На просторах апокалипсиса мы повидали многое, но от этих воспоминаний меня передёрнуло. Не удивительно, что человек исчезает с лица Земли. Мало того, что планета ополчилась против людей, так они ещё и сами друг дружку уничтожают.

Отряд кочевников вооружён был восхитительно. Не просто так большинство из них было бывшими военными, которые по разным причинам выбрали бедуинскую жизнь. Эта когорта предателей мундира насчитывала семь БТРов, Армату с танковым транспортёром, четыре бензовоза, двадцать «Тигров», модернизированных под разные боевые задачи, самоходную гаубицу на шасси, несколько фур различного стрелкового оружия, множество припасов. Жила эта группа уже несколько лет разбоями. Они громили все попадавшиеся на пути лагеря. Забирали оттуда всё мало-мальски ценное. Выживших мужчин обращали в рабов, которые обслуживали технику и выполняли прочие хозяйственные работы. От женщин по мере пресыщения избавлялись – скармливали рабам. Детей же топили или сжигали. Изредка вешали на деревьях.

Мы догнали этих кочевников. След они оставляли поистине заметный – пожары и трупы. Сумели втереться в доверие, правда для этого нам потребовался несколько месяцев, пришлось даже выполнить несколько заданий. Мы видели мерзости и ужасы, которые творили эти люди. Кулаки сжимались от злости и бессилия. Эту могущественную силу требовалось остановить и мы не видели другого пути, нежели терпеливо дождаться удобного случая.

Когда в отряде кочевников нас стали считать своими, то мы, наконец, улучили момент…

Нет больше отряда кочевников. Никого из бывших военных мы не оставили в живых. Некоторые из них валялись в ногах, богом молили сохранить им жизнь, хотя ещё несколько суток назад сами поджигали хворост под детьми. Всю технику мы сожгли, чтобы никто больше не воспользовался этими уродливыми изобретениями.

Самым интересным и неожиданным во всей этой истории стал тот факт, что многие рабы бросились на защиту своих хозяев. Они считали, что нашли новый дом и со временем смогут занять в этом обществе достойное место. Главное трудиться на благо общества и стараться проявить себя. А высшее руководство их в этом ежедневно убеждало. В итоге запуганные и запутавшиеся люди бросились на своих спасителей. К сожалению, времени их переубеждать не было, пришлось убивать. Если человек думает, что власть старается ради людей – он заблуждается. Если человек мечтает сам стать власть имущим – он наивный дурачок. Если человек бросается на защиту этой власти – он осёл, место которого в гробу.

Я закрыл вентиль. Упало ещё несколько капель бензина. Выбравшись из-под КамАЗа, осмотрелся. На улице без изменений. Поправил ремешок «Вала». Медленно подошёл к ближайшим ветвям, протянувшимся через дорогу. А потом начал максимально далеко разбрызгивать бензин из канистры. В первые мгновения ничего не происходило. Затем несколько ветвей чуть-чуть пошевелились. Одна из них незаметно придвинулась ко мне. Я расплескал всю канистру и отошёл к КамАЗу. Забравшись через заднюю дверь в кунг, вернул канистру под кровать. Точно от Иры получу нагоняй, когда унюхает.

– Иди за руль, – сказал супруге.

– Они там шевелятся… – Ира спустилась по лесенке с башни. – Такое чувство, что им не нравится.

Я улыбнулся. А кому понравится, что его бензином облили? Деревья, конечно, не стали докторами наук, но мозгов у них точно прибавилось. Не знаю, где именно рождался мыслительный процесс, но в примитивном уровне он у них точно существовал. За время странствий по континенту в этом пришлось убедиться не единожды.

Вряд ли деревья понимали, чем именно я облил их ветви и что собираюсь сотворить. Но подвох они точно чувствовали.

Я забрался в башню. Стянул со спины «Вал».

– Готова?

– Да! – Ира погазовала на нейтралке.

Я прицелился в кусок асфальта рядом с залитыми бензином ветвями. Снял курок с предохранителя и медленно нажал спусковой крючок. Щёлкнул выстрел, приклад впился в плечо. Пуля чиркнула по дороге, высекла искры. Пламя распространилось мгновенно. Разлитый бензин заполыхал. В небо устремилась чёрная гарь.

