Сжимаю ладонями упругие ягодицы, позволяя члену проникнуть глубже.

Твои бедра двигаются навстречу моему рту, улыбаюсь, позволяю тебе на секунду решить, что главный здесь ты.

Отстраняюсь, коснувшись губами живота. Твои руки на моей шее, крепко держишь, твоё тело умоляет продолжить. Легким движением скидываю с себя твои руки, оказываясь лицом к лицу, касаюсь губами твоих. Тихо постанываешь мне в ротик, самостоятельно потираясь между моих ног.

- Скажи, чего ты хочешь, - горячо шепчу, сминая губы, не прекращая ласкать руками тело.

- Егор…, - возбуждённо выдыхаешь в мой рот, прижимаясь к моим ладоням.

- Скажи, - настойчиво шепчу, надавливая коленом между ног.

- …что бы ты не останавливался, - ещё тише, но мне этого более чем достаточно.

Поудобнее устраиваюсь между твоих ножек, поглубже вбирая в себя член, тяжело дышишь, держа меня за волосы.

Это приятное ощущение. Ты горячий, ты хочешь меня. Тебе это нужно. Незамедлительно.

Выгибаешься дугой, кончая мне в рот с громким стоном. Слизываю капли молофьи с головки, довольный собой, вытягиваюсь. С удивлением замечаю, что тоже кончил, даже не касаясь члена.

Чудеса.

Мальчишка смотрит на меня из-под ресниц, не шевелясь.

Всё его тело покрыто засосами. Ни намёка на ожоги. Касаюсь пальцами щеки, закрывает глаза, прислоняясь к моей руке. Вижу, как сильно ему понравилось, улыбаюсь, целуя мышку в уголок губ.

Оно того стоило, малыш. Ты невероятный.

- Мне страшно, - утыкаешься носом мне в шею, крепко обнимая под рёбрами.

- Тебе сейчас должно быть очень хорошо, а не страшно, - смеюсь, перебираю пряди темных волос, играясь с ними.

- Для меня это не так, как для тебя. Ты не понимаешь, - прячет лицо, ближе прижимаясь ко мне.

Всё я понимаю, Данил. Больше, чем ты можешь себе это вообразить. Ведь, именно к этому я и шёл.

Ты мой. Абсолютно. Неоспоримо. Мой.

Это мне сейчас страшно, так страшно, как никогда ещё не было. Ты представить не можешь, что творится в моей голове.

Балерина была права – ты, действительно, особенный, не такой. Засыпай, мой нежно-снежный мальчик.

Завтра будет день, я надеюсь протрезветь от тебя и продолжить нашу игру. Сегодняшняя ночь - небольшая демонстрация её второго акта.

Комментарий к Глава 4.

(Автор уезжает 16.02.2014 и будет отсутствовать в течение месяца. К сожалению, последняя глава незакончена и будет выставлена только в середине марта).

========== Глава 5. ==========

Хрупкое миловидное лицо исказилось гримасой хищной пикси*. Побледневшие от гнева губы широко растянули рот, обнажая жемчужные зубки. Хоть рыжина привычно отливала золотом, это не спасало вида девушки: широко открытые глаза, оскал, застывшие дорожки слёз, перемешанные с пудрой - всё это превратило изящные достоинства лица в застывшую маску ведьмы.

Происходящее ничуть меня не трогало.

Она меня не трогала.

Я смотрю на зарёванную, истеричную, трясущуюся особу; цепляющуюся за меня, как за спасательный круг.

- …И ты смеешь меня игнорировать после всего, что я для тебя сделала? - шипит, глаза сужаются, ещё одна прозрачная капля слетает с длинных ресниц. – Отправляешься к головорезам спасать Неудачника и пропадаешь на два дня! - истеричный крик; отклоняюсь в сторону, пропуская летящую на меня с кулаками Горгону воплоти. – А сегодня являешься с этим Неудачником под ручку, весь такой сияющий светом Всевышнего Сириуса! - острые ногти впились мне в плечо.

Резко перехватываю тонкое запястье, сильно сдавливая. Щурюсь, следя за взбесившейся гарпией.

- О, котёнок, давай трахнемся тут, о, родной, давай сбежим в нашу обитель секса, - театрально кривит лицом, намеренно делая голос пискляво-противным. - Ты что же… - шёпотом, трясущаяся рука вытирает свежие слезы со щеки. - Тебе было трудно взять трубку и сказать, что всё хорошо? Что ты живой здоровый ебёшься конём со своим сладеньким? Егор, какая же… какая же ты тварь, - тирада окончена. Красное, опухшее лицо скрывается за ладонями в накатившем приступе рыдания.

