- До войны мы жили в Чимкенте, а папа учился в Ташкенте в пехотном училище. Когда папа закончил учебу, его послали в Симферополь, а потом он и нас туда вызвал: прислал нам с мамой телеграмму, чтобы мы приехали…

Это было первое большое путешествие Наримана. Провожать их на ташкентский вокзал приехала бабушка. Она привезла Нариману баночку варенья и целый мешочек румяных баурсаков. А когда поезд тронулся, бабушка долго махала вслед платком.

Ехали долго, сначала мимо зеленых садов и хлопковых полей, обсаженных тутовыми деревьями, а на другой день, когда Нариман глянул в окошко, не было уже ни садов, ни арыков, ни хлопковых полей - до самого горизонта тянулась выжженная солнцем степь. Изредка попадались озера, вокруг которых пластами лежал снег.

- Такая жара - и снег!- удивился Нариман.

- Это не снег, а соль,- объяснил ему дядя в очках.

Потом было Аральское море - так сказала мама, а дядя в очках сказал, что это тоже озеро, не море, а большущее озеро.

Пока паровоз набирал воду, к вагонам подбежали торговки и каждая наперебой стала предлагать рыбу. Рыба была всякая: и жареная, и копченая, и вяленая, и каждая торговка уверяла, что именно ее рыба самая вкусная, и что если мама купит, то они отдадут ее бесплатно. Мама хотела купить, но дядя в очках сказал, что от этой рыбы можно отравиться. Подумаешь, отравились бы немножко, все равно же бесплатно.

Назавтра тоже была степь. В этот день Нариман увидел караван верблюдов и еще трех маленьких верблюжат. Они, оказывается, как две капли воды похожи на больших верблюдов, только маленькие.

- А почему тут такая пустая степь?- спросил

Нариман у дяди в очках.- Почему здесь не живут люди? Почему нет деревьев?

Дядя в очках долго молчал, а потом показал Нариману на толстые глиняные стены, которые виднелись вдали.

- Видишь остатки глиняных стен?

- Вижу.

- Когда-то эти стены были дворцом. И жил в этом дворце только один человек - грозный и жадный хан. Выл он властителем обширного и богатого государства. По два урожая в год собирали крестьяне на этой земле. Вокруг насколько хватало глаз цвели чудесные сады, грелись на солнышке арбузы и дыни, паслись многочисленные стада.

Земля была очень щедрой, но никому не давал покоя жадный хан, он силой отбирал у крестьян хлеб, скот, фрукты и менял все на золото. Больше всего на свете хан любил золото. Он копил его, копил, пока не накопил целую гору. И вот тогда он и решил воздвигнуть этот дворец. И приказал построить его такой величины, чтобы в него поместились все его ханские сокровища.

Воины согнали сюда всех жителей страны. Два года возводили из глины, замешанной на соленых слезах, стены невиданной толщины. Два года крестьяне не сеяли на полях хлеб и не убирали урожая.

Через два года замок был построен, но еще ровно год вносили крестьяне в обширные кладовые награбленные ханом богатства. Тысяча комнат в верхнем этаже замка была занята под сокровища, а внизу расположился со своими воинами грозный хан.

Закончив работу, люди покинули владения жадного хана. Они шли мимо своих развалившихся хижин и высохших полей, они шли, и слезы ручьем катились из их глаз.

Злой хан тем временем пригласил в свой новый дворец ханов и мурз и устроил большущий пир. Разгулялись пьяные ханы и стали по древнему обычаю выплескивать из золотых кубков вино на стены дворца. Больше всех старался сам грозный хан, он хотел, чтобы его дворец стоял вечно и слава о нем прошла по всей земле.

Когда стены пропитались вином, соль в глине растворилась и толстые стены дворца, не выдержав тяже* сти золота, обрушились на головы жадных ханов.

С тех пор прошла тысяча лет, но люди так и не вернулись сюда, ведь рассказ о злом и алчном хане передавался из поколения в поколение…

- И люди никогда не вернутся сюда?- испуганно спросил Нариман.

- Ну что ты! Конечно, вернутся. Тут еще будут шуметь сады, люди построят здесь красивые дворцы…

- А когда это будет?