Несколько мгновений ничего не происходило. Затем по округе разнёсся глухой и протяжный стон, словно из-под подушки. Ветви, перекрывавшие нам проезд, неожиданно задёргались, начали извиваться. Одна из них метнулась влево, скрылась в массиве фиолетовых листьев. Тут же округу разорвал второй стон. Все ветви начали извиваться, поднимались вертикально, дёргались, пытаясь сбросить огонь.

– Поехали! – крикнул я.

Тяжёлая машина тронулась, постепенно набирая ход. Одна из толстых ветвей метнулась нам под колёса, но в одиночку она не смогла ничего сделать. Её подруги в это время бились об асфальт, пытались избавиться от пламени. Многие из деревьев бездумно затащили свои конечности, отчего слева и справа раздавались приглушённые стоны, появлялись новые очаги пламени.

В доме со странными балконами первый этаж целиком выгорел. На парковке возле тонкой кирпичной высотки, стояло несколько отодвинутых с проезжей части автомобилей.

Раньше, до апокалипсиса, я смотрел голливудские фильмы, где в городах после зомби-нашествия простаивала уйма брошенной техники. Поначалу так оно и было. Выживших людей оказалось в десятки раз меньше, нежели автомобилей. Постепенно выжившие начали осваиваться: организовали лагеря, мелкие производства, начали ездить друг к другу по обмену. Появились первые смельчаки, кто лазил в города за добычей. Сразу же возникли и торговцы. Общество возрождалось.

С окраин столицы давным-давно всё ценное вывезли группы снабжения. Именно поэтому дороги пусты. За последние семь лет брошенные автомобили растащили на запчасти. А те, которые остались, или слишком редкие и никому не нужные, или всё ценное из них скрутили ещё первые шайки мародёров, которые вместо спасения выбрали грабёж.

Мы видели, как работают группы снабжения в Екатеринбурге. Под охраной в город заезжало несколько больших самосвалов и кран. Они собирали все машины подряд и уезжали. Затем их разбирали. Ценные запчасти меняли лагерям далёким от больших городов, но близким к плодородным почвам. Остальное переплавляли или выбрасывали, отчего вокруг некоторых баз появилась дополнительная стена в виде мусора.

Одно из деревьев потянулось к нам веткой. На его жалкие потуги мы даже не обратили внимания. Во-первых, оно далеко от дороги, а, во-вторых, в одиночку оно точно не сможет доставить нам неприятности.

На кругу, рядом со знаком «Ховрино», стоял красно-синий вертолёт. Рядом с ним валялись обглоданные кости. На треугольнике безопасности лежало раскуроченное такси.

Петрозаводская улица перетекла в Онежскую. Перед нами была прямая и абсолютно пустая дорога. Справа гаражи, слева дублёр. Ира начала незаметно разгоняться, но я напомнил ей, что наш КамАЗ хоть и вездеход, но неожиданные городские препятствия в мёртвом городе порой настолько неожиданны, что и подобной машине их не осилить. Супруга сбросила скорость.

Тут же мы получили подтверждение моим словам. На углу с Флотской улицей кто-то перегородил проезжую часть двумя лентами с шипами. У нашего КамАЗа колёса с самозатягивающейся резиной и автоматической подкачкой, но двигайся мы на большой скорости, всё равно бы управление потеряли. А там уже и до столкновения рукой подать. А ДПС и Скорая в этом городе (да и в этом мире) ездили последний раз семь лет назад. Объехали неожиданную преграду по пешеходной дорожке, которая протянулась между Онежской и её дублёром.

Вероятно, эту ловушку ставили бандиты, чтобы ловить безмозглых лихачей. Хозяев шипов уже давно нет, иначе бы они явно дали о себе знать, а вот людей с тех пор пострадало немало. В зарослях фиолетовых деревьев на углу Онежской и Флотского я приметил несколько увязших автомобилей. А чуть дальше на дороге с пробитыми колёсами стоял военный «ЗИЛ» с распахнутым кунгом. На дорогу мы выехали рядом с ним.

С момента, когда мёртвое стало живым, а живое атавизмом, многое в мире изменилось. А больше всего и кардинальнее, поменялся сам мир. Может, Земля устала от нас и запустила ускоренную версию резервной программы «Эволюция»? Не знаю. Я много слышал разных версий, что произошло. Много слышал футуристических и неожиданных прогнозов на будущее. Одно знаю точно. Всё произошло настолько незаметно и неожиданно, что никто и ничего поначалу не понял.