– Вы меня с кем-то путаете, мистер, – ответил я, ниже приспустив козырек картуза.

– Нет же. Я точно помню твой ангельский склад: плечи, шея…

– Вас куда? – спросил я, эффектно выражая свою безучастность в прошлом занудливого итальянца.

– Эх, ты… создание черти-чего… вези меня на Братский бульвар. Вспомни, как это было три года назад. Выкинь под надпиленной хвоей – оттуда сам дойду.

– Как скажете, – проворчал я и, крутя баранку рулевого колеса, помчал на Братский бульвар, а уже оттуда, сбавив ход, покатил на средний мост через безымянную реку. Скорость едва доходила до тридцати километров в час.

– Что-то должно произойти? Звездопад? – спросил Фрэнк, приметив мои частые подглядывания на запястье, где находились мои верные часы.

– Да, именно звездопад, – проговорил я, продолжая засекать время.

Конечно, ни о каком звездопаде речь не шла. Всё было, куда ярче – моя комбинация должна была сотворить вспышку ярче сотен солнц. К этому я и подводил обстоятельства, скрепленные моим наручным механизмом.

– Что ж, поглядим, – говорил он, впадая в транс сна.

– Ты-то гляди, – тревожил я, – не спи. Тебе-то и нужно глядеть. Вот уже скоро. Потерпи.

– Не проще ли ограбить меня, когда я усну? Остановишь колымагу, разденешь меня со своей шайкой и сбросишь в реку.

Ну вот как после этого не любить Фрэнка? Я его обожаю.

– Нет же, гляди в окно. Можешь считать до сорока шести. Отмеряй, как секундная стрелка.

Фрэнк начал отсчитывать вслух. Немногим это действовало, как пусть в сон (то же, что и считать овец), но парень держался и даже, как то было задумано, смотрел в окно. Мы въезжали на мост.

– Что она здесь делает? – озадачился наш герой, не досчитав пяти оставшихся секунд.

– Вы о ком? Звездопада нет – я ошибся.

– Останови, – скомандовал тот. – Это Ева. Моя знакомая. Стоит на мосту. Мерзнет.

– Воля ваша, уважаемый пассажир. Так или иначе, поездка была бесплатной.

Таксист высадил нашего героя и поспешил на набережную, в привычное место, откуда наиболее удобно наблюдать за нашей парочкой.

– Ева? В том же месте, не в то же время? Что вы тут делаете?

К счастью, – впрочем, по задумке, – оба героя были достаточно выпившими. Оставалось, чтобы их тела соприкоснулись, и произошло замыкание. Они должны ярко гореть.

– Не думала встретить вас здесь, Фрэнк. Вы как всегда появляетесь в самый неподходящий момент, – прокомментировала она и окунулась во встречный ветер, чтобы наш парень вновь оказался позади. Думаете, в этом какой-то зловещий замысел? Нет. Просто девушка крайне недоверчива к прямым взглядам.

– Что ж, было такое разок – в день моего рождения. Шел серьезнейший футбольный матч – отец разрывался от несовместимых чувств: смотреть футбол или поехать к жене и новоиспеченному сыну.

– Где же вы были раньше, Фрэнк? – спросила Ева, как только парень перемахнул через бордюр, отделявший полосы автомобильного движения от тротуара.

– Всегда был в одном и том же месте – в болоте левого Цайтгарденбурга.

– Тогда где была я?

– Отец его знает… или мать… Они ж еще живы?

– Всё, что изображено на моих полотнах, живо и будет жить.

– Хм.

– Так где была я? – вновь потребовала ответа она.

– Рисовала? – расставил руки Фрэнк, раскачиваясь вне зоны видимости девушки, слева от нее.

– Я была везде, но не там, где нужно, – ответила она.

– И где же было нужно? – прищурился он.

– Всё, отстань, – проворчала Ева ни с того ни с сего и разом скукожила прошлые мысли.

Должен заметить, как грациозно виляла из стороны в сторону обоюдная циничность: как ловко собеседники подбирали культурные конструкции, везде вставляя приятное «Вы», и как лихо простреливали выхлопы, срывающие маски и открывающие настоящие лица. И за это я тоже люблю людей. Обожаю эти людские игры.

– День рождения не задался? – сочувственно заметил Фрэнк.

– Он был не самым лучшим, – ответила Ева.

– Тебе действительно интересно, как провел свой праздник я?! – удивился парень, наиграв небольшую сценку.

– Ах да: как прошел твой день рождения?

– Он не прошел – он пробежал. Словно стадо гиппопотамов гналось за мной весь вечер. Сейчас бы прилечь.

– Иди домой, – подсказала Ева.

