Главным противником Сервантеса стал Лопе де Вега. Это он назвал Сервантеса худшим из испанских поэтов. Это он объявил «Дон Кихота» вздорной книгой, которую не стоит читать. Де Вега, в сущности, никогда не упускал из виду давнего соперника и натравливал на него своих литературных шестерок.
Прошедший через горнило тяжких испытаний, никогда не ходивший в баловнях у судьбы, Сервантес вынес свой приговор обществу, столь несправедливо отнесшемуся к нему, в блестящей сатире «Собачий разговор».
За собаками, так же как и за бедняками, — писал Сервантес, — признано право служить человеку, но отнято право мыслить. Однако собаки обладают такими ценными качествами, как память, благодарность и верность. На алебастровых могилах многих испанцев ставят лепные изображения их собак как символы верности. Быть может, природный инстинкт собак, их сметливость, чуткость и восприимчивость доказывают, что они обладают непостижимой для нас долей ума и рассудка.
В своей сатире Сервантес наделил даром слова двух собак. Одну звали Сцепион, а другую Берганца. В беседе с приятелем Берганца рассказывает о своей жизни, состоящей из многочисленных злоключений. Этот пес исходил всю Испанию. Служил в армии, откуда сбежал, потому что развращенность и отсутствие дисциплины среди солдат показались ему невыносимыми. Служил на бойне в Севилье и был поражен тем, что делается в ее бедных кварталах.
В ужасе бежал Берганца из города и поступил на службу к пастухам, но и здесь царили дикие нравы. Пастухи поедали вверенных им овец.
Тогда он стал сторожевым псом, но за ревностное исполнение своих обязанностей был посажен на цепь и отравлен. Он стал служить префекту, но тот оказался сообщником воров и мошенников. Берганца отправился в Вальядолид и устроился в больнице, где увидел людей мрущих, как мухи, из-за недоброкачественного лечения.
В своих скитаниях он встретил множество лживых женщин — эту подлинную язву испанского общества. В доме знатных господ, куда Берганца попал по протекции, его искусала комнатная собачка за его прямоту, после чего хозяева вышвырнули его на улицу.
— Послушай, — сказал Сцепион, выслушав его историю, — у каждого своя судьба и свое ремесло. Советы бедняка никому не нужны. Бедняк должен знать свое место и не лезть с советами к сильным мира сего.
«Собачий разговор» — эта красноречивая защита униженных и оскорбленных — и есть нелицеприятная оценка Сервантесом общественной и социальной жизни Испании.
Хроника восемнадцатая,
в которой рассказывается о втором томе «Дон Кихота», о донкихотстве и о последних годах жизни Сервантеса
После выхода в свет первого тома «Дон Кихота» Сервантес резко прервал участие в литературной жизни Мадрида. Постоянные нападки завистливых ничтожеств, возомнивших себя писателями, травля врагов и клевета со стороны тех собратьев-поэтов, которых он вольно или невольно сумел обидеть, омрачали его жизнь. К тому же на него уже легла тень приближающейся старости. Ныли к непогоде давние раны, мучила бессонница. Тяготили постоянное напряжение и преувеличенная чувствительность. Любая несправедливость болью отдавалась в сердце. Одиночество, изнурявшее душу, не растворялось в беседах, не разряжалось в любовных забавах, не тонуло в алкоголе. Оно всегда было с ним.
Жизнь научила Сервантеса скептически относиться к людям, но не смогла истребить его глубокую веру в добро. Не обнаружив ничего идеального в земном, он стал искать его в небесном. «Для Бога, — говорил он, — самый бедный богаче всех».
В 1608 году жившая с его семьей родственница Сервантеса Магдалена вступила в общество терцинариев — так называлось братство мирян, объединенных под эгидой Францисканского ордена, и через два года приняла постриг. Ее примеру последовали сестра Андреа, а затем и жена Каталина. Сам же Сервантес вступил в Братство рабов святейшего причастия — возможно, потому что в это общество входили такие высокопоставленные особы, как герцог де Лерма, архиепископ Толедский Бернардо де Сандоваль-и-Рохас, популярные писатели того времени и даже сам Лопе де Вега. Этот кумир публики был врагом Сервантеса и причинил ему немало зла, но автор «Дон Кихота» продолжал восхищаться его талантом и творческой мощью.