Слова, приравненые к белому шуму - фон создают, а смысла в них нет.

Тоже мне, Мать Тереза нашлась. За всё время наших поебулек с Рыжей, до неё могло бы дойти, что я не перед кем не отчитываюсь, не беру трубки, не приезжаю по первому зову, да и по последнему не являюсь. Великий Я отчёта не ведёт ни перед кем, никому не принадлежит, ни от кого не зависит. Понимая всю суть моего житья и правил, созданных конференцией в моей голове, как можно было допустить мысль, нет, даже намёк, на то, что я отвечу на её звонок?

Особенно, когда я дышу запахом персиков и наблюдаю, как мой сказочный мальчик тает: глаза светятся солнцем, айсберги превратились в тёплые моря, позволяя нырять в синюю глубину глаз. Когда под моими пальцами расцветает желание, рождается чувство, после превращаясь в нечто большее, чем платоническое желание двух тел. Когда в моей голове Король готов сложить корону к чужим ногам, пропинав острыми мысами ботинок нутро моей черепной коробки, дабы я, наконец, осознал, что во мне зарождается воистину прекрасное чувство к зверьку. Или всё-таки человеку? Такому особенному, млеющему от моих поцелуев, ласкающемуся к моим рукам, требующему внимания к своей персоне.

- Не истери. Политика нашего спора потерпела крах и всякий смысл, - касаюсь пальцами плеча Рыжей.

- Святые орехи, неужели Великий Ты влюбился? - дерзко, сбрасывая мою ладонь с плечами. - Меня сейчас стошнит.

- От ревности? - губы непроизвольно растягиваются в издевательской усмешке. - Ревнуешь, что какой-то серый, невзрачный ботаник смог получить от меня большее, чем ты?- ловлю острый подбородок, насмешливо глядя в зелёные глаза. - О, мне так жаль, ты ошибочно выбрала объект воздыхания, - хмыкаю, отталкивая от себя девушку. Обожаю выбивать наглый тон, который рано или поздно смениться мольбой о прощении и призывом к воссоединению.

- Я рассказала Мистеру Неудачнику о споре, Егор, - злобный шёпот донёсся до кончиков моих ушей. Чья-то козырная шестёрка отправляет на тот свет моего пикового туза. Замираю, переводя взгляд на тяжело дышащую ведьму. Немое “что” так и не слетает с моих губ.

- О, мне так жаль. Мышка отослала тебя к яйцам преисподней. Ты ошибочно выбрал объект воздыхания.

Выпадаю из реальности лишь на часть времени. Секундой позже, из паутины совещания воображаемых друзей, меня возвращает мощная пощёчина. Взгляд фокусируется на земле.

- Ты это заслужил, Великая Сука, - обида в голосе поёт громче пощёчины, её пламя горячее жара на моей щеке.

***

ОТК Келл*.

Апартаменты группировки.

Тягучий дым приобретает очертание круга под навесным потолком. Ловкие пальцы шуршат шёлком, мгновение, и галстук слетает на узкий столик. С выдохом губы выпускают едкое, вонючее вещество, а их обладатель привычным движением руки приглаживает лысину.

- Келл, - хриплый голос вырывает из раздумий широкоплечего мужчину. Он нехотя поворачивает массивную голову в сторону голоса подчинённого. Взгляд серых глаз лениво задерживается на члене группировки, после чего усмешка озаряет изувеченное временем и шрамами лицо.

Мужчина неспешно поднимается, обходя хрупкий столик со стороны. Ловко садиться на корточки рядом с мычаще-дёргающейся тушкой, продолжая улыбаться кривым ртом.

- Значит, это и есть подстилка Егора? – Келл заглядывает в испуганные голубые глаза. Приветливо улыбнувшись, глава банды тушит сигарету о бедро пленённого, предусмотрительно придержав его за лодыжку.

Мучительный крик с силой пробивается сквозь кляп, наполняя помещение испугом и ощущениями физической боли. Мальчик слегка выгнулся, потеряв сознание. Келл многозначительно приподнимает бровь; надменный смех, подхваченный присутствующими, разносится по кабинету.

- Сделаем подарок нашему будущему гостю, - лицо всё ещё кривиться в конвульсиях счастья. Планы в голове приобрели реальные жизненные очертания.

- Разве мы кого-то ожидаем? – непонимающе тянет амбал около дубовых дверей.