- Я думаю, очень скоро…

В Москву приехали на шестой день. Дядя в очках остался в столице, а Нариман с мамой сели в автобус и поехали дальше, в Симферополь.

На автобусной станции их встретил отец, в руках у него был большой букет цветов, а в кармане плитка шоколада. Папа взял пролетку, и они не спеша поехали домой. Лошадь бежала, весело цокая копытами по мощенной камнем улице.

Они проехали мимо рынка, доехали до пуговичной фабрики, повернули направо, теперь дорога шла вдоль старого кладбища.

Возле входа на кладбище повернули налево - тут начиналась улица Училищная, на которой они и поселились.

Улица Нариману понравилась: узкий тротуар был выложен четырехугольными каменными плитами, вдоль тротуара цвели белые пахучие акации, а главное, кварталом ниже находился кинотеатр «Субхи».

В этом же году Нариман пошел в первый класс…

За воротами протяжно пропел сигнал.

- Кто-то еще из рейса вернулся,- тетя Дуся нехотя встала и пошла открывать ворота.

Вернулась она минут через десять и выложила перед Нариманом два огромных граната.

- Не забывают меня ребята, каждый что-нибудь да привезет из города. Хорошие они у нас… А плохим тут и не ужиться - работа тяжелая. Зимой особенно трудно, тогда неделями машины не могут пробиться на рудник. Ты бери гранат, угощайся. Вот этот, который побольше.

Нариман взял гранат, разломил его на две части, на .стол посыпались крупные розовые зерна.

- Ну так что же было дальше?- спросила тетя Дуся, усаживаясь напротив.

- Дальше началась война, папа уехал на фронт и нас каждый день стали бомбить немцы. Через месяц мамин завод эвакуировался. Мы написали бабушке письмо в Чимкент, что скоро приедем. Но выехать не смогли: в воскресенье мама пошла на рынок за молоком, а когда она возвращалась, началась бомбежка, не успела мама завернуть на нашу улицу, как где-то рядом упала бомба. Маму осколком ранило. Когда я прибежал, она еще была жива, увидела меня, заплакала.

- На,- говорит,- возьми бутылку - молока не было, я сливок тебе взяла.

Отдала мне бутылку и умерла. А на другой день я получил письмо от папы, он писал, что находится в госпитале и что скоро приедет.

Я его два месяца ждал, а он так и не приехал, за мной дна раза приходили - увезти меня хотели, но я спрятался.

- У кого же ты жил там?

- А меня бабушка к себе взяла, соседка наша. Я ей дрова рубил, воду носил и за мукой на рынок бегал. Только она очень боялась, что я тоже под бомбежку могу попасть, а бомбили нас часто, особенно, когда наши отступали. Потом сразу стало тихо и всю ночь было тихо, а утром, когда я вышел,- на улице никого, и дым черный над городом стелется. Только я до поворота дошел - слышу грохот, а это оказывается старик вот с такой бородой пианино черное на телеге везет, везет, а сам оглядывается.

К обеду появились немцы на мотоциклах, с автоматами. Один подъехал ко мне и спрашивает:

- Где есть пекарня?

Пекарня была рядом с нами, через три двора, а я им показал совсем в другую сторону.

Потом появились машины с солдатами, а вечером на площади немцы повесили пятерых и каждому на грудь фанерку нацепили с надписью «коммунист».

В небе погасли последние звезды, а Нариман все рассказывал и рассказывал…

В шесть утра пришел сменщик.

- Мальчишка-то чей?- спросил он у тети Дуси, вваливаясь в дежурку.

- Тихо ты, не видишь, спит?- остановила его тетя Дуся.- Отца ищет, из детского дома, говорит, сбежал.

- И что ты с ним теперь будешь делать?

- Возьму к себе, если пойдет, уж больно хорош парень.

Сменщик сел за стол, расписался в журнале о приеме вахты, еще раз внимательно посмотрел на спящего Наримана и громко захлопнул журнал.

- А тебе всегда больше всех надо!

- Ну-ка, поднимайся! Вставай, вставай, так же все на свете проспать можно! Поднимайся, а то пельмени остынут. На полотенце - и бегом на речку, одна нога тут, другая там. Пока я на стол накрою, чтобы ты был уже готов.