Лишь в 1613 году Сервантес вновь появился в литературном мире, издав том из двенадцати новелл, написанных в поучение дочери Изабелле. В годы своих скитаний он, всегда зорко следивший за литературной жизнью, обратил внимание на входящие тогда в моду итальянские новеллы. Ему понравилась их легкая изящная форма, и он подумал, что неплохо было бы пересадить это итальянское растение на испанскую почву. И ему это удалось. Воспользовавшись своеобразной пикантностью итальянских сюжетов, он внес в них героический дух старой Испании. По литературному совершенству и стилистической отточенности новеллы не уступают «Дон Кихоту» и даже превосходят его. В этой книге Сервантес впервые проявляется как взыскательный стилист и мастер чувственно совершенного языка. В его новеллах выразительная сжатость стиля полностью соответствует четкости новеллистической композиции. «Новеллы» имели большой успех и за десять лет выдержали девять изданий.
Прошел всего год после успеха «Новелл», и в свет вышла сатирическая поэма Сервантеса «Путешествие на Парнас». Всю жизнь Сервантесу приходилось воевать, — то с турками, то с плохим театром, а теперь вот с плохими поэтами. В то время в Испании поэты плодились, как кролики. Это была целая корпорация бесталанных виршеплетов, изнеженных, болтливых и дерзких попрошаек. Они осаждали академические конкурсы и штурмовали дворцы знатных грандов в поисках покровителей и кормильцев. Все они выставляли напоказ свою нищету и свои жалкие творения.
В 1612 году эта свора борзописцев пришла в неописуемое волнение. Дело в том, что покровитель искусств граф Лемос, уезжая в Неаполь, где он получил пост вице-короля, объявил, что возьмет с собой лучших поэтов Испании. И тогда началось нечто невообразимое. Желающих оказалась тьма тьмущая. Доверенные лица графа Демоса братья Архенсола, которым было поручено произвести отбор, растерялись от такого обилия служителей муз. Ну, а Сервантеса не включили даже в предварительный список. Он никому не был нужен. Его недоброжелатели говорили, что время его прошло, что он устарел, этот бедный старик. Мол, проза у него еще куда ни шло, а вот со стихами абсолютный провал.
Сервантес, привыкший терпеливо сносить удары, на сей раз решил высказать все, что думает об этих людях и об их поэтических опусах. И он сделал это в бурлескно-сатирической поэме «Путешествие на Парнас», где крупными мазками изобразил сражение, которое велось за обладание поэтическим Олимпом между «хорошими» и «плохими» поэтами.
На минуту, но только на минуту, Сервантес позволил дать волю своей горечи. Устами Меркурия он воздал себе должное, то есть сделал то, чего он тщетно ждал от братьев по поэтическому цеху:
Твой труд уже проник во все пределы,
На Росинанте путь свершает он.
И зависти отравленные стрелы
Не создают великому препон.
В этой поэме Сервантес дал оценку творчеству поэта. С присущим ему великодушием он о многих отозвался благожелательно, но это не убавило числа его врагов.
* * *
Что такое донкихотство? Трудно исчерпывающе ответить на этот вопрос, ибо донкихотство — понятие многообразное и трактуется по-всякому. Обычно донкихотство определяют как отсутствие чувства реальности и сравнивают с Дон Кихотом человека, прущего на рожон и потому нелепого, жалкого и смешного. Но при более глубоком понимании донкихотства в нем видят стремление преобразовать мир и победить зло личным примером, а также рыцарскую верность мечте, как бы ни противоречила она реалиям жизни.
Наиболее ярким проявлением донкихотства принято считать восьмую главу первого тома «Бой с ветряными мельницами», где в яркой форме проявляется сумасшествие Дон Кихота:
