«Не-е, почему именно я, — колебался Каланча. — Думаю, будет лучше, если мы прихватим его вместе. Да и поколотим немного больше, чем обычного должника. И нечего тут особенно болтать…»

Эрик вздохнул и с минуту жевал жареную колбасу, в то время как другие сидели молча и ждали. Всем ясно стало, что Каланча боится, хотя вроде бы должен справиться с лёгкостью. Неужели даже Тяжеловеса обуял страх? Конечно, по праву вожака Эрик мог бы заставить его схватиться с Боксером. Но ведь тот, кто боится, всегда проигрывает. Вдруг Каланча и в самом деле получит трёпку? Не обернулось бы это общим поражением шайки.

«Хорошо, — сказал Эрик, — тогда я займусь Боксёром сам. Но вы будете присутствовать и смотреть все как один».

«В случае, если для тебя пойдёт немного не так, мы должны?..»

«Со мной ничего не случится. Я всегда выигрываю. Пошли-ка сразу. Прихватим его, пока завтрак не закончился».

По дороге он ещё раз обдумал свой план. Главное — вытащить на поверхность страх, спрятанный где-то в душе Боксёра. Иначе тот давно верховодил бы на школьном дворе, о чем мечтали, конечно, его одноклассники.

Другое дело, что не годилось использовать тут какой-нибудь подлый приёмчик. Победить необходимо именно кулаком. По крайней мере напоминает бокс. Всё прочее породило бы лишние разговоры.

И ясно было: добиться успеха следует быстро. Боксёр превосходил его ростом, имел более длинные руки и, кроме того, постоянно тренировался. Так что ни о какой затяжной драке в элегантном спортивном стиле не могло быть и речи. Даже если бы Эрик не упал от какого-нибудь апперкота, его фейс быстро превратился бы в кровавое месиво, и противник одержал бы победу по очкам. Из-за преимущества Боксёра в весе не имело смысла даже пытаться как-то зацепить его и повергнуть наземь (с этим мог бы справиться только Каланча).

Значит, задачей номер один было врезать по физиономии. Не просто в глаз, тут он мог быстро оклематься. Лучше всего пустить кровь из носу. Но чтобы угодить в сопатку тому, кто обучен прикрывать лицо, требовалось сперва напугать его до степени отключения наработанного защитного рефлекса. Нагнать страху, чтобы он почти наложил в штаны. А потом отправить в дворовой нокаут (на ринге его бы расценили нокдауном). Так чтобы грохнулся с разбитым хохотальником и гласно признал поражение.

Шайка отправилась в угол школьного двора, где поблизости обретался и Боксёр. Эрик велел Ёсте, самому маленькому в шайке, пойти и пригласить должника. И тут же пролетел слух, что настал момент истины, но Боксёр почти наверняка уклонится от встречи, опасаясь стычки с хулиганистой компанией. Конечно, вряд ли стоило рассчитывать, что он вообще сдастся легко, ведь подобное поведение означало не просто капитуляцию, но и клеймо труса. С другой стороны, не было ничего постыдного в том, чтобы получить трёпку от целой шайки.

Компания парней из класса Боксёра явилась вместе с ним, но они тут же и уточнили: мы — только посмотреть на представление. Это устраивало Эрика как нельзя лучше. Должник приблизился, держа руки на весу, и шайка тотчас образовала полукруг. Они обговорили такую расстановку на пути из гриль-бара.

Боксёр остановился в центре сборища, настороженно рыская взглядом по сторонам. Эрик внимательно наблюдал. Настала довольно вязкая тишина. Зрителей вокруг прибавлялось (они ещё не начали шуметь).

«Привет, — наконец медленно и почти дружелюбно произнес Эрик. — Ты должен нам деньги, и я подумал, тебе надо дать шанс расплатиться именно сейчас. И мы забудем об этом, не сделаем тебе ничего плохого».

«He-а», — сказал Боксёр сквозь сжатые зубы и поднял руки ещё на несколько сантиметров.

«Вот как? — промолвил Эрик с наигранным удивлением, которое постепенно переросло в угрозу. — Но если ты не заплатишь, придётся задать тебе трёпку. Мы так всегда поступаем, ты это хорошо знаешь».

Наживка, стало быть, брошена. Боксёр просто обязан был заглотить её.

«Трусы, кучей на одного, да? Трусливые как девчонки, да? Если вы боитесь драться один на один, я разберусь с вами скопом».

