- У молодого человека в крови обнаружены неизвестного происхождения наркотики. Мы таких формул ещё не встречали, - неужели эта многозначительная пауза подразумевает под собой ещё одну взятку?- К счастью, эти наркотики очень быстро выводятся из организма. Тем не менее, юноше нужно остаться под наблюдением наших специалистов, чтобы мы могли провести должный курс лечения.

- В течение какого времени?

- Неделя максимум, - пожимает плечами, изучая мой напряжённый вид.

- Лейкроф, - выдыхаю, прямо смотря в глаза мужчине. – За мальчишкой охотится опасная группировка, - удовлетворённо хмыкаю, когда небрежным движением из-под медицинского халата мелькает чёрная рукоятка с золотой гравировкой имени владельца.

- Ваш отец неспроста взял меня на эту должность. Я – военный врач, - широкая наглая улыбка, излучающая превосходство над миром. Теперь у нас с доктором есть секрет, который нужно тщательно охранять. Мой намёк понят, принят к исполнению. Коротко киваю, направляясь в палату к заждавшейся ответов мышке.

***

Сажусь на кровать, касаюсь пальцами плеча, стаскивая одеяло. Дрожащие ресницы выдают степень отрешённости где-то под рёбрами. Смотрю внутрь голубых глаз, спотыкаясь о куски льда на дне. Глубокое, болезненное, уставшее нутро. Запутался дикий зверёк в чужих интригах бытия.

– Почему я здесь? Что происходит, Егор? Что? – попытка понимания, с целью вникнуть; пусть вымотанный и давно перешагнувший грань осознанного, нарушивший предел досягаемости настоящего времени. Всё смешалось в твоём мышином мозгу: нити прошедшего, нынешнего. Ведущих красных будущего нет, ведь ты не живёшь, а бесцельно существуешь без части себя.

Тогда шёл дождь.

За двойными стёклами я требую от тебя поцелуя, ты злишь меня, безумно выбешиваешь, доводишь до иступленного желания тебя, как вещи, вещи для удовлетворения собственных потребностей.

А я легко сбиваю с тебя очки, смеюсь в лицо тьме внутри тебя, разражаюсь хохотом тебе назло.

За окном трава блестит от капель, а мы с тобой замурованы в книжный лабиринт, откуда выход знаешь только ты.

Когда ты рядом, за окном всегда идёт дождь.

Наклоняюсь, оставляю на губах короткий поцелуй, который должен всё объяснить мышке; но, увы, касание губ лишь распаляет моё больное воображение, дарит ещё одну каплю в чашу с душевными терзаниями, наполняя краткий миг болью.

Конечно, мышка, ты ничегошеньки не понимаешь, выстраиваешь глухую стену, стоит мне оторваться от твоих губ:

– Это не ответ, - настойчиво.

Знаешь, малыш, ответа на вопрос: «Почему я до сих пор здесь и спасаю твою задницу от крыс Келла?» - нет.

Нет никакого злоебучего ответа. Усмехаюсь, провожу тыльной стороной ладони по щеке, очерчиваю подушечкой большого пальца скулу. Ты кое-что забыл, мой маленький зверёк. То, что однажды понял, но драгоценное знание было стёрто из твоей головы.

Согласись со мной, дорогуша, каждая сраная мандавошка на этой планете, делает шаги по бренной земле в поисках вечного пристанища, обители, места под солнцем, возможно, не всегда осознавая, что это и есть вселенский смысл жизни – вечный поиск. И вот смотришь ты в мои глаза, создание дикости, холода и льда, боишься, одновременно догоняя своим мышиным умишком, что твой корабль прибило к берегу той самой обители.

Пора бросать якорь.

Рукой хватаю за ворот футболки, притягиваю к себе, жадно завладеваю губами, без спроса врываясь языком в рот, свободной рукой хватаю за волосы, фиксируя голову, не позволяю вырваться из объятий, максимально продлевая болезненный поцелуй.

- Так лучше? – выдыхаю в губы, пытаясь утихомирить бешеное биение сердца. Медленно открываю глаза, его всё ещё закрыты, замираю с протянутой рукой, заворожённый сказочным зрелищем: покрасневшие губы чуть приоткрыты, на щеках едва заметный румянец, тёплое дыхание. Терпение машет мне рукой, оставляя наедине с желанием снежно-нежного мальчика.

Я не могу дать тебе ответы на бесчисленные немые вопросы. Даже себе я их дать не в силах.

