не-а… Они мирно стоят под столом, дожидаясь завтрашних мучений. Не возражаешь, если я отведу тебя в свое любимое заведеньице? – предложила она, а затем, прочитав мои мысли, добавила: – В Мэнли есть места, куда пускают грязных хиппи.

– Ты так часто ходишь без обуви, что успела узнать об этом? – поинтересовался я.

– Жизнь слишком коротка, чтобы сносить неудобства. Если у меня болят ноги, я сбрасываю обувь. Если собранные на затылке волосы раздражают, я их распускаю. И это напомнило мне…

Лайла повернулась к витрине магазина справа от нас. Она протянула мне сумку, и я молча ее принял. Казалось, что во всех поступках Лайлы, в каждом движении скрыта толика магии, вызывающей в моем сердце либо испуг, либо изумление. Все мои чувства были на взводе. Я наблюдал за тем, как она вынула булавки из пучка на затылке, распуская волосы. Те, колыхаясь с каждым движением ее рук, упали ей на плечи, а затем ниже, до самой талии. Тугой пучок превратился в пышные волны. Лайла встряхнула головой, отчего ее волосы растрепались еще больше, и улыбнулась мне.

– Так лучше.

Словно ради того, чтобы подтвердить эти слова, мне вдруг захотелось сфотографировать ее своим телефоном. На землю опускалась тьма. Искусственный свет из магазина, у витрины которого мы стояли, озарял каскад волос, окутавший ее тело плащом. Голубые глаза поблескивали, словно море у Мэнли в солнечный день. Мягкая улыбка скользнула по ее губам. Она надо мной посмеивалась.

– Готов? – шутливо спросила она.

Я что, уставился на нее во все глаза? Я не был уверен, что не уставился. Наше знакомство становилось каким-то нереальным. В мозгу промелькнула горячечная мысль: «Неужели я влюбился? Вот, оказывается, что такое любовь».

– Пошли, – сказал я.

Я отчетливо ощущал, как кровь шумит у меня в ушах. Когда я отвернулся, чтобы продолжить нашу прогулку по направлению к пляжу, Лайла опять рассмеялась.

– Моя сумка тебе очень идет… Не думаешь, что пришло время представиться?

Я протянул ей сумку, очень надеясь, что она не заметит, как румянец расплывается у меня по шее.

– Меня зовут Каллум… Каллум Робертс.

– Ладно… Привет, Каллум, который позволил босоногой незнакомке с парома пригласить себя на ужин, – улыбнулась она. – А я Лайла Оуэнс.

– Это я пригласил тебя, – запротестовал я.

Она усмехнулась.

– Конечно ты… Что угодно, лишь бы тебя порадовать.

Лайла. Имя очень ей шло. Я попробовал это имя на вкус… Лайла Робертс…

Я весь задрожал, испуганный этой внезапной мыслью. Жениться я не хотел. Брак в моих планах и вовсе не значился. Родители многому меня научили в том, что касалось любви и брака. Главное в их уроках заключалось в следующем: ни то, ни другое мне не подходит.

– Куда мы идем? – спросил я, отмахиваясь от тревожных мыслей, нахлынувших на меня.

Мне внезапно захотелось вновь перехватить инициативу. По правде говоря, я побывал во всех стóящих заведениях Мэнли. Я лихорадочно соображал, куда бы мы могли сейчас пойти. Место не должно быть чопорным, то есть таким, куда не пустят из-за босых ног, и желательно романтичным… Тусклое освещение… Карта хороших вин… Возможно, подходящая музыка… Возможно, блюда на вертеле….

– Б-р-р-р… – поморщившись, произнесла Лайла, явно не поддерживая мое предложение сходить в известный ресторан для гурманов, расположенный в этом предместье. – Нет, мы пойдем в «Джованни на берегу моря».

– В пиццерию? – удивился я.

Мы перешли на другую сторону улицы и зашагали по Корсо к тянущейся вдоль пляжа дорожке, на которой располагался «Джованни на берегу моря». Это была самая обычная пиццерия с устаревшим интерьером, низкими ценами и немногочисленными столиками. В основном здесь заказывали пиццу на вынос.

– Недостаточно изысканное место для тебя? – насмехалась она надо мной… или над собой.

– Вполне приличное, – сказал я, думая, что пиццерия расположена недалеко от моей квартиры, а это, что ни говори, бонус. – Вот уже не думал, что ты любишь пиццу.

Мне казалось, что Лайла за всю свою жизнь в рот не взяла и крошки нездоровой пищи.

– А разве есть такие, кому не нравится пицца?

– Полагаю, нет… Над каким делом ты сейчас работаешь?