Голуби – вестники мира. Но явно не в этой дыре.

Мальчишка легко спрыгнул со сцены, ловя шипение в свой адрес. Встречаюсь взглядом с его, потом моя рука встречается с тонкой ладонью, следую, ведомый прочь. Позади нас встают толпы, возвышаясь над невежеством, ухая по-совиному, каркая нечеловеческим вслед.

Надо было уехать отсюда ещё десять лет назад, уехать из города-завода по переработке. Всё мелется на этой земле, пропитанной вековым ядом агрессии, людского естества, времени, обыденности города. Наша тихая комната шуршит обоями, сквозняки прощаются. Его решение не стало неожиданностью, за окнами квартиры эта почва словно взращивает монстров, убивающих всё, что могло бы принести в этот город радость и дать плодовитые ростки. Хрупкости хочется уйти, оставив за собой сгоревшие дома и страхи, тень своей немощности и ребячества; уйти, уведя меня за собой, желая оставаться в моей власти, мною озабоченный, влюбленный. Целую его губы в кухне, толкая к подоконнику, нежно глажу подушечками пальцев по щеке. Слишком настоящий для этого облезающего краской мира. Нам пора выбираться из заезженной чёрно-белой киноплёнки драмы. Вещи не собраны, они превращаются в пепел, город меркнет площадями в серых тонах, темнея, далёкие огни блёкнут, как и моё «должен» городу. Вязкое болото засосало оставшихся расформированных, новый штат возложит на свои плечи аналогичную ношу, что по сценарию старого кино повториться вновь до очередной смены состава.

Моя ответственность рядом, разговаривает вслух со звёздами.