Стягиваю с тебя футболку, нагло впиваюсь зубами в шею. Это ты виноват в моём сумасшествии. Твой взгляд, твой запах цепляют те струны моей души, которые отвечают за контроль. Благодаря тебе я узнал, что у меня есть эта гнилая, слабая, жестокая, порабощённая запахом персиков и океанами внутри твоих глаз, субстанция во мне.

Дрожащими, ледяными пальцами робко касаешься ребра моей ладони. Молчишь, заглядываешь куда-то вглубь меня. Позволяю искать ответы, хоть никогда не был открытой книгой, позволяю сильнее обхватить пальцами запястья, позволяю с силой укусить себя за губу, позволяю истерично иступленному поцелую овладеть нами обоими.

Губы саднит остатками твоей злобы и ледяной ненависти, заламываю тонкие руки над головой, плотно прижимая к подушке, прямо смотрю в глаза, придавливаю тяжестью своего тела к кровати. Прекращаешь рыпаться, тяжело дыша, слабая попытка меня пнуть проваливается в чёрную дыру вместе с общим гневом, твоей растерянностью, непониманием и моей озлобленностью на тебя.

Касаюсь губами твоих, мягко, осторожно, свежие трещинки поют болью от малейшего прикосновения, но я настойчиво продолжаю целовать полюбившиеся губы. Ослабляю хватку, сразу вырываешь руки, оставляя их на моей шее. Испуганно выдыхаю в рот, разрывая поцелуй, касаюсь кончиком носа твоего, смотря в яркие глаза. Целуешь меня в уголок губ, снова дрожишь, нервно сглатываю, проводя ладонью по оголённому торсу.

Мне тоже страшно, малыш.

Съезжаю ниже, оставляя дорожку поцелуев от мочки уха до ключицы, подставляешь мне шею, выгибаясь дугой. Глажу ладонью грудь, ведя пальцами к низу живота, напрягаешься, замираешь, прижимаясь ко мне, впиваешься ногтями в шею.

Прикладываю ухо к груди, слушая беспорядочную скачку сердечной мышцы, наслаждаюсь теплом тела под щекой, втягиваю носом запах, пропуская через лёгкие, удовлетворённо повожу плечами.

Трёшься об меня, не смея разомкнуть век, твоё напряжение вызывает улыбку, и салют нежности взрывается внутри меня. Стягиваю с тебя оставшуюся одежду, продолжая наблюдать страх смешанный с желанием на лице, кидаю свои вещи на пол к твоим, любуясь стройным телом.

Ласково глажу выступающие косточки бёдер, оставляю засос под рёбрами, провожу ладонями между ножек, облизывая свои губы кончиком языка. Поднимаю на тебя взгляд, тянешься ко мне за поцелуем, обнимая коленями за бёдра, двигаю тазом вверх-вниз, касаясь членом твоего, сильнее вжимаю в кровать, продлевая удовольствие.

Слегка привстаю на локтях, ловя пальцами за подбородок, надавливаю указательным и средним пальцем на губы.

Ты знаешь, что я не намерен останавливаться. Поэтому послушно открываешь ротик, смачивая пальцы слюной. Убираю руку, заменяя пальцы своим языком, жадно впиваешься в мои губы, требуя большего.

Очерчиваю пальцами сжатое колечко мышц, на секунду замираешь, ввожу одним ловким движением пальцы внутрь, за что получаю болезненный укус и протяжный стон. Судорожно выдыхаю, сильно возбуждаясь, ладонью закидываю ножку на своё бедро, добавляя третий палец, морщишься, пытаешься соскочить, шипишь, хмуришься, очень крепко обнимаешь за шею, не позволяя отодвинуться от тебя даже на миллиметр.

Неспешно двигаю рукой, разводя пальцы внутри тебя, дарю долгий поцелуй в губы, закидывая вторую ножку на талию, вынимаю пальцы, хмуришься, вцепившись в мои плечи. Провожу головкой члена между ягодиц, блаженно выдыхая, с трудом вхожу на половину, ещё один резкий толчок внутрь тебя, и я даю время, чтобы ты смог привыкнуть к моему члену, всхлипываешь, утыкаясь носом мне в шею.

Двигаю бёдрами, понимая, что остановиться не смогу, отдаюсь во власть наслаждения, увеличивая скорость. Боже, малыш, ты такой узкий. Каждый толчок вырывает болезненный стон из твоей груди, наконец, удалось задеть простату, и боль сменилась наслаждением. Время и всё вокруг перестало существовать. Только резкие движения бёдрами, стоны, ласкающие слух, твои крепкие объятия и поцелуи в шею, взгляд, наполненный желанием настоящего момента.