Роза проводила наказанных сердитым взглядом и повернулась к классу:

- Пожалуйста, учащийся Булат, продолжайте.

Булат в третий раз поднялся с места.

- Клоун посмотрел на меня и сказал…

- Сторожа в милицию повели!

В дверях стоял испуганный Батыр и показывал рукой в ту сторону, куда повели сторожа.

Все бросились к проходу, сторожа действительно вели, но не в милицию, а в контору.

- Неужели из-за кирпича?-удивился Булат.

- А из-за чего же еще? Я сам видел, как они стояли у того места, где лежал кирпич, и кричали на сторожа.

- Пошли к начальнику участка!- решительно сказала Роза, и первой направилась к конторе. За ней двинулся Батыр, за Батыром Гриша, за Гришей Булат. Замыкал шествие Цицерон.

Ребята подошли к конторе и остановились возле раскрытого настежь окна.

- Ты мне честно скажи, куда дел машину кирпича?- громко требовал начальник участка.

Сторож молчал. Роза смело вошла в деревянную конторку, за ней вошли и остальные. У дверей начальника участка их остановил прораб.

- А это еще что за делегация?

- Это мы кирпич унесли…- негромко сказала Роза. ¦

- Унесли кирпич? Куда?

- В школу,- выступил вперед Батыр.

- Ничего не понимаю,- развел руками прораб,- какой кирпич, какая школа?

- Тот самый кирпич, за который ругают сторожа!- объяснила Роза.

- Ах вон оно что!- усмехнулся прораб, и, распахнув двери, весело крикнул: - Петр Иваныч! Воры нашлись!- и втолкнул всю компанию в комнату.

Сторож сидел на табуретке возле окна низко опустив голову. Старик пересчитал в уме всех, кто строился на руднике, но никто из них не мог увезти вот так, неслышно целую машину кирпича… Сторож поднял голову и, увидев Гришу и Булата, вскочил с места. Те мигом спрятались за широкую спину Батыра.

- Ах, жулики! Обманули, значит, старика! А еще про звезды рассказывали…

Начальник участка и все сидевшие в комнате рабочие слушали сторожа и громко смеялись. На пороге появился бригадир рабочих, которые строили школу.

- Петр Иванович, откуда у нас кирпич появился, привезли, что ли?

- Какой там привезли… Это помощнички твои постарались, целую машину кирпича за ночь перетаскали.

- Где же сторож был?

- О нем они тоже позаботились, послали двух агитаторов, и пока он слушал лекцию, есть ли на Марсе буржуи, кирпич уплыл.

Бригадир глянул на ребят и покачал головой.

- Не ожидал я от вас такого… не ожидал…

Когда в комнате утих последний раскат смеха, начальник участка, сдерживая улыбку, сказал:

- Так вот, друзья, возьмите под навесом носилки и чтоб к обеду весь кирпич был на месте. Поняли?

Низко опустив головы, ребята вышли из конторки. Когда носилки были нагружены, появились бригадир и прораб. Глядя на расстроенных ребят, прораб не выдержал, рассмеялся.

- Ладно, оставьте, пусть лежит. А ты, Абдильда, приводи завтра бригаду часам к десяти, будут три машины с кирпичом…

Вечером в больницу пришел Павел Иванович. День был неприемный, но главврач разрешил ему повидаться с Нариманом. Павлу Ивановичу дали халат, и медсестра проводила его в палату. Он вошел веселый, улыбающийся и выложил перед растерявшимся Нариманом груду гостинцев.

- Это еще не все, главное тут!- похлопал он по нагрудному карману.

Нариман замер, а когда Павел Иванович извлек из кармана конверт, сердце Наримана застучало громко-громко, и он весь потянулся к письму.

Читал Нариман только те места, где говорилось об отце.

- «…ты спрашиваешь, не встречался ли я после войны с Музафаровым? После войны нет. Последний раз видел его в декабре 1944 года, несколько раз встречал в штабе дивизии. В канун нового года я был сильно контужен - меня перебросили в тыл».

Нариману не хватало воздуха. Он расстегнул ворот больничной рубашки и судорожно вдохнул пропахший подом больничный воздух.

- Жив! Жив! Ведь в письме, которое ему прислало министерство обороны, было написано, что погиб в 1943 году! А друг Павла Ивановича видел его в конце 1944! Значит жив! А что если этот друг ошибся? Если кого-то другого принял за его отца?