«Не беспокойся, — сказал Эрик и сделал искусственную паузу. — Всё обстоит гораздо хуже. Я собираюсь выпороть тебя без посторонней помощи».

Боксёр подозрительно огляделся вокруг, и Эрик продолжил быстро, пока противник не успел сформулировать какой-нибудь остроумный выпад.

«Если бы требовалось просто задать тебе трёпку, я попросил бы позаботиться об этом Каланчу. Но мы не хотим ронять твой авторитет и надеемся, что ты заплатишь. Это последняя возможность. Иначе я побью тебя так, что ты этого никогда не забудешь».

По толпе мальчишек пробежал ропот. Они не понимали, как вообще можно угрожать Боксёру. Да еще именно таким образом. Рёв постепенно начал нарастать. Сейчас противник должен что-то ответить.

«Ах, — выдавил он, и Эрик с удовлетворением заметил, что в его голосе уже звучат нотки неуверенности. — Ах, я справлюсь с тобой одной левой, только подойди».

Он тут же поднял ладони, вроде как принимая типовую стойку, и сделал несколько шагов, пританцовывая. Именно сейчас его веру в себя необходимо было подвергнуть серьёзному испытанию. Эрик стоял, засунув руки в карманы брюк, как бы не обращая внимания на противника, который готовился к бою. Зная, однако, что Боксёр не ударит, пока он держит руки в карманах.

«Я могу отдубасить тебя как следует, если захочу, — сказал он спокойно. — Но мне не нравится задавать порку людям, не способным на сопротивление. Поэтому я решил дать тебе какой-то шанс. Сначала самое последнее предупреждение: ты отказываешься платить?»

«Пошёл ты, — сказал Боксёр, продолжая танцевать в стойке, и запыхтел носом на свои кулаки, словно они были в боевых перчатках. — Горазд ты болтать, но попробуй попади в меня, если сможешь!»

А потом он начал изворачиваться вперёд-назад и влево-вправо. Эрик наблюдал за ним, улыбаясь, покачивая головой и всё ещё не вынимая рук из карманов. Он растягивал молчание, чтобы притормозить Боксёра на границе между обращением в посмешище и желанием драться. Тот, будто разминаясь на ринге, по-прежнему прыгал и пыхтел на свои воображаемые перчатки.

«Ты получаешь два удара форы», — объявил Эрик.

Боксёр остановился и даже опустил руки от удивления. Эрик воспользовался эффектом неожиданности:

«Да, — уточнил он, — именно два. Тебе позволяется ударить дважды подряд. Это твой маленький шанс. И не говори потом, что не было предупреждения. А еще вспомни, что член у тебя довольно чувствительный. Вот так».

Боксёр не двигался и таращил глаза, широко открыв рот. Сейчас видно было, что страх успешно делает свою работу.

Эрик медленно вытащил руки из карманов и сжал кулаки. Потом крепко соединил их на уровне груди, выдвинул вперёд левую ногу и сместил правую немного назад, словно готовя позицию для хорошего тумака. Приближался решающий момент. Он знал, что надо думать только о папаше. Внешне-то непохоже было, что он как-то защищает себя от атаки. Но Боксёр сейчас не мог бить хуком в солнечное сплетение или апперкотом в подбородок, а прямой правый в нос для реализации форы он не осмелился бы нанести. То есть почти попался.

«Ах, чёрт побери, давай начинай», — едва ли не проскулил Боксёр.

«Нет. Я же сказал: за тобой два удара. Надеюсь, ты не испугался. И не думаешь о серьезной трепке, которая тебя ожидает».

Толпа мальчишек ревела за спиной Боксёра и настаивала, чтобы он воспользовался предложением и врезал как только может. Но тот колебался. Эрик начал концентрироваться и уже явно видел картинку папаши в синих тонах. Потом он как бы услышал себя самого, свои слова о форе, о трусости противника и так далее, а Боксёр тем временем всё глубже увязал в беспонятной ему трясине. Он должен был ударить. Но одновременно боялся. Он и хотел и не хотел.

Эрик сразу же воспользовался случаем:

«Хватайся за свой единственный шанс. Покажи, что ты не трус, по крайней мере».

И тут Боксёр наконец разрядился — боковым в челюсть. Но, видно, в нем оставалось еще столько сомнений и неуверенности, что Эрик принял хряс, даже не поморщившись.