Преследователи, которые не сели обратно в машину, с руганью поделили между собой пальто и велосипед прямо возле открытой парадной.

В кабинет, на двери которого висела картонка "Урицкий М. С.", вошли двое в черных кожаных куртках. Подошли к столу, на котором лежала неподписанная бумага.

- Ос-во-бо-дить сле-ду-ю-щих за-ло-ж-ни-ков, - по слогам прочитал один из чекистов и покачал головой. - Даже на коллегию решил Моисей не выносить. Что же, теперь сдадим бумажку в архив. Не суждено, так не суждено.

Уже через несколько часов в центре Петрограда лестницы загрохотали под тяжелыми солдатскими сапогами. Колотили в двери ногами, выволакивали из квартир взятых в заложники "представителей враждебных классов", не позволяя брать с собой даже самого необходимого. И всю ночь в Петропавловской крепости раздавались залпы из трехлинеек.

Девушка, внешне чем-то похожая на убийцу председателя Петроградской ЧК, ничего о происходящем в городе на Неве не знала. Она примерно до двух часов дня бродила по Красной столице, наконец, встретила человека, одетого в потертое драповое пальто.

- Здравствуй, Дора. Сегодня великий день. Сегодня - твой день.

Девушка вдруг задрожала, будто лист и уткнулась подслеповатыми глазами в землю.

- Дора, тебе страшно?

- Нет. Просто не хочу возвращаться. В неволе так мерзко. Тому, кто не прошел тюрем, трудно понять нас, каторжан.

Мужчина внимательно оглядел Дору. Его с монгольским разрезом глаза смотрели ласково и грустно. Он погладил девушку по ее шелковистым, черным волосам и нежно, очень нежно поцеловал в лоб.

- Я знаю, каково это. Ведь я тоже сидел в тюрьме и ожидал отправки в Петропавловскую крепость, откуда мне один путь заказали - на эшафот. Но ты останешься жива. Неволя лишь ненадолго.

- Как ненадолго?

Мужчина протянул девушке сверток.

- Здесь браунинг, аккуратно положи его в сумочку, но, ни в коем, ни в коем случае не разворачивай и не трогай.

- Не понимаю.

- К шести вечера пойдешь на Серпуховскую улицу. На заводе Михельсона намечен митинг, выступит предатель революции. Его убьют.

- Убьют? Я?

- Нет, Дора. Другие. Но ты должна попасть в руки большевиков. Пока пройдет разбирательство, наши товарищи покинут Москву.

Девушка какое-то время шла молча, нахмурившись. Лоб перерезала глубокая морщина. Наконец, она отрицательно покачала головой:

- Нет. Стрелять должна я. Меня все одно казнят, так зачем подвергать риску других?

- Нет. Ты же плохо видишь, а на пистолете нет твоих отпечатков пальцев. Но выстрелов прозвучит три, и в Браунинге недостает именно трех пуль.

- Я могу кинуть бомбу. Это гарантирует успех.

Мужчина взял девушку под руку, зашептал почти в самое ухо:

- Нет, Дора, нет. Погибнут случайные люди, а нам это ни к чему. Но если ты, Дора, сомневаешься, если боишься, то скажи сразу. Сегодня особый день, сегодня мы можем покончить с узурпаторами навсегда. Мы не можем упустить такой возможности. Никак не можем.

- Я согласна. Вы же знаете, что я согласна, что на меня можно положиться.

- Дора, - мужчина смотрел на девушку восхищенно. - Вы прекрасны.

- Спасибо. Я сделаю все так, как Вы мне сказали.

- Я верю. Только пальто купи и поешь. Вечером похолодает.

Мужчина вложил в руку Доре ассигнации и скрылся.

"Москва. Кремль. Председателю ВЧК. В 11.50 убит председатель ПЧК Урицкий М. С. Проводим следствие. Ждем указаний".

- Товарища Петерса.

Заместитель, а еще восемь дней назад исполняющий обязанности Председателя Всероссийской чрезвычайки явился к Дзержинскому незамедлительно, словно ждал рядом с дверью.

- Уже знаешь? - мрачно вопросил глава ВЧК.

- Да.

- Что же. Я выезжаю прямо сейчас. Ты тем временем распорядись по поводу отдельного состава. Чтобы к моему прибытию был готов.