Нариман бережно положил письмо на одеяло.

- Он не мог ошибиться? Может, это был кто-нибудь другой?

Павел Иванович сжал Нариману плечо.

- Нет, это был он. Они вместе учились в Ташкенте…

Павел Иванович достал из кармана табакерку и, вспомнив, что находится в больнице, сунул ее обратно.

- Крепись, мой мальчик, мы отыщем его. Я написал письмо начальнику штаба дивизии, он обязательно ответит. …Да, я совсем забыл спросить тебя, как ты себя чувствуешь?

- Хорошо, доктор сказал, что послезавтра меня выпишут.

- Вот и хорошо, как только выйдешь, мы сразу отправимся в поход. Ребята рюкзаки уже приготовили, тебя ждут…

- Если б в штольне меня не ударило, я бы сюда не попал…

- Ну-ка, расскажи мне толком, что там случилось?

- Когда я шел по штреку, кто-то сзади бросил н меня бревном.

- А ты не заметил, кто это был?

- Не заметил, но я его хорошо знаю.

- Он что, местный житель?

- Нет, на руднике он появился после меня.

- А кто тебе сказал, что после?

- Ребята сказали, они же всех на руднике знают.

- Но откуда ты его так хорошо знаешь?

- Во время оккупации мы жили в одном дворе,- и Нариман подробно рассказал Павлу Ивановичу, где, когда и при каких обстоятельствах он встретился с Муратом…

Началась эта история осенью 1942 года. В тот день Наримаи проснулся поздно. Сквозь заплаканные окнл пробивался тусклый солнечный свет. Вставать совсем не хотелось - в теплой постели голод чувствовался не так остро, как на улице.

- Сейчас бы горбушку белого хлеба со сливочным маслом.,.- подумал Нариман и, глотнув слюну, с голевой зарылся под одеяло. Нариман закрыл глаза и перед ним выросла стопка сочных румяных чебуреков. Когда еще жива была мама, они каждую субботу ходили в чебуречную, которая стояла на углу возле колхозного рынка. Нариман облизнул пересохшие губы и открыл глаза - чебуреки исчезли. Закрыл - появились снова. Теперь он не открывал их долго-долго; хотелось вспомнить, как пахли чебуреки и как они хрустели на зубах.

Вчера Нариману не повезло: бегал по городу целый день и нигде не смог раздобыть и кусочка хлеба. Ничего не принесла ему и соседка тетя Наташа; они тоже сегодня сидели голодные.

Поздно вечером Нариман вскипятил кружку воды, выпил ее и лег спать.

Куда же пойти сегодня? Попытать счастья у госпиталя? Жаль, итальянцы оттуда уехали, а к немцам идти не хочется, проучили один раз - хватит.

Три дня тому назад Нариман, подхватив котелок, побежал к госпиталю. Работавшие на кухне итальянцы никогда не обижали Наримана, от них он всегда возвращался с полным котелком ароматного супа. А нынче не повезло. Итальянцев на кухне уже не было, а молодой немец, к которому подошел Нариман, выбил из рук котелок, повернул Наримана и больно ударил тяжелым кованым сапогом…

Может, сходить еще раз на элеватор? Но туда надо идти втроем и брать с собой лом: под вывернутыми кирпичными глыбами ребята нередко находили несколько горстей полусгнивших зерен…

Нариман нехотя выбрался из-под одеяла и вышел во двор. В воздухе вкусно пахло жареным тестом. Нариман повернулся и глянул в раскрытое окно, за которым два молодых эсэсовца жарили лепешки. Затаив дыхание, стоял и смотрел он, как росла на тарелке румяная стопка. Сколько он стоял? Десять минут, а может быть, час? Белобрысый офицер увидел его, усмехнулся, свистнул и, сняв со стопки верхнюю лепешку, бросил в раскрытое окно.

Лепешка опустилась прямо в руки и стала нестерпимо жечь пальцы. Как уж это получилось, он не помнит, но Нариман размахнулся и запустил лепешкой в гестаповца. Гестаповец увернулся, выругался громко по-немецки, схватил с кровати кобуру с пистолетом и бросился за Нариманом.

Если бы не майор, вышедший из-за угла, Нариману пришлось бы туго. Увидев старшего офицера, гестаповец вытянулся в струнку и замер. Нариман тем временем забежал в соседний двор и спрятался в пустой мусорный ящик.