– Как же ты? – с долей заботы поинтересовался Фрэнк.

– Останусь, – ответила она. – Моё место здесь. Я тут учусь летать. – Она вновь провела по волосам, которые, подхватываемые потоками ветра, вились, как флаг на флагштоке.

– Идем со мной? – предложил Фрэнк, недолго думая.

– Идем, – ответила она, подумав ровно столько же.

Холодное утро. Видимо, кто-то по-пьяному задел рубильник электрического обогревателя в доме прошедшей ночью. И теперь восемь градусов выше Цельсия, что флуктуировали за тонкими окнами, холодом передались в атмосферу дома. Но не в спальню – не на кровать – не под одеяло, под которым, обнявшись и скрючившись, крепко спали Фрэнк и Ева.

Так уж случилось, что первым проснулся Фрэнк. Он не был удивлен, не был подавлен появлением какой-то женщины в своей постели (был до конца уверен, что у него не может быть детей) – он просто аккуратно вынул свою руку из-под плена девичьей подмышки и попытался протереть глаза, оставив другую руку под теплым лениво дышащим белым телом. Ну а раз уж Фрэнк был человеком невнимательным, неаккуратным (иначе говоря, мудаком он был) случилось так, что… В общем, читайте.

– Нина, вставай завтракать, просыпайся, – шептал он на ухо, как вы уже догадались, совсем не Нине, а моей любимой человечишке слабого пола Еве. И это была не шутка. Фрэнк на самом деле, без всякого курьеза, не помнил, что прошлой ночью, будучи далеко нетрезвым, пригласил к себе Еву, которая по каким-то внутренним жгучим причинам (алкоголь) не смогла отказать.

Ее тело всё также лениво спало. Долгие тихие легкие вдохи и такие же выдохи. Казалось, она бы проспала здесь еще часа три, несмотря на то, что дело близилось к ленчу.

Перед тем, как вновь попытаться пробудить девушку, Фрэнк всё-таки попробовал вглядеться в девичий образ. В какой-то момент он почувствовал, что ощущения, доставляемые прикосновением мягкой щеки к его груди, совсем не те ощущения, что ему так часто доводилось испытывать. Та и запах волос был совсем не таким, как у Нины – этот намного приятнее и, казалось, роднее.

Фрэнк приподнял свою голову и попытался откопать желаемые очертания девичьего лица, что были надежно спрятаны взъерошенными длинными русыми волосами, окутавшими голову с одной стороны, и мужской грудью, прикрывающей с другой – Ева так крепко вцепилась во Фрэнка, обняв его и упершись темечком в небритый колющийся подбородок, что разглядеть хоть какие-то черты, даже ушко, было на деле невозможным. Фрэнк вновь откинулся на подушку и воззвал.

– Одна девочка так долго спала, что профукала все свои годы. А ведь можно было столько желаний загадать. Ты только представь. Нина, не повторяй судьбу девочки, – предупреждал он и свободной рукой почесывал гибкую нежную спину.

В ответ молчок. Лишь мгновениями ощущалось, что девушка не спит и отчего-то импульсивно сдавливает тело, еще сильнее прислоняясь к груди. Казалось, она проломит ему грудную клетку и съест его сердце. Впрочем, примерно так всё и случится. Иначе история, которую я вам ведаю, не была бы самой печальной на свете.

– Мда-а, – продолжал Фрэнк, с хрипотцой протягивая последнюю гласную, уводя ее в свои курьезные представления. – Ты так часто просыпаешься со мной в разных постелях, что, будь я честным гражданином, уже давно должен был на тебе жениться. Но так случилось, – продолжал Фрэнк говорить с самим собой, косвенно отсылая к бессознательной девушке, – я журнялюга. У меня своя колонка в газете – приходится постоянно обманывать людей, украшая их скучные жизни моими хитроумными сплетнями. Я слишком нечестен с людьми. Быть тебе в девках, Нина. – Он поцеловал ее в темечко и попытался уснуть.

В этот момент глаза Евы открылись. Длинные ресницы пощекотали грудь, и Фрэнк ожил, придумывая что-либо забавное, но нарочно продолжая молчать, мол, он спит, чтобы теперь девушка мучилась в поисках выхода из этой тупиковой ситуации, а не он. Я же (как вы, конечно, не догадывались) всё это время был в доме. Сидел в зале, что пах табаком, и проклинал Фрэнка всякий раз, когда тот произносил неверное имя. И когда я вот-вот уже был готов вмешаться, случилось нечто доколе забавное. Не думаю, что вы могли догадываться и об этом, но то, что произойдет, гораздо лучше, чем если бы Ева расстроилась другому имени в свой адрес. Читайте. Громко не смейтесь.