- Разрешите выполнять, товарищ Дзржинский? - нараспев, с легким латышским акцентом спросил Петерс.

- Да. И, вот еще. Отмени все митинги на сегодня.

Петерс кивнул и ушел в свой кабинет.

В гараже Гиль, - бывший офицер, ныне личный водитель Ленина, - отлаживал мотор. Глава ВЧК было хотел переговорить с ним, но его собственное авто, рыча двигателем, уже выкатывалось во двор.

Проклятое время, все надо делать самому!

Дзержинский понимал, что, пока он самолично не прикатит на Николаевский, локомотива никто не даст. Даже звонок самого Петерса и то не указ! Лишних паровозов нет. Надо кого-то высаживать, кого-то задерживать. На вокзале ждала очередная срочная телеграмма.

"Председателю ВЧК. Подозреваем англичан. Намерены производить аресты".

"Идиоты"!

Едва не прокричал вслух Дзержинский, и сразу решил запретить трогать английское посольство. Подставить англичан, - а на кого еще свалить, только на них - ему и самому пришло в голову. Только разве можно столь топорно действовать?!

Но, поразмыслив, решение переменил. Ситуация непростая. Урицкий - человек Троцкого, доверенное лицо. Слишком мягкий и совестливый был покойничек для должности "жандарма революции" в столь сложное время. Но стоило Дзержинскому лишь поставить вопрос, как его сразу одернул Председатель военного совета. Троцкий в Петрограде не уступал ни пяди, и уж тем более такой должности, как Председатель ПЧК. И сейчас лишь одерни "товарищей на местах", обвинят черти знает в чем.

Нет. Быстрее, быстрее в Петроград!

Лично допросить, разобраться и доложить Бронштейну.

Дзержинский слегка поморщился. Как и всякий поляк, он в душе недолюбливал евреев, особенно выскочек вроде Троцкого. Но стояли они на позициях общих, за исключением "кадрового спора" по Урицкому. И вот в этот-то стык и удар!

Кто? Зачем? Почему?

Так что, Председатель ВЧК лишь велел передать в Петроград указание телеграфировать о ходе следствия на каждую крупную станцию по пути следования "литерного" поезда. А на месте он уже возьмет расследование в свои руки, там же соберет и верных ему чекистов. Вбить клин не выйдет!

Литерный поезд, обдав перрон паром, подал длинный гудок и повез главу ВЧК прочь из Москвы.

- Голубчик, Вы зачем мотор разбираете?

- Так разве едем куда, Владимир Ильич?

Председатель СНК уставился на водителя и нервно замахал руками.

- На пять часов митинг назначен. Разве забыли?

- Но мне товарищ Петерс сказал, что все выступления на сегодня отменены.

- Петерс? Кто для Вас старше, я или Петерс? Это черт знает что такое. Готовьте автомобиль к выезду.

- Не успею.

- Как можно скорее!

- Есть.

Петерс снял трубку и буквально был оглушен, смят Лениным. Лишь лепетал нараспев и пожимал плечами.

- По Вашей милости мое выступление на заводе Михельсона сорвано! - Ленин с чувством бросил трубку на аппарат.

- Тогда письменное распоряжение, Владимир Ильич, - ответил Петерс. Но, услышав тишину, лишь добавил: - Воля Ваша.

Он набрал Хлебную биржу и сообщил, что Ленин все-таки приедет. С опозданием. Необходимо в связи с этим усилить охрану. В Замоскворечье на завод Михельсона Петерс не позвонил. Туда Ленину не успеть.

Начинало темнеть, когда Дора вместе с рабочими и прочей революционной публикой вошла на двор перед гранатным цехом. Сам цех был пока закрыт, но на двери висело нарисованное от руки объявление, что 30 августа пройдет митинг на тему "Диктатура буржуазии и диктатура пролетариата". С докладом самого Ленина! Михельсоновцы здорово поддержали большевиков, нескольких рабочих, что погибли во время штурма Кремля, похоронили там же, возле стены. Потому большевистские вожди любили выступать здесь, среди своих. Зная об этом, на митинги приходили и те, кто на заводе не работал, но желал поглазеть на новую власть, прежде всего солдаты и курсанты. Правители России, а запросто с людьми разговаривают, эко диво. Потому уже пришли несколько сотен человек.

Только вот легковых машин и охраны, - верного свидетельства, что приедет кто-то важный, - почему-то не было.