– Я была там, – сказала она. – Я видела, что с тобой произошло. Я почувствовала это. Я не скажу, что тебя не будут судить за твои злодеяния, но это буду не я.

Он не знал, что сказать.

– Возвращайся в Круг с нами, – продолжила она. – Если Рис собирается очиститься от обвинений Лорда-Искателя, ему нужен очевидец. Если твое проклятье не исчезло, мы заставим его увидеть тебя тем же способом, как увидела тебя я. Что случится после этого… Я выступлю в твою защиту. Это все, что я могу предложить.

Рис благодарно ей улыбнулся, но она на него не посмотрела.

Рыцарь-Капитан продолжала внимательно изучать Коула. В её глазах была честность. Коул верил ей.

– Почему ты хочешь защищать меня?

– Потому что первой обязанностью храмовников является защита магов. Рис сказал мне, что мы подвели тебя, и он прав. Если есть хоть какая-то возможность того, что Круг может тебе помочь, мы должны попробовать.

– Они, скорее всего, усмирят его, – сказал Рис. – Ты это знаешь.

Ее лицо преисполнилось сострадания.

– Неужели это будет так ужасно?

Жизнь без снов и без воспоминаний. Не будет страха от того, что темнота может поглотить тебя, и ты исчезнешь навсегда.

– Нет, - пробормотал Коул. – Это было бы неплохо.

Рыцарь-Капитан протянула ему руку... И он взял ее.

Глава 14

Рис пытался не думать о том, что ждет его в Белом Шпиле, когда они вернутся обратно в Вал Руайо. Это было нелегко. Напряжение, которое образовалось в группе, готово было перерасти во враждебность, если хотя бы кто-нибудь скажет неверное слово, и поэтому все держались отстраненно друг от друга. Это дало ему много времени на размышления. Он старался внимательнее следить за Коулом. Это было легко только на словах, ведь молодой человек испытывал трудности, находясь так много времени в компании тех, кто мог бы его видеть, и каждое утро, когда все просыпались, Коул снова и снова удивлялся, что его не только видели, но и помнили.

Все, кроме Фарамода. Было печально смотреть на Коула, ещё пораженного проклятием. С тех пор, как Рис узнал юношу, он не видел, как Коул осваивается в компании. Фарамод не видел Коула, пока не присматривался к нему, и удивлялся когда находил «чужака» среди них. Он едва помнил знакомство, и через несколько минут Коул снова уходил из его памяти.

Какая магия могла это сделать? Перед входом в Тень, Рис рассказал остальным про Коула, и после этого они не забывали его имя. Почему Фарамод? Не потому ли, что Коул настоящий? Если знакомство с ним в Тени было возможно потому, что остальные видели и помнили его, была ли возможность излечить проклятье? Это была загадка, и очень вероятно, что Рис никогда не найдет на неё ответ.

Адриан все усложняла. Она была зла на всех. Евангелина, по её словам, собиралась предать их, и она не скрывала свои подозрения. Она злилась в присутствии Винн, делала язвительные комментарии о том, как женщина должна поддерживать её – комментарии предназначались Ризу, – а также спорила о важности исследований Фарамода. Она верила, что в Белом Шпиле их ждет столкновение, и отстраненность Винн делала её ещё более злой. Коула она избегала как чумы, осуждающе смотря на него, когда он подходил близко.

Рису она ничего не говорила. Ледяное молчание его расстраивало, тем более что она сидела теперь позади него, ведь Фарамонд ехал с Винн. Он чувствовал, как её глаза впились в заднюю часть его шеи, и она схватила его за грудь так сильно, что он почувствовал себя неловко. Часть его спрашивала себя, сможет ли он когда-нибудь вернуть своего друга. Другая часть была немного злой потому что, опять же, все должны были принимать только её сторону.

Евангелина сосредоточилась на пути. Она говорила немного с тех пор, как они покинули замок. Он предполагал, что это как-то связанно с храмовниками. Она приняла их сторону, однажды споря с их начальником. Адриан предупреждающе шептала о том, что готовиться к сражению не так уж и бессмысленно.

