Это были дурные новости в худшем виде. Рис посмотрел на Евангелину, задумчиво смотревшую в даль, как будто она могла понять, что ждет их в столице. Ветер дул через холмы, когда группа ждала приказа двигаться, однако она ничего не делала.

– Сэр Евангелина? – нерешительно окликнула Винн.

Храмовница осталась тиха.

– Сэр Евангелина, остался час до заката.

– Если мы пойдем ночью, то достигнем Велуна – предположил Рис. – Можем ли мы спросить там новости?

Это, казалось, привлекло её внимание.

– Нет, – ровно сказала она. – Мы останемся вдали от населенных пунктов. Если здесь беспорядок, мы многим рискуем, более чем когда-либо, – она вернулась в свое седло, и осмотрела остальных, поморщившись, когда её взгляд упал на Фарамода.

Рис мог прочитать мысли в её голове. Если доставить эльфа в населенный пункт, велика вероятность того, что он сбежит. Действительно ли он так поступит? Рис не мог сказать наверняка – Евангелине достаточно было проводить каждую секунду присматривая за Фарамодом, не говоря уже о Коуле, так что не было гарантии, что у него не будет такой возможности.

– Давайте устроим привал, – сказала она.

Шел дождь. Рис не думал, что будет скачать по дождю, но после Диких Земель он чувствовал себя почти хорошо, чтобы продолжить путь через пески. Он повернулся лицом к ночному небу, закрыл глаза и наслаждался холодными каплями дождя на своей коже. Далекие звуки грозы звучали приветственно, но не зловеще.

Наконец все в лагере устали, оставив Евангелину стоять на страже. Он не пытался заснуть как остальные. Так они и сидели, смотря в догорающие остатки костра. Он предложил Евангелине немного поспать, но она только покачала головой. Возможно, она думала, что он попытается сбежать. У него, конечно, была на это причина.

Коул свернулся рядом с ним, настолько близко, как если бы он лежал рядом с огнем, не обгорая. Он не шелохнулся, даже когда на него лил дождь, но Рис видел слезы на его веках. Плохие сны. Учитывая все, через что пришлось пройти юноше, он не мог обвинить его в желании забыться. Он не мог понять, что толкало Коула к убийству, и не мог позволить себе забыть о том, кем он был, но Рис не мог ему не сочувствовать.

Он вытер светлую, мокрую прядь волос Коула, и тихо молился о том, чтобы Создатель мог дать пару дней мирного отдыха перед тем, как они доберутся до Шпиля. Ему казалось, что Создатель должен ему много.

– Они могут нас не послушать, – внезапно произнесла Евангелина.

Рис посмотрел испуганно. Храмовники стояли рядом с костром, наблюдая за ними с задумчивым выражением лица. Её серебристые доспехи были покрыты каплями дождя, алый плащ потемнел и промок. Даже когда её темные влажные волосы налипли на лицо, она была прекрасна. Он не хотел признаться себе в этом, но не тут-то было.

– Храмовники? – подсказал он.

Она кивнула.

– Я не знаю Лорда-Искателя Ламберта. Я верю, что он честный человек, суровый, но здесь война...

– Ты думаешь, он не станет слушать.

– Я думаю, он может считать своей обязанностью сохранить порядок большей, чем поиск правды. Убедить его, что Коул не демон будет... достаточно трудно, – она остановилась, обдумывая. – С храмовниками я говорила... они вернутся к Лорду-Искателю с докладом. Я проконтролирую это, и реакция может быть необъективной. Я хочу сказать, в худшем случае…

Он подумал об этом, и затем медленно выдохнул.

– Какие у нас есть варианты?

– Ты можешь бежать, – он был поражен, и уставился на Евангелину, вставшую на колени перед костром. Она взяла в руки палку, и перемешала угли, подняв искры и дым под дождем. – Я должна привести Фарамода в Шпиль. Ты, с другой стороны, не цель миссии. Ты можешь забрать Коула и уйти в Ферелден, если ты осмелишься перейти эту долину с её слухами о войне, или на север, в Тевинтер.

Он выпил. Была ли это проверка?

– Я бы просто поохотился, – сказал он.

Она полезла в плащ и вытащила маленький стеклянный пузырек. Он светился глубоким и зловещим красным, в нем было что то, что заставляло ставать дыбом волосы на затылке. Магия.