Но потом все закончилось. Начальник храмовников приказал своим людям отдать Евангелине лошадь вместе с кормом и припасами. Они нехотя согласились, и когда дело было сделано, начальник вернулся назад к Евангелине. Рис не знал, что сказал тот человек, однако отвращение на его лице сказало многое. Храмовники уехали не попрощавшись.

Рассчитывали ли они напасть? Отговорила ли их Евангелина? Она ничего не сказала когда вернулась, только коротко приказала группе выдвигаться, как только они смогут. Они поспешили выполнить её просьбу.

Когда они проходили через Дикие Земли, Шейла стала сварливой. Более сварливой. Голем постоянно жаловалась на скорость лошади через песок и дующий ветер. В первую ночь, когда они, наконец, остановились для отдыха, она стонала целый час... перечисляя преступления «мягких» людей, усталость была не последней в списке.

Отряд пережил жалобы голема, хотя Рис видел, как Евангелина время от времени закатывала глаза. Появление Фарамода радовало голема, однако, он задавал Шейле много вопросов. Ответы Шейлы, большей частью, были саркастичны. Когда он спрашивал, из какого вида камня она состоит, Шейла отвечала «из окаменелого помета». Когда он спрашивал как она была создана, Шейла начинала долгий рассказ о матерях и отцах големов, в который Фарамод верил целых пять минут. Когда он спросил, как можно видеть через круги света в глазах, Шейла отметила что предпочитает давить глаза дерзких существ – в частности эльфов.

Это, по крайней мере, дало Фарамоду передышку.

На следующее утро Шейла начала комментировать звуки, которые каждый издавал во сне. Она наблюдала, как медленно они идут через бурю, какой не было с тех пор, как они прибыли в Дикие Земли. Большинство из издевок голема были направлены к Винн, «ветхой» и «ржавой».

Наконец Винн развернула свою лошадь. С сияющей улыбкой она спросила Шейлу: «Будь добра, прокладывай путь», – это был вызов, который голем была рада принять, и она действительно хорошо с этим справилась. По пути, проложенному через песок, было гораздо легче идти. Голем только один раз исчезла в яме, из которой лошади с усилием вытащили её.

Вскоре после того, как они покинули Дикие Земли, и зеленая трава показалась на холмах, Винн предложила Шейле отнести послание в Круг Магов в Монстимаре. Он был близко, и маги могли использовать передающий камень для контакта с Белым Шпилем.

– Послание несерьезное, – говорила она, – но, учитывая интерес Церкви, было бы хорошей идеей дать им знать о предполагаемом прибытии – и настоять на встречи с Владычицей.

Монтсимар, однако, был им по пути.

Евангелина с облегчение согласилась. Шейла вздохнула – теперь она была гонцом.

– Теперь для Винн придется нести стул? Возможно, ей захочется положить Шейле на спину седло и ездить, как на лошади?

Уничтожающего взгляда Винн было достаточно для того, чтобы заставить голема замолчать. Она взяла письмо и ушла...

Рис развлекся, представляя себе голема, показывающегося у ворот Монтсимарского Круга. Он предположил, что это сделает письмо Винн более убедительным. Как много големов-послов могло быть, в конце концов, с таким приветливым отношением?

После ухода Шейлы, все снова стало тихо. Евангелина повела их по той же дороге, спеша, как только возможно. Они не встречали ни души до конца третьего дня путешествия, когда гномий торговец с маленькой тележкой не проехал в обратном направлении.

Гном почти не остановился, и даже подозрительно посмотрел на знаки Церкви на доспехах Евангелины. Отвечая на вопрос, он сказал, что планировал продолжить путь до Монтсимара по причине волнений, с тех пор, как начались сражения. Разве ли они не слышали?

Была война на востоке. Кто с кем воевал, было предметом безудержных слухов, но продовольствие для горожан в Центральных Землях перевернула деревни с ног на голову. «Вам повезет, если вы доберетесь до столицы», – сказал он.

Они застыли в ошеломлении, когда гном погнал лошадей. Гражданская война? Но не было сбора шевалье, нет призыва к оружию под знаменами Империи? Что случилось, пока они были в Диких Землях?