– Зачем ты это делаешь?

Этот вопрос заставил её задуматься. Она смотрела на угли, мрачно нахмуривши лицо.

– Мне не нравится быть вынужденной выбирать между моим долгом и тем, что правильно. Рыцарь-Коммандор Еронус сказал, что обязанность храмовника всегда подвергается сомнениям и, если в какой-то момент мы перестанем делать то, что нужно, мы перестанем быть храмовниками.

– Он... говорит как хороший человек.

– Таков он. Что бы они не отправили ему, я надеюсь, он будет справедлив, – она посмотрела на Риса, её глаза напряглись. – Ты спас мою жизнь, Рис. Ты мог оставить меня умирать, когда Адриан произнесла заклинание в замке, но ты не сделал этого.

– О, я сомневаюсь, что вы бы умерли.

– Я – нет.

Он ухмыльнулся, смущенно.

– Я не думал об этом. Я просто знал, что надо тебя предупредить… хотя по праву мы оба должны быть сожжены.

Евангелина внимательно посмотрела на него. Возможно, она пыталась определить, скромничал ли он; он не мог сказать. Через минуту она кивнула, словно приняв решение.

– Я ошибалась насчет тебя. Ты хороший человек, и если кто-нибудь сможет противостоять демону, то это будешь ты.

– Что насчет Коула?

– Обучай его. Охраняй его. Он заслужил второй шанс.

– Даже после всего, что он сделал?

– Я не хочу судить Коула после того, что я видела. Я оставлю это Создателю.

Они оба затихли на долгое время, только медленное шипение углей и время от времени раскат грома над головой нарушали тишину.

– Ты могла бы пойти с нами, – тихо сказал он.

– Мне нужно доставить Фарамонда в Шпиль.

– Фарамонд был одержимым! Пусть Винн возьмет его. Это было только её задание, не твоё. Если ты вернешься с ним живым, а я исчезну…

Евангелина слегка улыбнулась ему. Она поставила флакон на её плащ, а затем вынула небольшой сверток из пурпурного шелка. Не говоря ни слова, она положила его на землю и развернула его. Там внутри были крошечные флаконы. Четыре оказались пустыми, но в одном из них было немножко мерцающей голубой жидкости внутри. Ему даже не нужно было услышать музыку, чтобы понять, что это было.

– Лириум, – выдохнул он.

Она кивнула.

– Мы не маги, Рис. Нашей тренировки было бы недостаточно, чтобы справится с магией, если бы мы не использовали лириум. Я уверена, ты знаешь это.

– Но что же…

– Остался только один флакон, – она аккуратно завернула флаконы обратно в шелк и отложила сверток подальше. – Как только он закончится, быть может, через неделю, я начну чувствовать себя плохо. А через месяц, или два, я сойду с ума.

– Вы пристрастились.

– И тут ничего не сделаешь. Церковь контролирует поставки лириума, и, соответственно, она контролирует храмовников. Нельзя уйти из ордена, если ты в нем, – она пожала плечами. – Я выбрала свой путь.

Он думал об этом. Через некоторое время, он встал. Рис просто не мог сидеть с ней рядом, с ней, что смотрела на него и думала, что это возможно. Он отвернулся, надеясь, что она оставит его одного. Она только предложила ему бежать, после всего что было, это не выглядело, будто она проверяет его, хочет ли он бежать из лагеря.

Но она не проверяла его. Рис отошел на расстояние, достаточно далеко, чтобы слабый свет от лагеря оставался виден. Луна скрывалась под дождевыми облаками, и тьма казалась почти полной. Он подошел к ближайшему холму, удивляясь слякоти, мокрой траве и свежему морозному запаху воздуха.

Когда он добрался до вершины, он уставился на горизонт. Он не мог видеть дальше – много холмов было на пути, с унылым туманом, слабо светящимся серебром в лунном свете. Стук дождя был почти гипнотическим. Успокаивающим. Он сделал большой вдох, позволяя холодному воздуху войти в себя.

Бежать. Это конечно сделало бы его отступником. Даже без филактерии, храмовники все равно будут искать его. Он будет ухаживать за Коулом… если, конечно, Коул присоединится к нему. И куда они пойдут? Нигде не может быть безопаснее, чем в Шпиле, но он до сих пор казался ненадежным.